С того дня, как объявился Гера, мы так и не смогли нормально переговорить. Осман все время улаживал какие-то дела, появлялся в доме у тети только тогда, когда мы уже все спали.
Я узнавала, что он заходил в нашу комнату лишь по свежим цветам, оставленным у изголовья моей кровати. И по аромату его мужских духов.
И когда я вижу Османа на пороге нашей комнаты, еще не успевшего переодеться, сначала не верю своим глазам.
— Уснула? — спрашивает он шепотом, возвращая меня в реальность.
— Да. Давно ты здесь?
— Нет, только приехал.
Киваю и отчего-то чувствую смущение. Оно возникает всякий раз, когда мы с Османом остаемся вдвоем, наедине.
— С тобой всё хорошо?
— Да. А с тобой?
— Просто прекрасно. Ты голодна?
— Немного.
— Поужинаешь со мной?
— Давай… можно.
— Тогда я быстренько приму душ, переоденусь и зайду за тобой.
— Хорошо.
Осман уходит, а я… чувствую, что у меня вот-вот сердце выпрыгнет из груди. Чувствую себя снова той девчонкой, что влюбилась в этого неоднозначного мужчину.
Правда, теперь между нами столько всего. Вон, одна маленькая бусинка лежит и сопит во всю.
Я, наверное, очень глупая женщина, раз не могу совладать своими чувствами в тот момент, когда меня настигают призраки прошлого.
Прикладываю ладони к щекам, ко лбу. Состояние такое, словно схватила солнечный удар.
«Скорее, любовную лихорадку», — едко подсказывает внутренний голос.
О, ну этой штукой я уже давно заразилась, периодически случаются обострение. Прямо как сейчас.
Потому что по-другому не объяснить то, что я иду к Осману в его комнату.
Точнее… Он долго не заходит за мной, а у меня итак сердце не месте, придумываю себе всякое, поэтому решаю проверить его.
Захожу к Махдаеву, а его нет. Наверное, уже спустился вниз. Чувствую небольшой укол обиды, но тут же беру себя в руки и собираюсь уходить, как вдруг слышу его голос.
— Понял. Проверь, что там по камерам. Если найдешь что-то, сразу доложи мне.
Осман говорит это, выходя из ванной комнаты.
И… черт, на нем как в тот раз, только полотенце, обернутое вокруг бедер. А я… Боже, я не могу отвести взгляда, не могу перестать пялиться на почти голого Махдаева!
Упс. Уже не почти. Осман не замечает меня, бросает сначала телефон на кровать, а потом и полотенце. Поворачивается в сторону шкафа, и мы наконец-то встречаемся глазами.
Ниже стараюсь не смотреть, потому как… я уже сгорела от стыда.
Резко отворачиваюсь.
— Осман, я… ты… Прости, я… мне не стоило. Прости…
Уже хочу бежать отсюда, как он успевает схватить меня за запястье.
— Осман, я… Мне, правда, так неловко.
— А мне нет.
Замираю. О, я знаю эту интонацию, знаю этот тембр.
И, кажется, знаю, что сейчас произойдет между нами.
Жар охватывает каждую частичку моего тела, желание блокирует все эмоции, все мысли.
Я тянусь к нему первой. Просто разворачиваюсь, посылая весь мир к черту, и целую его. Осман откликается мгновенно.
А потом… Черт, я даже не помню, как мы оказываемся на его кровати. Время замирает, разрешая нам зависнуть где-то между настоящим и будущим.
Его губы рушат все мои принципы, одновременно даря мне что-то большее, то, чего мне так не хватало.
Наше рваное дыхание, беспорядочные, хаотичные поцелуи, гул в ушах и… яркая вспышка, взрыв, заставляющий улететь куда-то за грань всех миров.
Это так прекрасно. Так остро. Так… правильно.
И то, как он шепчет свое: «Люблю»… Я только целую его в ответ, словно ставя печать, словно пытаясь сохранить всю чувственность момента.
— Я не могу поверить, что…
— Что, Огонёк?
— Что сплю с женатым мужчиной.
— Остались формальности, нас разведут уже через три дня.
— Ого, — поворачиваюсь у Осману. — Так быстро?
— Ты не рада?
— Я удивлена.
— Не зря же я плачу столько денег своим юристам. Пусть отрабатывают, — усмехается Осман и целует меня в макушку. — Я так скучал по тебе.
Я знаю, о чем он. Но ответить ничего не могу, меня просто переполняют эмоции. Словами не выразить и половину.
А нам очень о многом нужно поговорить. Столько всего нудно спросить и рассказать.
Правда, это нужно было делать до того, как мы набросились друг на друга.
Но это было… просто прекрасно. Крышесносно! Волшебно!
И сейчас, находясь в тепле его сильных рук, я чувствую себя по-настоящему живой.
Только вот малина продолжается недолго, потому как я слышу, как хнычет Карина и, наспех накинув на себя домашнее платье, бегу скорее в комнату дочери.
Проснулась, моя маленькая, кушать захотела. Молока у меня, кстати, хоть отбавляй, а после нашей с Османом внезапной близости так и просится наружу — вот что значит ударная доза окситоцина!
Кладу Каришку на кровать, ложусь рядом и даю ей грудь. Пока она сладко причмокивает, прикрыв глаза, вновь и вновь прокручиваю произошедшее.
Ох, я ведь сама не поняла, как кинулась в объятия этого мужчины. По-хорошему, стоило дождаться развода, все-таки он все еще считается мужем Зары, но… Я совсем потеряла голову, да?
Да, потеряла. Уже давно, но сегодня окончательно.
Осман рассказал мне причину своей женитьбы, рассказал все в подробностях. Не скажу, что я до конца поняла и приняла его мотивы — обида не ушла из моего сердца. Разве можно сразу простить то, что мне пришлось пережить? Я собирала свое сердце по кускам, жила только ради дочери.
А теперь… моя жизнь снова заиграла другими красками.
Возможно, я опять наступаю на те же грабли — верю Осману, прислушиваюсь к сердцу, а не к разуму (давненько не слышала его голоса…). Но моя женская интуиция подсказывает мне, что все будет хорошо.
Мы ведь заслужили счастья?
Засыпаю вместе с дочерью, впервые так быстро забывшись сном. Просыпаюсь от того, что Осман мягко укрывает меня пледом и целует в щеку.
— Осман?..
— Спи, родная, спи.
— Ты не останешься с нами?
— Мне нужно ехать по делам, но обещаю, что завтра — останусь. Я всегда буду рядом с вами.
Снова целует. Я так сильно хочу спать, что не особо вникаю в его слова.
А вот утром, когда Османа нет за завтраком, уже начинаю нервничать. Он обещал, значит вернется? С ним ведь ничего не случилось?
— Краса моя, ты села на какую-то новомодную диету? — Мила Захаровна кивает на мою полную тарелку. — Кто Каришку нашу кормить будет?
— Извините, что-то я снова сама не своя.
— Я знаю, что мы сейчас сделаем, — Багрянцева берет инициативу в свои руки. — Поедем с тобой в отдел детской одежды и накупим красоты для нашей принцессы.
— Ну что вы, мне неудобно…
— Не говори ерунды, Поль, не чужие люди друг другу. Тем более, Осман звонил, просил нас сходить погулять, развеяться.
— Звонил? — сердце готово выскочить из груди.
— Да, не переживай — с ним все хорошо. У него просто появилось очень много дел, поэтому… он немного задерживается. Но вечером будет дома, наговоритесь.
Мила Захаровна заговорщически подмигивает мне, от чего я краснею с головы до пят. Ох, неужели нас вчера было слышно?
— Брось, краса моя, дело молодое, хорошее, — смеется она и тут же переводит разговор на другую тему, чтобы не смущать меня еще больше.
А мне, и вправду, стыдно перед Милой Захаровной. Осман еще не развелся, а тут я уже прыгнула к нему в постель… Но, с другой стороны, все прекрасно знают, что это был за брак.
Как бы там ни было, а развеяться не помешает, поэтому одеваем Каришку поудобнее, берем с собой коляску и едем с Багрянцевой в ближайший торговый центр.
Время пролетает очень быстро — не могу удержаться и набираю дочке все самое красивое. Бодики, штанишки, платьица, различные шапочки и повязочки… Глаза разбегаются от обилия детской одежды.
— Поль, пойдем поедим, — Багрянцева кивает в сторону турецкой сети ресторанов, и я не могу ей отказать. Тем более, что Каришка уснула, а значит, у меня есть двадцать минут для спокойного перекуса.
