— Быстро они как-то, — тихо прошептала я.
— Быстро? Да он по ней вздыхал полгода, достал уже со своими охами-ахами, ей Богу! У меня уже были мысли, их куда-нибудь в командировку отправить, да все случая не было подходящего, — рассмеялся Никита, и, не меняя интонации, спросил, — потрешь мне спинку?
— Как? — не поняла я.
Он осторожно пересадил меня на стул, резко встал, подхватил меня на руки.
— Я покажу как, — сказал он, неся сопротивляющуюся меня в ванную. Опустив меня на пол возле душевой кабинки, начал медленно стягивать с меня халат. От его прикосновений к моему телу вмиг расхотелось сопротивляться. Я послушно обняла его за талию, поглаживая по спине. Никита протянув руку к крану, настроил воду.
— Ой смотри, ты опять испачкалась, — притворно вздохнув, сказал он.
— Где? — спросила я.
— Вот тут, и тут, и тут тоже, — сказал он, проводя пенной губкой по моей спине, ногам, животу.
От удовольствия я зажмурилась. В общем из душа совершенно чистые и смеющиеся мы вышли еще не скоро. Я обмоталась полотенцем, во второй раз вытерла волосы. В дверях ванной комнаты была вновь остановлена моим ненасытным мужчиной. Он, не смущаясь, вышел из душа и совершенно голый потопал за мной. Поймав меня в объятия, прижал к стене и принялся целовать. Когда его губы коснулись моей шеи я, откинув голову назад, прикрыла глаза. Сквозь дымку вновь просыпающейся страсти услышала позвякивание ключей. Распахнув глаза, испуганно уставилась на входную дверь. На пороге стоял Антон к нам лицом, перед ним стояла Лина и снимала куртку. Нас она не видела. Увидев взгляд Антона, я покраснела до кончиков волос. Такому красному румянцу мог бы позавидовать самый красный помидор.
— Милая, не вздумай обернуться, — предостерег Антон мою подругу.
— А что такое? — удивилась Лина.
— Иначе увидишь голую задницу Большого Босса, — рассмеялся он. — А ты меня знаешь, я крайне ревнивый тип! — и уже громче Антон прокричал. — Прикройся, нечего мою малышку шокировать!
Никита, продолжая прижимать меня к себе, уткнулся лбом в стену поверх моего плеча и засмеялся. Подхватил меня на руки отнес в спальню.
— Боже мой, как стыдно-то! — простонала я.
— Чего? — фыркнул он, натягивая белье, носки и футболку. Я во все глаза смотрела, как он одевается. Боже мой, не думала, что созерцание одевающегося мужчины мне понравится настолько!
— Что тут стыдного? Ты Антона засмущалась? Было бы чего! И потом ты еще наших родителей не видела! Они у нас… А хотя нет, пусть это будет для тебя сюрпризом.
Никита выглянул за дверь, проорал:
— Тох, тащи сумку сюда!
Через пять минут Никита принес сумку, поставил ее на кровать. Открыл шкаф, освободил ровно половину.
— Вот, сюда пока положи. Мы потом шкаф побольше купим, чтобы все твои вещи поместились, — сказал он, улыбаясь.
— Никит, у меня вещей не так много! — попыталась возразить я.
— Это дело поправимое. Все купим, — сказал он, поворачиваясь ко мне. Я открыла сумку, сложила одежду в шкаф, оставив только то, что хотела одеть сейчас. Неуверенно посмотрела на Никиту, он, развалившись на кровати, закинул руки за голову, внимательно наблюдал за мной.
— Может быть отвернешься? — тихо попросила я.
— Ну уж нет, — отрицательно покачал он головой, довольно улыбаясь, — Я лучше посмотрю. А вдруг ты не правильно оденешь что-то? Так что нет, я понаблюдаю.
Покраснев еще больше, я начала одеваться. Когда одевала трусики, услышала его тихий многообещающий голос:
— Мы вечером заедем в магазин нижнего белья, потому что эти трусики постигнет та же участь что и вчерашние.
После его слов у меня затряслись руки. Никак не могла застегнуть пуговицы на рубашке и джинсах. Ник встал с кровати, подойдя ко мне, легко отодвинул мои руки. Быстро застегнул рубашку, провел рукой по всем пуговичкам сверху вниз. Наклонился ко мне и прошептал на ушко:
— А их я оторву зубами. Это так, для информации. Поехали на работу.
Выходя из спальни чувствовала на себе горящий взгляд Никиты. Руки еще не перестали трястись. В горле пересохло. Пошла на кухню, выпить стакан воды. На пороге застыла. Смутившись, резко развернулась, собираясь быстренько смотаться. Наткнулась на смеющегося Ника.
— Это у вас семейное, да? — поинтересовалась я.
— Угу, наследство от родителей, — как-то туманно сказал он, перегнувшись через мое плечо, заглянул на свою кухню, — Вы там занавески не спалите.
Антон страстно целовал Лину, усадив ее на подоконник, нисколько не стесняясь, что они в квартире не одни. Увидев нас в дверях кухни, Лина, смутившись так же, как и я, спрятала лицо на плече Антона. Антон, стоявший до этого спиной к нам с Никитой, обернулся.
— Брат, ты не знаешь, почему наши девчонки постоянно смущаются? — совершенно серьезно поинтересовался Антон.
Я посмотрела на Никиту.
— Не знаю, — пожал он плечами, — Не привыкли еще. Ладно, поехали уже. Сегодня нужно много сделать.
И не дожидаясь ответа, потянул меня за руку к выходу.
Дни летели незаметно. Мы все время с утра до ночи проводили в боксе. Я чем могла, помогала Никите. Однажды заметила довольную улыбку Семеныча. В ответ на мой вопросительный взгляд, он лишь дружелюбно по-отцовски обнял меня за плечи.
— У мальчика золотые руки, — только и сказал он.
Да, действительно. Руки у моего парня золотые, даже платиновые. Я наблюдала за его работой с восхищением. Каждое движение наполнено уверенностью. Он со знанием дела разбирал и собирал каждый винтик, полностью погрузившись в работу. Казалось, что он никого не замечает, только мотоцикл. Но это мне только казалось. Когда я подходила ближе, он сразу же отрывал взгляд от мотоцикла и улыбался мне. С каждым днем я все больше привыкала к нему. К тому, что он всегда рядом, к тому, что я просыпаюсь и засыпаю рядом с ним. Ночами он, несмотря на усталость, иногда нежно, иногда страстно любил меня до потери сознания. Мы очень хорошо ладили друг с другом. Единственный раз сильно поругались, это когда я решила, что нужно перенести лечение. Ну как поругались… Он громко так кричал, когда мы ужинали, а я молчала. Когда он успокоился, я тихо сказала, что не смогу валяться в больнице во время гонок. Он несколько долгих минут смотрел на меня. Потом вздохнув, нежно погладил меня по щеке.
— Ты не изменишь своего решения, да? — спросил он. Я согласно кивнула, не отводя от него взгляд.
— Ну что ж… Ладно. Но на следующий же день после гонок я отвезу тебя в клинику, — твердо завил он, и потом тише добавил, — Малыш, ты даже представить себе не можешь, как я хочу, чтобы у тебя ничего не болело.
