Она осунулась, похудела, постарела, хотя была еще молодой женщиной. Митя как-то растерялся, что она одна, - он-то думал, что будет полна комната народу и он сможет быстро и безболезненно распрощаться и отбыть. А тут... Сейчас она, возможно, начнет что-то выяснять, или объясняться... Это ужасно! И потому он, скроив скорбно-светское лицо, пошел к ней, протягивая руку (не руки! - Сохрани и помилуй!) и что-то бормоча об отъезде и опять, мол, прощании...
Но она тоже могла быть крепкой.
Она встала за столом и, вытянув перед собой руку ладонью вперед, с улыбкой сообщила, что она идет в ногу со временем, ухватила модный грипп, Митя ее еле застал, так как она собралась к врачу.
Но тут он не сплоховал - не будь он Митя! - Подошел к ней, минуя ее руку, и прижался лицом к ее щеке, волосам, уху, ощутив запах ее духов и холод камня в серьге... И снова вспыхнула в нем какая-то горькая любовь к ней, которую он сам и растоптал.
Она отодвинулась от него, сказав укоризненно: Митя, войдет кто-нибудь, что вы... И он не услышал в ее голосе трепета.
Она уже говорила: Веры сегодня нет, она будет сожалеть. У нее библиотечный день. И насколько же вы, Митенька?
Она говорила так, будто он еще живет у тетки и у них вообще НИЧЕГО не было и, возможно, и не будет. Ему хотелось разрушить эту стену, перешибить этот полусонный тихий говор! Но он сказал себе - нельзя. Иначе, он и представить себе не мог, что с ним случится. Поэтому он отошел от нее, сказал - до свидания, я не рощаюсь, мы еще встретимся. Помните, что я вас...
Она крикнула: "Молчите, Митя! Ни слова больше! Прощайте".
И стала складывать рукопись в папку. Он внимательно смотрел на нее, желая найти следы волнения - ведь она же крикнула!- но волнения не было, как и следов.
Он ушел, забыв передать привет Вере.
Ее еще хватило игриво махнуть ему рукой, мечтая о том, чтобы скорее закрылась за ним дверь, - иначе бы кончилось у нее спокойствие, которое она удерживала не то что за хвост, - за перышко от хвоста.
Она подошла к мутному серому сейчас окну и, прощаясь со своей единственной в жизни, глупой и не нужной никому - даже ей - любовью, заплакала, промакивая платком ресницы, чтобы если войдут, - быть более-менее приличной.
Но никто не вошел и она быстро собралась и ушла. А потом долго бродила по улицам, бульварам, но Кире на этот раз не позвонила.
Не стесняясь прохожих плакала, да никто и не обращал на нее внимания мало ли женщин плачет на улицах, явно не желая, чтобы их утешали.
Митя уже получил билет - на послезавтра, и сходил на переговорный пункт, позвонил маме - из дома не хотелось, - сказал ей, что уезжает надолго. Он думал, что она начнет ахать и сожалеть, что так надолго! но мама была на удивление спокойна, он даже расстроился.
Она сказала: ну, что ж, Митя, ты этого всегда хотел. Дай тебе Бог всего-всего, о чем ты мечтаешь. Обо мне не беспокойся, впрочем, ты и не беспокоишься. Тут она помолчала и сказала, я чувствую, ты обиделся, что я так спокойна?.. Но, Митя, согласись, - не все ли мне равно, где ты живешь? В Москве, Нью-Йорке, на островах Океании или у черта на куличках? Я все равно тебя не вижу - за эти годы ты не удосужился ни разу приехать. Это не упрек - констатация факта, не более. Я сейчас - к счастью - не одна, у меня есть хороший друг, близкий, он мне очень помогает во всем. Езжай, Митенька, поцелуй за меня Нэлю и Митеньку, мой привет Трофиму Глебовичу и Кире. Целую тебя, сын.
Вот так поговорила с ним мама, а он почти все время молчал - что он мог ответить? Чем оправдаться? Ничем. И уже в сто десятый раз он подумал о себе плохо, - но, извините, что это изменило?
И поклялся, что в первый же отпуск поедет к маме, куда бы ни собралась Нэля.
Разговор оставил осадок, никак не проходивший, и было ощущение, что прощание с мамой - навсегда, хотя мама была еще совсем молодая.
Чтобы как-то сгладить некомфортное ощущение от разговора с мамой, Митя вдруг решил пойти к Спартаку и помириться с ним.
Спартак был дома, встретил Митю радостно, однако чего-то не получилось у них: Спартак ли отдалился, Митя ли... Но не было того прекрасного чувства дружеского единства, за которое так ценил Митя отношения со Спартаком. Митя принес и бутылку, которую они со Спартаком распили, но прежнее ушло, а новое пока зияло пустотой.
Митя вышел от Спартака поникший: эти два разговора с самыми близкими людьми еще раз продемонстрировали ему его гнусную натуру, с которой бороться у него не было сил, и не умел он этого и хотел ли?..
Придя домой, он сообщил Нэле, что ходил прощаться к редактору и Спартаку. От Мити попахивало винцом, вид был унылый - и Нэля успокоилась.
Она сообщила, что ему звонили из "Юности", какая-то девица, назвалась Верой Валентиновной, сказала, что она редактор и ей надо поговорить с Дмитрием Александровичем по поводу его стихов...
Плохое митино настроение как ветром выдуло: Вера! Умница, - как сумела соврать!
Он несказанно обрадовался - вот кто ему нужен! Вера!
Нэля зорко смотрела на него, видела, что он обрадовался, но Митя сразу же откликнулся: замечательно! Наверное, они еще что-то берут!
- Какая-нибудь соплюха?.. - Пренебрежительно и вместе с тем с тайной тревогой спросила Нэля.
- Что ты! Солидная женщина, лет сорока, очень милая и внимательная. Я ей сейчас позвоню.
- Поздно же... - Предупредила Нэля,- завтра позвонишь.
- Ничего, она разрешила мне звонить домой, вдруг мне надо будет что-то донести?
- Но я же смогу, - опять возразила Нэля и Митя тут же подтвердил: конечно, конечно, ты и отнесешь, если я не успею.
И он позвонил Вере.
Нэля не уходила из комнаты, что-то вроде бы искала, а он нервничал: вдруг голос выдаст? Или слышны будут ответы?.. Но делать нечего, позвонить он должен, он хочет! И - хоть трава не расти!
Тихий, совсем не верин голос произнес: слушаю?..
- Вера Валентиновна, - каким-то звенящим не своим голосом сказал
Митя, - это Кодовской, вы мне звонили? Что там с моими стихами? Вера еще тише сказала: я боялась, что вы уже уехали ( как
сладчайшая музыка отозвались в Мите эти слова), я хочу вас видеть, Митя...
Он почувствовал, как краска заливает его лицо, а Нэля остановилась и смотрит на него в упор.
Он радостно ответил: спасибо, Вера Валентиновна, я так рад! Я надеялся... Значит, мне нужно отобрать еще? Я улетаю послезавтра, у меня только завтрашний день... Обязательно зайду...
- Только не на работу, - тихо предупредила Вера, - позвоните мне завтра днем, часа в два...
- Наверное, раньше, у меня очень мало времени, а ведь нам надо будет посидеть, - он говорил, смотрел прямо Нэле в глаза и корежил гримасы, - от радостной до недовольной, - как бы говоря: конечно, стихи - это отлично! Но сидеть завтра с этой теткой так не хочется!
- Я хочу вас видеть, - снова сказала Вера, - сделайте чтобы-нибудь...
- Отлично, - воскликнул Митя, - дорогой мой редактор, вы - моя путеводная звезда, я вас обожаю! До завтра. - И повесил трубку.
- Ну, что? - Спросила Нэля и Митя ей обстоятельно объяснил, что притащил он в редакцию кучу стихов и теперь нужно еще отобрать.
- Придется, - вздохнул он, - завтра выкроить время, а мне хотелось побыть дома, с тобой и Митькой...
Увидев, что Нэля расстроилась, он присовокупил: я постараюсь мигом: туда - сюда.
И поцеловал жену нежно и призывно.
После долгого любовного общения (Митя был возбужден неимоверно после разговора к Верой и его ожидание завтрашнего дня излилось на Нэлю, которая уснула счастливой.)
Митя никак не мог заснуть, он соображал. Завтра надо будет с утра позвонить Спартаку и забить его квартиру - они с Игорьком уйдут в институт, а Митя с Верой придут... Но как объяснить все сверхпорядочному Спартаку, любящему Нэлю и его, митину, семью...
Может быть, сказать, что - это его последнее объяснение с Еленой Николаевной? И что он, Митя, больше никогда с ней не увидится?.. Спартак ради него пойдет на это, но как же неприятно, что именно вчера Митя зашел к нему мириться, - будто нарочно! Аа-а, за три года столько воды утечет! Только бы застать Спартака. Но как звонить с раннего утра? И вдруг Спартаку?..
Надо спрятать сигареты и бежать за ними утром... Забыл, запамятовал, что сигареты кончились... Как-нибудь выкрутится... И он стал думать о встрече с Верой. Аромат этого последнего свидания он увезет за океан и там будет вспоминать... Наверное, Вера в него влюбилась, если пошла на такое... Почему? Чем он хорош? Митя понять не мог.
Проснулся он как по будильнику, Нэля еще спала. Он тихо оделся и выскочил на улицу, слыша как тесть уже кашляет в своей комнате.
Спартаку он дозвонился сразу и, пока не раскрывая свою главную задачу, спросил, что он делает. Спартак ответил, что сегодня в институт не идет, а будет добивать курсовую - все сроки прошли, а что? - Спросил он как-то тревожно, почуял, что ли?
- Да нет, ничего особенного, просто мне захотелось сказать тебе, что вчера мы как-то не так посидели, не так поговорили, а ведь дружба-то никуда не денется...
