вместе, и ничто не сможет нас остановить.
В голове кружатся мысли о детях. Они рыжики, точно такие же, какие я видел во сне. Мне уже девять месяцев приснится один и тот же сон. Я иду по улице, вижу двоих детей, похожих на рыжиков, и не могу им ничего сказать. Они остаются со мной, а я не знаю, кто они и почему они так сильно на меня влияют.
Ира просыпается от моих перемещений на кровати, сразу понимает, что я опять не сплю.
— Что случилось, Марк? — спрашивает она, протирая глаза.
— Сон, Ира. Опять этот сон.
— Сон? — она смотрит на меня с недоумением. — Но ты же говорил, что с этой проблемой можно справиться, что врачи найдут способ помочь нам.
— Да, я так говорил. Но почему-то мне кажется, что эти дети, которые всегда присутствуют в моих снах, это не просто фантазия моего подсознания. Что-то в этом есть, Ира. Я чувствую это.
Ира смотрит на меня с нежностью и пониманием.
— Марк, мне очень жаль, что ты переживаешь такие муки. Но мы вместе справимся с этим. Мы найдем способ разобраться в этой загадке.
— Спасибо, Ира. Я знаю, что можем на это рассчитывать.
Она прижимает меня к себе, и я понимаю, что мы должны быть сильными для своего ребенка, кем бы он ни оказался. Я обнимаю ее и вдыхаю ее запах, понимая, что я нашел свою судьбу вместе с ней.
Мы с Ирой будем не просто родителями, мы будем мамой и папой двух очаровательных рыжиков. Я верю в это. И с этой мыслью я наконец-то успокаиваюсь и засыпаю, зная, что нам с Ирой удастся преодолеть все трудности и быть счастливыми вместе со своими детьми.
Малыши продолжают кричать, и я стараюсь успокоиться. Пробую лицезреть в ситуации хоть какую-то положительную сторону. Ведь это первый день, когда я в полной мере занимаюсь детьми самостоятельно. Вчера весь день были с нами медсестры и врачи, была Алевтина Павловна. А сегодня я должна справиться сама.
Снова подступают слезы. Я боюсь, что не смогу сделать это. Боюсь, что не справлюсь с двумя детьми одновременно. Боюсь, что у них что-то будет, и я не замечу. Боюсь, что я не кормлю их правильно. Боюсь, что не справлюсь с жизнью вообще.
Я вспоминаю слова Алевтины Павловны о сохранении грудного молока. Но в этот момент, когда мой разум находится на грани срыва, я не могу думать о том, как сохранить молоко. Мне просто нужно успокоить детей, самой успокоиться и немного отдохнуть.
Снова подхожу к кровати и нежно беру малышей на руки. Пытаюсь успокоить их, прижимаю к себе, пою шепотом песенку. Малыши все еще плачут, но на моем шепоте они начинают утихать. Я надеюсь, что скоро у них пройдет голод, и они смогут немного поспать.
Переставляю их на кровати, стараясь создать комфортное место. Когда-то когда-нибудь, может быть, они уснут. Я вытираю слезы со своего лица, стараясь не поддаваться отчаянию. Я должна верить в себя, в свои силы. Я люблю своих детей, и я готова сделать все, чтобы они были счастливы и здоровы.
Вздохнув, садуюсь рядом с ними на кровать и прижимаю их к себе. Чувствую, как они успокаиваются, как их дыхание становится медленным и ровным. Мои слезы смешиваются с их щечками, и я понимаю, что внутри меня рождается новая сила. Сила быть мамой, сила заботиться о своих детях, сила бороться и не сдаваться.
Я обнимаю их крепче и обещаю им, что всегда буду рядом и любить их. А если мне нужна помощь, я знаю, что я могу позвонить Алевтине Павловне.
Мне кажется, что с каждым днем я все больше сливаюсь с этим новым образом жизни. Я не могла представить себе, что так сильно изменюсь после рождения детей. Но теперь все, что я вижу и чувствую, связано только с ними. Мои мысли, мои действия, моя жизнь — все посвящено им.
Я благодарна Бересневой за ее заботу и поддержку. Она стала моим опорным пунктом в этой сложной ситуации. Но несмотря на всю ее помощь, тоска по моей маме все равно сжимает мое сердце. Я хотела бы, чтобы она была со мной сейчас, чтобы она делилась со мной радостью и горестями материнства.
Береснева, видимо, чувствует мою грусть, и откровенно говорит:
— Может быть, позвони своей маме? Может быть, это поможет вам восстановить свои отношения.
Я задумываюсь. Неужели я должна забыть обиду и попытаться наладить контакт с мамой? Но в то же время я опасаюсь, что она не примет мое прошение на помощь. Это так сложно для меня.
Смотря на своих детей, я осознаю, что их будущее зависит от меня. Я должна быть сильной и принять решение. Поэтому я решаюсь поднять телефон и набрать номер мамы. Хотя мои руки дрожат, я стараюсь вести себя спокойно.
Телефон звонит несколько раз, а потом я слышу ее голос на другом конце.
— Мама, это я… — я немного запиниваюсь, но затем продолжаю: — Мне очень трудно справиться с этой ситуацией одной. Я хотела бы, чтобы ты была рядом, чтобы помогла мне воспитывать наших детей. Пожалуйста, прости меня за все.
На том конце провода наступает короткая пауза, а затем я слышу мамин голос, который звучит немного слабее, но полон любви и поддержки.
— Дочка, я всегда буду рядом с тобой и детьми. Я прощаю тебя и готова помочь тебе во всем.
Слезы радости и облегчения текут по моим щекам. Я чувствую, что теперь у меня есть опора, и мы вместе с мамой сможем преодолеть все препятствия.
— Спасибо, мама. Я очень тебя люблю.
И этими словами я понимаю, что даже если у меня нет всех ответов и решений, я не одна — у меня есть любовь моей мамы и моих детей, и это все, что мне нужно, чтобы продолжить двигаться вперед.
Я наклоняюсь над кроваткой, чтобы вдохнуть их нежный новорожденный запах. Моё сердце переполняется радостью и любовью к этим двум беззащитным существам. Они — моё всё. Мои дети.
Маленькие, слабенькие, но такие живые и красивые. Они стали результатом долгих лет желания, надежды и силы воли. Я и мой муж буквально пробили себе путь через бюрократические преграды, медицинские испытания и финансовые
