Ознакомительная версия.
— Что это ты ко мне так присматриваешься? — хихикает. — Я для тебя пока еще маленький.
— Пока?
— Ага, — ничуть не смущаясь, — как ты там говоришь?.. Мм… потренируюсь на кошках, а потом, если ты разведешься с Яром, лет через пять… обсудим детали…
— На кошках… — На минуту теряю дар речи. — Разве можно так говорить о девочках?!
— Ну и что? Можно подумать, вы не обзываете мужчин котами!
— Да не только котами, — соглашаюсь, — но ты пока не мужчина!
— Стану, — отмахивается, — тоже мне, Питер Пэна нашла.
На этом тема мурлыкающих исчерпывается, но взгляд его с хитрецой, кошачий, и чтобы сбить этого новоявленного Мурзика, уговариваю еще что-нибудь рассказать о школе.
— Да как тебе объяснить, чтобы ты и в другой раз не расспрашивала? — чешет макушку и вдруг на него накатывает вдохновение. — О, придумал! Точнее и не опишешь. Здесь так же здорово и весело, как в склепе, причем не в родном, семейном, а соседском, в который тебя по ошибке определили и вот ты лежишь и ждешь, родственники собираются вроде бы, толпы с цветами бродят по праздникам, а ты не узнаешь ни одного. И к тебе никто не подходит. Только и остается, что это… кошек гонять.
Картина маслом ясна. Ему одиноко и пусто, но выбора нет, и он потихоньку приспосабливается, но на своих условиях. Я помню: то, что нас не убивает, по идее делает сильнее, а у Егора настольная книга — Ницше, значит, тоже в курсе этого изречения, но если бы он был здесь, под боком, я бы чувствовала себя гораздо сильней, и ему бы окружающее не казалось склепом. Мне все-таки кажется, сила не в испытаниях, которые на тебя сыплются, а в том, чтобы держаться вместе против бури и ветра.
— Ты, надеюсь, сбежать не собираешься? — подозрительно всматриваюсь в притихшего мальчишку. Такое ощущение, что мы думали об одном и том же — такой пронзительный взгляд, даже слегка жутковато.
— А что, — трет задумчиво лоб, и снова становится родным и понятным, таким притягательным невероятно, что хочется погладить ежовые колючки, — это идея. Подумаю на досуге. А как там мой братец?
— В командировке.
— Это он любит.
Любит? То есть, ему нравится без меня…
— Ага, давай, накрути себя! — поощряет Егор и вздыхает расстроено: — Эх, некому за тобой присмотреть! Слушай, он и раньше не часто появлялся дома. У него же бизнес международный, есть несколько филиалов, а замов надо контролировать, а то они любят подворовывать. Он сейчас где? В Нью-Йорке?
Киваю.
— Понятно, звонит редко, говорит быстро — ну так там разница в двенадцать часов с нашим временем и он собирался увольнять директора, искать замену. Пока подучит, передаст дела, проконтролирует… Он когда в Нью-Йорк мотался, я его вообще не слышал, так что это не из-за тебя. Просто ему некогда.
Ничего в бизнесе не понимаю и не пытаюсь, если честно: не мое это. Тут бы на копирайтера выучиться, а управлять кем-то — людьми, финансовыми потоками, нет, увольте. И если совсем честно, я поспать люблю, а Яра почти никогда по утрам не застаю, с рассветом убегает, но с ним понятно — мужчина, добытчик, хищник; Егор вон такой же, мне кажется, будет, разве что чуть открытей за счет чувства юмора. Я лучше у очага посторожу, на вахте.
— А у тебя как? По-прежнему сидишь дома?
По лицу мысли читает — вот точно, только подумаю — он озвучивает, и не скроешься. Но его барышне повезет: не придется ей мучиться: сказать — не сказать о чувствах, сам узнает и сам решит нужно ли ему это, а нет — на корню остановит, а не когда все, как раковая опухоль, запущено.
— Да, но уже не без дела, — вздох у меня вырывается самовольно. — Вот, статьи изучаю. Одну написала, но сомневаюсь, примет заказчик или нет, нереально сложно хвалить сантехнику, знаешь ли.
Егор воодушевляется и сыплет стишками-cлоганами, самый цивильный из которых:
«Если сел на унитаз —
Перекрой в квартире газ»
Мои уши деликатно увядают, когда фантазия мальчишки, наконец, иссякла.
— Ты где так наловчился? Случайно не в рекламном агентстве брата?
— Ай, — машет обиженно рукой, — он зануда! Он бы столько, как ты, не выслушал, а ведь это называется мозговым штурмом!
— Поверь, мои мозги оценили.
Хохочет, но что-то вспомнив, выравнивает спину, по-деловому скрещивает руки и чопорно интересуется:
— Что слышно по нашей сказке?
— Гонорар не получила, если ты волнуешься.
— Ладно, — расслабляется, — ждем.
У меня большие сомнения, что сказку возьмут, но разочаровывать мальчика не хочется. Киваю ему, говорю, что скоро закончу еще одну сказку и отправлю по тем же контактам, что и он, а к его приезду на каникулы поделим двойной гонорар. Мне не жалко, деление на ноль прибыли не дает, а ребенок верит.
— Эх, пора мне, — оборачивается за спину, видимо, кто-то вошел в его комнату, но остается вне кадра, — а ты мой номер добавь в контакты и звони. — Небольшая заминка, почти незаметная. — Если захочешь, конечно.
— Захочу, — успеваю ему подмигнуть, прежде чем отключился.
Не переставая улыбаться, смотрю на экран, где только что видела смешливое лицо, и ни строчки сочинить больше не получается. Сижу, думаю, как же мне повезло в этой жизни! Так и тянет обнять весь мир, крикнуть, как я счастлива, как люблю, как скучаю без своих мальчишек. Темноволосый и с пшеничными волосами — разные и такие родные, еще несколько месяцев назад абсолютно посторонние для меня люди, без которых я жила, дышала, а сейчас кажется, как не со мной все было и не в этой реальности. Монотонно, без красок, и уж точно без такого обилия красного… Алые клумбы, простыни, покрывала, свитера Яра, его машина, шляпа свекрови…
Целое королевство. А ведь это что-нибудь значит, наверное…
Забиваю в яндекс запрос, и с усмешкой читаю. Ну конечно! Я раньше должна была догадаться: красный — чувственность и цвет власти. Долго вычитываю характеристики и значение всех оттенков — надо же, кое-что совпадает. Может, совпадений гораздо больше, только… я не так хорошо знаю Яра, как мне хочется, и… Хватит, снова строю грузные башни и сама на себя их взваливаю.
Интересно, а что означает синий? Он мне больше всех нравится. Так, затягивает, опьяняет, у него нет дна…
Эх, если бы…
Что без дна — хорошо, я не против, но сомнительно, что есть дар затягивать… Не удержала ведь, уехал один, хотя я не работаю и могла бы сейчас быть с ним…
Лучше читать дальше…
Преданность людей, предпочитающих этот цвет, иногда доходит до добровольного рабства… Чушь! Я не против подчиниться более сильному, но раболепия не переношу, в отношениях двое должны быть равными. А вот то, что синий цвет выбирают те, кто хочет гармонии и подвержен фантазиям — правда. Ну хоть что-то похоже, а то… рабство, подчинение…
Ознакомительная версия.
