Я закрываю глаза, чтобы не упасть. Я определенно собираюсь сломать кость или две.
Однако вместо земли, которая, как я ожидал, встретит меня, все мое тело обхватывает крепкая хватка. Кокон, в котором я оказалась, слегка покачивается от толчка при падении, но остается прочным.
Холодный воздух ударяет мне в лицо, и я понимаю, что это потому, что с меня сняли маску.
— Так это ты. У меня было предчувствие, когда я увидел твои маленькие белые трусики через шорты, но не мог быть уверен. — Его голос темнеет до леденящих душу ноток. — Я думал, что сказал тебе вести себя хорошо и оставаться дома сегодня вечером.
Я медленно открываю глаза и обнаруживаю себя полностью завернутой в объятия Киллиана. Неоново-красная маска с пришитой улыбкой делает его пугающим, даже маниакальным.
Его мышцы обхватывают меня так, что я почти задыхаюсь, и я ненавижу то, как я рада, что он поймал меня. Или как тепло мне в его объятиях. Это не должно быть так.
Не тогда, когда он самый ледяной человек из всех, кого я знаю.
— О чем, черт возьми, ты думал, когда ломал ветку? — Я резко выдыхаю, все еще находясь в жутком состоянии от ощущения падения. — Я могла бы упасть на камень.
— Но ты не упала, потому что я поймал тебя. А теперь скажи мне, Глиндон. Какого хрена ты здесь делаешь?
— Я получила приглашение.
Он молчит, но я вижу, как он сужает глаза сквозь маску.
— Чушь.
— Я действительно получила. Ты можешь найти его в моем телефоне, который конфисковали твои жуткие кролики. Серьезно, почему это должны были быть именно кролики? Они должны быть милыми, а вы, ребята, испортили их образ, сделав гротескными.
— Это ты милая, когда нервничаешь. Не можешь перестать говорить, да?
— Заткнись и проведи меня.
— Не могу. Как еще ты заплатишь за то, что бросила мне вызов, если я тебя отпущу?
— Почему... я должна за что-то платить?
— Попробуй еще раз и менее испуганным тоном, потому что твоя нервозность меня заводит.
— Ты болен.
— А ты — заезженная пластинка. — Он прижимает свое лицо к моему горлу, так что буквально дышит мне в шею, его горячее дыхание провоцирует мои сбивчивые вдохи. — Почему ты здесь, Глиндон?
— Я же сказала тебе, я получила приглашение, — я стараюсь говорить нормально, но мой голос тише , чем обычно.
— Ты посещаешь каждое опасное мероприятие, на которое тебя приглашают?
— Мне просто... стало любопытно. — Я ни за что не расскажу ему о Девлине, когда он может быть в заговоре с остальными членами клуба по поводу его смерти.
Его глаза темнеют за маской, а с неоново-красным цветом они становятся просто ужасающими. Как будто он слишком серьезно относится к своей роли хищника.
А может быть, это не его роль. Может быть, это его истинная сущность, а то, что он показывает внешнему миру, и есть настоящая роль.
Его голос звучит в тишине вокруг нас, как извращенная мелодия.
— Может быть, тебе было не только любопытно. Может быть, ты хотел опасности и увидеть своими глазами, что значит быть на этом облаке адреналина. Может быть, ты просто хотела, чтобы на тебя охотились, как на животное, а потом схватили и изнасиловали самым варварским способом. Ты этого хотела, маленький кролик?
Я неистово трясу головой, не желая смириться с мурашками, покрывающими мое тело, и с пульсацией между ног, которая усиливалось с каждым его словом.
— Ты хочешь сказать, что если я разорву твои шорты и дотронусь до твоей киски, то не найду ее мокрой, как тогда, когда я влез в твое окно прошлой ночью?
Я замерла.
Подожди... что?
Он только что сказал, что прошлой ночью он влез в мое окно? То есть, этот кошмар был реальностью?
Он ставит меня на ноги, и под моими ботинками хрустят камешки, я слегка покачиваюсь, как от шока осознания, так и от потери его тепла.
Клянусь Богом, этот ублюдок разыгрывает меня.
Он должен быть таким.
Ведь так?
Он возвышается надо мной, вид его маски еще больше усиливает его ужасающее существование.
— Твое маленькое тело извивалось подо мной, ты пыталась оседлать мою руку, помнишь?
— Это неправда, — шепчу я больше для себя, чем для него. — Я не пыталась.
— Ты ненавидишь это, не так ли? Как сильно ты хочешь того, что я могу предложить, как ты жаждешь того чувства, когда ты отпускаешь меня, когда тебя опустошают целиком. На мгновение ты хочешь перестать быть хорошей девочкой и просто дать волю всему, что таится внутри тебя, не так ли?
— Я не хочу тебя. — Я снова и снова качаю головой, отступая назад. — Я не хочу. Я отказываюсь. Я не буду
— Посмотри, как ты очаровательна. — В его тоне слышится и мрак, и веселье. — Разве я не говорил, что твоя нервозность меня заводит? Давай добавим сюда еще и твое отрицание.
Мой взгляд автоматически переходит на его брюки, и я чуть не задыхаюсь при виде выпирающего материала.
— Не надо, Киллиан.
— Ммм. Мне действительно нравится, как ты произносишь мое имя своим сладким голосом.
Я продолжаю отступать, но он отвечает мне бесстрастными шагами.
— Ты остановишься, если я буду умолять тебя?
— Нет.
— А если я закричу?
— Я просто заглушу крик.
— Если я тебя ударю?
— Это просто разозлит меня, и мои действия станут радикальными. Крайне не рекомендуется.
Мои ботинки ударяются о камень, и я вскрикиваю, спотыкаясь, но он хватает меня за локоть, удерживая в вертикальном положении.
— Прекрати вести себя так, будто ты этого не хочешь, Глин. Вся эта драматизация начинает действовать мне на нервы.
— Пожалуйста, — шепчу я.
— Умоляй, мне все равно.
— Тогда что для тебя важно?
— Прямо сейчас? Ты и твоя девственная киска.
Мне хочется закричать, как от разочарования, так и от злости на свою реакцию на его слова. Как я могу хотеть того, кого ненавижу? Того, кто, без малейшего сомнения, чертовски пугает меня?
И в глубине души я знаю, что он не остановится, пока не лишит меня девственности. Это завоевание, а он настоящий хищник.
Не знающий границ.
Сделав глубокий вдох, я выбираю другой подход.
— Что, если я скажу тебе, что мне нужно больше времени?
— Хм. — Его палец постукивает по боковой стороне моего локтя. — Ты думаешь, я не знаю, что ты делаешь? Ты тянешь время, чтобы найти решение, как от меня избавиться, но я говорю тебе прямо сейчас, это не сработает.
— Я просто... хочу больше времени, пожалуйста.
Его глаза вспыхивают раздражением, вероятно, он слишком привык получать то, что хочет, только когда ему говорят «нет», и я почти уверена, что он все равно наклонит меня и трахнет, но он отпускает мой локоть.
— Раз уж ты вежливо попросила, то хорошо.
— Правда?
— Ты хочешь, чтобы я передумал?
— Нет. — Я улыбаюсь. — Спасибо.
— Видишь? Я могу быть милым.
Я фыркаю, затем выдыхаю и шепчу:
— Милая — моя задница.
— Я все слышал.
Я ухмыляюсь, пытаясь отмахнуться от ситуации.
— Зачем ты все это делаешь?
— Все это?
— Быть частью Язычников, охотиться на людей. Все это.
— Почему ты спрашиваешь?
Несмотря на мои попытки этого не делать, мое тело расслабляется.
— Ты продолжаешь преследовать меня, но я ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты состоишь в Язычниках и являешься студентом-медиком.
В его глазах вспыхивает отблеск света.
— Ты спрашивала обо мне, детка?
— Не пришлось. Анника не перестает говорить, как только у нее появляется тема для разговора.
— Но ты слушала. — Его злорадный тон выводит меня из себя.
— И что?
— Я думал, тебе неинтересно.
Меня явно тянет к нему так, что я не могу понять, но будет холодный день в аду, прежде чем я признаюсь в этом.
— А может быть, ты просто не хочешь признавать это вслух. — Его позиция становится бесстрастной, так как он, кажется, наслаждается собой.
— Ты собираешься ответить на мой вопрос?
— На вопрос?
— Разве студенты-медики не должны защищать свои руки? И все же ты дерешься, охотишься и занимаешься всякой ерундой, из-за которой ты можете пораниться.
