больше не выказывал желания пообщаться. Возможно, ему просто было некогда — запуск шоу был намечен на ближайшую субботу. Пока пилотный, рекламный, с короткой нарезкой из интервью. Но тем не менее количество затрачиваемых всеми трейни усилий это не уменьшало.
Несколько раз я встречалась глазами с усталыми голубыми омутами натурального блондина и один раз даже поделилась с ним высокобелковыми йогуртами Лео. Потому что искренне пожалела загнанного парня.
Если все остальные трейни были более-менее привычны к таким темпам работы и количеству физнагрузок, то абсолютно неподготовленный Энрике к концу недели едва волочил ноги. Мало того, бедняга еще и собирал на себя кучу негатива от других участников, потому что постоянно им «мешал». То своими неуклюжими движениями, то неправильной реакцией. В итоге на парня практически все плюнули, оставив его вариться в собственном соку. А ведь сами настояли на его участии, лицемеры.
Открытие с приветственным танцем должно было состояться в прямом эфире в субботу вечером. А утром накануне этого важного дня нас с Лео опять вызвали к мистеру Чену.
Мы как раз собирали последние манатки перед тем, как переехать в другое общежитие — при студии. Все участники конкурса до конца шоу или до того момента, как вылетят при голосовании, обязаны были жить именно там. Под прицелом сотни камер, без связи с внешним миром — телефоны надо было сдать, их выдавали на полчаса раз в неделю, чтобы связаться с семьей.
Я при входе в эту общагу тоже оставляла все свои средства связи охранникам, но, слава богу, жить в студии была не обязана. А потому должна была остаться для Лео той самой ниточкой связи с внешним миром.
— Может, последние наставления? — на ходу опасливо спросил львенок, явно пытаясь найти в моем лице поддержку. Мистера Чена он боялся до дрожи в коленках.
— Возможно. Но даже если не они, не о чем переживать, ты точно поедешь в другое общежитие на съемки шоу, и никто этому уже не помешает. Нарезка с интерьвью уже вышла в эфир, вот-вот посыплются первые отзывы. Все будет хорошо.
Увы, зря я так думала.
Как только мы вошли в кабинет главы агентства, стало понятно, что тут-то нас звездец и приобнимет. Потому что мистер Чен был похож на ядерный гриб. На мухомор, если точнее, такой же красный с белыми проплешинами — от ярости.
— Что ты натворил в интервью, щенок?! Ты вообще понимаешь, что загубил всю нашу работу! — Взрыв был конкретный — нас с Лео едва не отнесло обратно к двери силой его крика. Как бы не лопнул. — Ты кем себя возомнил, гаденыш?! Как посмел?! Да я тебя по судам затаскаю! Да я сейчас же — сейчас же! — могу разорвать контракт, причем за нарушение с твоей стороны! И ты выплатишь нам полную сумму компенсации! До последней монетки!
Лео втянул голову в плечи и незаметно нашел мою руку. Сжал ее. Сначала я подумала, что он так пытается получить поддержку, а то и вовсе вытолкнуть меня вперед, свалив всю вину: мол, она научила, я ни при чем!
Но я плохо думала об этом крашеном блондинистом львенке. Ему было страшно до чертиков — да. Но схватил он меня за руку только для того, чтобы успокаивающе пожать и попытаться задвинуть себе за спину.
— Простите, мистер Чен… Простите. — Таки отодвинув к двери и только потом отпустив меня, парень начал кланяться, как глиняный болванчик, которыми тут заставлены все полки сувенирных магазинов. — Простите, моя вина. Простите.
— Ты идиот! — продолжал орать начальник, все больше распаляясь. А потом и вовсе схватил со стола степлер и запустил им в Лео с такой силой, что, если бы мы оба не присели, эта жестяная игрушка проломила бы кому-нибудь из нас череп. — Ничтожество! Сын собаки и осла! Кто позволил тебе своевольничать?! Кто научил?! Отвечай!
— Никто, мистер Чен. Моя вина, простите недостойного, — продолжал на одной ноте бубнить парень, не переставая кланяться. — Перед выступлением один из участников конкурса надо мной издевался, и я вышел из себя. Это только моя вина. Простите.
От таких откровений мистер Чен на секунду потерял дар речи. Только надувался красным и белым. Вот-вот снова взорвется или кинет в нас чем-нибудь потяжелее степлера. Стулом, например.
Не кинул. Длинно выдохнул и продолжил орать:
— Ну издевался, ну и что! Тебя зря, что ли, водили на уроки по актерскому мастерству, идиот?! Тебя на сцене могут даже палками бить, ты не должен терять лицо, жалкое подобие айдола! Ты им никогда не станешь! Ты…
Не знаю, что бы он еще наговорил и чем закончил. Я держала Лео за локти, больше чтобы вовремя отдернуть от летящего предмета, чем ради чего другого, и чувствовала, как его колотит все сильнее. В душе разгоралась злость. Даже если бы пацан был сто раз неправ — это не повод вести себя с ним так по-свински. Еще чуть-чуть… и я сама выйду на сцену. И оторву мухомору его шляпку по самые помидоры. А потом плевать, что будет. Даже если придется в открытую воевать с отцом, рассекретив свою личность, добывать деньги на карьеру Лео и его неустойку каторжным трудом, переспать еще раз с Рю и потом продать очередной кактус… я на все пойду. Это ведь моя вина с интервью, это я…
Громкая бравурная мелодия телефонного звонка срезала и мои, и начальственные планы на взлете. Мистер Чен выпучил глаза, хотел проорать еще одно ругательство, но увидел что-то на экране своего смартфона и резко заткнулся. Вытаращился на этот самый экран глазами вареного рака и пару секунд бурно дышал. Потом ткнул в кнопку гарнитуры пальцем и на удивление спокойным голосом произнес:
— Слушаю. Да-да. Конечно, рад вас слышать. Что? Вы о… н-нет, что вы… просто… Нет-нет, мы сами поговорим с ним!
— Да… м-м-м… да, присылайте, конечно, — закончил разговор директор и сбросил вызов. После чего с минуту молча таращился на экран лежащего смартфона. И наконец поднял на Лео глаза.
— Собирайся, — сказал он совершенно спокойным голосом. Будто не орал как ненормальный всего минуту назад и не кидался вещами. — Перед тем как отправишься в общежитие, тебя ждет работа.
— Работа? А… Как… куда? — Лео, судя по всему, еще не отпустило нервное напряжение, я чувствовала руками, как его мелко колотит.
—
