— Ты считаешь меня шлюхой только потому, что я отношусь к сексу как мужчина.
— Нет. Иисусе… — Он не имел этого в виду. Просто хотел уязвить ее так же, как она его. И удрать со всех ног. — Я сам не знаю, что я думал.
— Все было бы в порядке, если бы я сделала вид, что ничего не хочу, и позволила тебе соблазнить меня, правда? Но если женщина не притворяется — значит, она дешевая потаскуха.
— Нет. — Тайлер взял ее за руки, пытаясь разобраться в чувствах, которые владели ими обоими. — Ты достала меня. Как обычно. Мне не следовало так говорить. Надо было помалкивать. Ради бога, не плачь.
— Я не собираюсь плакать.
— Вот и хорошо. О'кей, ты красивая, обворожительная и сводишь меня с ума. Но я сумел сдержаться и не дать воли рукам.
— Ты уже дал им волю.
— Извини. — Он опустил руки по швам. — Извини.
— Значит, ты оскорбил меня из трусости?
— Послушай, Софи, я ухожу домой. Завтра мы начнем работать и забудем о случившемся.
— Не думаю. Значит, я свожу тебя с ума? — София слегка толкнула его в грудь и заставила попятиться. — И за это ты дал мне пощечину?
— Это было ошибкой. Я уже сказал, что прошу прощения.
— Этого мало. Попробуй еще раз.
Не успел Тайлер опомниться, как она прильнула к нему. Все остальное довершил инстинкт.
Ее губы были горячими, нежными, очень искусными и жадными. К нему прижималось сладострастное, восхитительное женское тело.
Позже Тай признался себе, что у него помутился рассудок. Словно что-то щелкнуло в голове, сознание отключилось и не смогло помешать взрыву чувственности, вырвавшейся наружу, как пантера из клетки. Сомневаться не приходилось: ее вкус не уступал запаху.
Он был таким же пряным, опасным и женственным.
Не успев опомниться, Тай прижал ее к себе. На мгновение она обвилась вокруг него, как экзотическая виноградная лоза, а потом отпустила. От лица Тая отхлынула кровь.
— Вот тебе! — Она нежно провела пальцем по его нижней губе, а потом отвернулась и открыла дверь.
— Черт побери… Подожди минутку. — Тай взял ее за руку и развернул лицом к себе. Он сам не знал, что хочет сделать, но целоваться больше не собирался.
Внезапно на лице Софии появилось ошеломленное выражение. Не успел Тайлер открыть рот, как она оттолкнула его и быстро пошла к столу.
— Diof Madonna, KTO мог это сделать?
И тут он увидел их. Трех ангелов Джамбелли. Размашистые красные буквы на вырезанных из дерева фигурках казались окровавленными ранами. На груди каждой из них красовались зловещие послания:
СУКА № 1
СУКА № 2
СУКА № 3
— Сядь, Софи. Я заберу фигурки еще до того, как их увидит твоя мать или бабушка. Отнесу домой и вымою.
— Нет. Я сама. Похоже, это лак для ногтей. Обычная проделка плохих девочек, — негромко сказала София. Гнев не приведет ни к чему хорошему, подумала она, собирая фигурки. Но печаль была сильнее гнева. — Думаю, это Рене. Или Крис. В данный момент они обе ненавидят женщин Джамбелли одинаково сильно.
— Позволь позаботиться о тебе. — Тай положил ладони на ее плечи. — Кто бы это ни сделал, он знал, что причинит тебе боль. Я отмою их и принесу назад еще до того; как кто-нибудь заметит пропажу.
Софии хотелось положить в его большие, сильные руки не только ангелов, но и самое себя… Поняв это, она отпрянула.
— Я сама позабочусь обо всем. Кажется, ты хотел поскорее вернуться домой.
— Софи…
Спокойный и терпеливый тон Тайлера заставил ее вздохнуть.
— Я должна сделать это сама. Кроме того, мне нужно еще немножко позлиться на тебя. Так что ступай.
Выйдя из комнаты, Тайлер снова поднялся в танцевальный зал. Он решил, что побудет здесь еще немного. На всякий случай. Чтобы единственными пострадавшими сегодня ночью оказались только деревянные ангелы.
София прошла к себе и осторожно смыла с фигурок краску Ее догадка подтвердилась: это действительно был вызывающе красный лак для ногтей. Детский вандализм, уродливый, но не слишком опасный.
«Уничтожить Джамбелли не так легко, — думала она. — Мы стойкие. Достаточно стойкие, чтобы не обратить на это внимания и разочаровать мерзавца, кем бы он ни был».
София отнесла фигурки вниз, положила их на прежнее место и поняла, что это простое действие успокоило ее.
Но забыть то, что произошло между ней и Таем, было сложнее.
«Идиот, — подумала она, подходя к старинному зеркалу, чтобы попудрить нос. — Если идиот постарается, то может научиться целоваться, но идиотом быть не перестанет». Она надеялась, что Тай страдает. Надеялась, что он проведет долгую бессонную ночь. Если завтра он будет выглядеть измученным и несчастным — так и быть, она позволит ему сорваться с крючка.
И все же…
Она посмотрела на себя в зеркало и провела пальцем по губам.
Едва София потянулась за губной помадой, как дверь открылась.
— София…
— Да, Nonna… — Она оглянулась на ангелов. Все было в порядке. — Маленький ремонт на ходу. Сейчас я вернусь.
Тереза закрыла за собой дверь.
— Я видела, что ты пошла за Тайлером.
— Угу, — лаконично ответила София, тщательно крася губы.
— Думаешь, если я старая, то разучилась читать по глазам?
— И что в них было?
— Кровь.
София слегка пожала плечами и закрыла тюбик с помадой.
— У нас был спор.
— После которого тебе понадобилось вновь красить губы?
София засмеялась и обернулась:
— Ну и глаз у тебя, бабушка! Я решила этот спор по-своему. Если я поцеловала Тая, в этом нет ничего противозаконного или аморального. Мы не кровные родственники.
— София, я люблю тебя. И Тайлера тоже.
София смягчилась. Тереза говорила такое нечасто.
— Я знаю.
— Я свела вас не для того, чтобы вы обижали друг друга.
— А для чего ты нас свела?
— Ради блага семьи. — Поскольку день был трудный, Тереза вошла и села. — Когда в голову человеку бросается кровь, она затмевает разум. Испытательный год еще не кончился, а потрясения уже начались. Ты — красивая молодая женщина.
— Кое-кто считает, что я похожа на свою бабушку.
Тереза позволила себе слегка улыбнуться. Потом La Signora посмотрела на ангелов, и ее взгляд смягчился.
— Немного. Но ты больше похожа на своего деда. Он был писаный красавец. Я вышла замуж по расчету, но никогда потом не жалела. Кроме того, он был добр. Cara, красота — это оружие. Обращаться с ним нужно осторожно. Если в тебе не будет доброты, оно может повернуться и ранить тебя.
София опустилась на стул:
— Nonna, по-твоему, я… жесткая?
— Да. — Тереза слегка притронулась к ее руке. — Это неплохо. Из мягкой женщины можно слепить что угодно. Кроме того, ей слишком легко причинить боль. Такова твоя мать. Она моя дочь, София, — спокойно добавила Тереза, видя, что внучка напряглась. — Ее приходится наставлять. Ты другая и идешь своим путем. Я довольна тобой. Я хочу сказать только одно: без доброты жесткость может стать жестокостью. Помни об этом.
