Черт.
Моя рука начинает дрожать, когда я ставлю свой кофе, и я расплескиваю кофе по девственно белой скатерти. На это обращает внимание только Картер. Всегда Картер. И он смотрит на меня с вызовом во взгляде, как будто если он будет смотреть на меня достаточно долго, правда в конце концов сорвется с моих губ.
— Просто побочный эффект моего последнего лечения, — беззаботно смеюсь я. — Еще одна причина, по которой завершение моего пути к профессии хирурга, вероятно, было бы непрактичным сейчас. Можете ли вы представить, если бы у меня вот так задрожали руки, и я случайно отрезала что-то важное? — Я улыбаюсь, говоря все это, даже если каждое слово убивает меня. Я хотела бы, чтобы дрожь была вызвана лечением, а не болезнью. Я могла бы найти способ облегчить это.
Но не было способа облегчить дрожь в сочетании с кратковременной потерей памяти, рвотой и тошнотой, вызванными опухолью головного мозга.
— А как насчет общей медицины? — Спрашивает Логан, который всегда умел решать проблемы.
— Там все равно придется делать уколы, накладывать швы и т. д., — тихо говорю я, нервно убирая прядь волос с лица. У меня нет никакого интереса развивать эту тему. Однажды мне было достаточно тяжело потерять карьеру. Разговоры об этом только усугубляют ситуацию.
— Может, нам пойти в туалет? — Внезапно Куэйд говорит с ужасным британским акцентом, фактически обрывая все, что собирался сказать Логан.
— Тебе нужно в туалет? — Спрашиваю я со смешком.
— Я имею в виду музей. Я неправильно сказал? — Спрашивает Куэйд. Он пытается выглядеть невинным, но дьявольский блеск в его взгляде говорит мне, что он знает разницу между "туалет" и "Лувр" и просто пытается спасти меня от потенциально очень тяжелого разговора.
Я встаю из-за стола, на секунду закрывая глаза от головокружения, которое испытываю. Это будет тяжелый день. Прекрасно, что мои симптомы решили обостриться после дня тяжелой ходьбы. Я незаметно достаю еще одну из своих волшебных таблеток и закидываю одну в рот, после чего быстро запиваю кофе.
— Готова к работе? — Приветливо спрашивает Куэйд, протягивая мне руку.
Несмотря на то, как паршиво я начинаю себя чувствовать, я пользуюсь моментом, чтобы насладиться тем фактом, что я действительно могу держать его за руку. Тот факт, что я получаю этот шанс с ними, невероятен.
Картер все еще испытующе смотрит на меня, и я дарю ему то, что, я надеюсь, выглядит как искренняя улыбка. Я должна верить, что он одумается, и у меня тоже будет этот шанс с ним. Черт возьми, я бы с радостью справлялась с его угрюмостью в течение следующих трех месяцев, если бы он делал это рядом со мной.
Мы выходим из кафе и направляемся в Лувр. Куэйд держит меня за руку все время, пока мы идем, в то время как Логан держится с другой стороны от меня, время от времени толкая меня, чтобы я не забывала, что он рядом. Картер — безмолвный страж позади меня, и я чувствую, как его вопросительный взгляд упирается мне в затылок, пока мы идем.
Мне нужно найти способ отвлечь его.
Мы выходим на большую площадь, и там нас ждет знаменитая стеклянная пирамида. Я отстраняюсь от Куэйда и визжу, возбужденно вскидывая руки в воздух, мои симптомы на короткое время исчезают, когда я понимаю, что собираюсь пойти в гребаный Лувр. Даже Картер выглядит взволнованным несмотря на то, что он был здесь несколько раз, основываясь на нашем разговоре прошлой ночью.
Я неожиданно хватаю Картера за руку, так что у него нет выбора, кроме как пойти со мной. Поскольку Париж всегда был нашим местом, мне кажется уместным, что я привязываюсь к нему, когда мы входим в музей.
— У меня есть список того, что, по мнению "Нью-Йорк Таймс" и нескольких других мест, мы должны увидеть, — выпаливаю я, дрожащей рукой вытаскивая листок бумаги из сумочки, продолжая крепко сжимать руку Картера. Вероятно, я могу успокоиться, он не делал никаких попыток отодвинуться и на самом деле выглядит скорее удивленным моими выходками, чем раздраженным… но я не хочу рисковать.
— Что у тебя в списке, принцесса? — Спрашивает Куэйд, лишь наполовину заинтересованный. Он никогда не был любителем музеев по крайней мере, не был, когда мы были моложе. Судя по тому, что его, кажется, больше интересует, как мое платье сидит на моей заднице, чем бесценные произведения искусства, которые мы только начали рассматривать, я не думаю, что это вообще изменилось.
— Ну, конечно, Лиза. Ника Самофракийская, "Умерающий раб" Микеланджело, "Венера Милосская" Ламассуса, "Свобода, ведущая людей" Эжена Делакруа, "Великий сфинкс Офтаниса" Боттичелли, "Три грации", "Кодекс законов Хаммурапи" и "Габриэль д'Эстре и ее сестра, герцогиня Вилларская", — цитирую я, читая свои заметки.
— Хммм, — Картер издает уклончивый звук, как будто он не согласен с моим тщательно подготовленным списком.
— Вы издеваетесь над моим списком, мистер Хейз? — Спрашиваю я игриво.
Картер почти улыбается мне. Почти.
— Я бы не посмел, мисс Росси, — мурлычет он мне, и я клянусь, что мои трусики становятся влажными. Картер Хейз был сексуальным подростком. Кому не нравится задумчивый плохой мальчик?
Но у него было десять лет, чтобы довести до совершенства ту задумчивость и таинственность, которые сводили с ума меня и всех девушек, и на это действительно стоит посмотреть.
— Возможно, тебе стоит закрыть этот рот, милая, не хотелось бы, чтобы в него что-нибудь влетело, — поддразнивает Куэйд, нежно щекоча мой подбородок, пока я восхищенно смотрю на Картера.
— Хорошо, мы пройдемся по моему списку, и ты можешь рассказать нам о своем списке, когда мы пройдемся по всем комнатам, — надменно говорю я Картеру после того, как оправилась от почти оргазма, который я испытала только от небольшого флирта с ним.
Мы начинаем прогуливаться по комнатам. Иногда я слушаю, как в наушниках звучит экскурсия с гидом, в другое время Картер может предложить разные вещи. Иногда Куэйд вставляет шутку о пенисе, поскольку они, кажется, повсюду, а Логан комментирует людей, за которыми он наблюдает, вместо рисунков.
Это практически идеально. Намного превосходя все, о чем я могла мечтать.
Да… потому что ты никогда не мечтала оказаться на пороге смерти, ноет моя внутренняя сучка.
Отбросив мрачные мысли, я снова сосредотачиваюсь на туре.
— Ты должна увидеть это, — внезапно взволнованно говорит Картер, хватая меня за руку и таща через зал туда, где висит картина, изображающая молодую женщину, то ли спящую, то ли мертвую, лежащую в луже воды, а темная фигура наблюдает за происходящим впереди.
Глядя на название картины, девушка, очевидно, мертва. "Юная мученица Поля Делероша, 1855", — тихо прочитала я.
— Это одна из моих любимых, — комментирует Картер торжественным голосом. — Ты можешь поверить, что она когда-то висела в сувенирном магазине, прежде чем ее перенесли сюда? — Спрашивает он, недоверчиво качая головой.
— Нет, я не могу себе этого представить, — отвечаю я, затаив дыхание. Чем больше я смотрю на картину, тем больше влюбляюсь в нее. Слезы текут по моему лицу, когда я смотрю на картину. Я не уверена, то ли дело в красоте падшей женщины, то ли в мужчине, наблюдающем за происходящим на расстоянии, а может быть, просто в том, что Картер проявил достаточно заботы, чтобы показать мне этот фрагмент, который так взволновал его.
Я не скрываю своих эмоций, я просто стою обнаженная перед Картером и всеми остальными в комнате, кто потрудился посмотреть. И я просто позволяю себе чувствовать. Еще через мгновение я отрываюсь от картины, и мы с Картером присоединяемся к Куэйду и Логану, которым через минуту стало скучно, и они перешли к другим работам.
Мы с Картером продолжаем украдкой смотреть друг на друга до конца нашего пребывания там. Что-то изменилось там в тот момент перед этой картиной, и это не то изменение, на которое я буду жаловаться.
Мы находим все произведения искусства из моего списка, и все они поражают меня, просто не так сильно, как те, что показывает нам Картер. Куэйду приходится поднимать меня, чтобы я увидела их. Мона Лиза. Вокруг нее столпилось так много людей с селфи-палками, что я никогда бы не смогла увидеть без его помощи.
