Ознакомительная версия.
– Вы ее по-родственному защищаете…
– Не побоюсь показаться тебе чересчур начитанной, но что еще старушке делать по вечерам, как не книги читать, так вот. Еще Оскар Уайльд сказал: «Если вы хотите узнать, что на самом деле думает женщина, смотрите на нее, но не слушайте». Я думаю, он именно нашу Нонну имел в виду, хоть никогда не видел это милое создание.
– Ха, – хмыкнула я, сморкаясь в платок, – Нонна милая!
– Только Коленька ее хорошо знал…
– Лизавета Сергеевна, а кто такой Коленька? Ваш сын? Ее брат?
– Мой сын и ее муж, – повела плечами старушка. – А ты думала, я кто Нонне?
– Мама, – изумленно прошептала я. – А вы что, ей не родная мама?!
– Я ее свекровь.
– Что вы говорите?! – я чуть не свалилась со стула.
– Ты не знала нашей истории? – удивилась Лизавета Сергеевна.
– Данила такой скрытный, – попыталась оправдаться я. Честно говоря, я мало интересовалась его родственниками. Мне вполне хватало свекрови.
– Не стану мучить тебя никчемными подробностями, – принялась за рассказ Данилина бабушка. – Я рано стала вдовой, к сожалению, и одна воспитывала сына. Тоже тебе признаюсь – не я его воспитывала, а круглосуточный садик, работа у меня была сменная, затем продленка, учителя. Выучили они его, но сердечного тепла не дали. Женился мой Коля на Нонне, эффектной девушке со своего курса, но недолго они жили счастливо. Как раз когда Нонна забеременела Данилой, Коле подвернулась возможность иммигрировать в Израиль. Без денег он там никому не был нужен, я поменяла квартиру на комнату в коммуналке, доплату ему отдала, и переехала туда жить. Думала, устроится Коля на новом месте, жену с сыном заберет. А он встретил там другую женщину, с ней потом уехал в Америку. А Нонне прислал уведомление о разводе.
– Гад какой, – пробормотала я, забыв про слезы и тем более про яблоки, – извините.
– Когда Нонна узнала об этом…
– Отношения с вами прервала? Внука стала прятать?
– Она приехала за мной в коммуналку и забрала к себе. Трехкомнатная квартира досталась Нонне от родителей. Вот мы и растили Данилу вдвоем, а Коля, что ж, Господь ему судья. На католическое Рождество звонит и поздравляет. Сколько раз я ему говорила, что православная! Но у них в Америке все по-другому.
– Так Нонна ваша невестка! А вы ее свекровь с восемнадцати лет!
– В каком смысле? – удивилась Лизавета.
– Ну, она же Данилу в восемнадцать лет родила.
Лизавета Сергеевна тихо рассмеялась.
– Ох, и врушка она у меня, – подмигнула мне бабушка Данилы. – Обязательно при случае пять лет себе скостит! В двадцать три она Даничку родила.
– Вот, – обрадовалась я, – есть в ней все-таки что-то плохое!
Не очень убедительно у меня получилось, правда.
Не могла я понять, как могла эта мымра, эта вреднючая свекруха Нонна так поступить со своей свекровью. На миг я поставила себя на ее место. Ужас. Я бы не смогла. Неужели не смогла забрать к себе? А если бы она человек была хороший, как Лизавета Сергеевна?
– Так поэтому и фамилия у вас Кудрявцева, а не Филимонова, – тупила я дальше. – Значит, Нонна себе фамилию мужа Коли не взяла…
– Хватит, Элечка, – испугалась за мое душевное состояние Лизавета. – Что мы все о себе, да о себе. Ты о своих планах расскажи. Когда начнешь примирение? Я могу посодействовать.
– Я должна начать? Как-то страшно. Он же меня вчера опять застал…
Ладно, все рассказывать, так все. И я рассказала все, как было.
Наверное, мне пора заменить кого-то из действующих юмористов. Рассказами о своих несчастьях я вызываю у людей истерический смех. Теперь я уже боялась за душевное состояние Лизаветы, она тряслась от хохота при описании испуганного Сарика и взбешенного Данилы. А ведь на сцене с Сержем и собственным внуком едва начала улыбаться.
– Какие вы счастливые, – она потрепала меня за макушку, как глупого подростка. – Ладно, что-нибудь придумаем.
– Может, не надо, я все равно все порчу… – пробурчала я.
Лизавета Сергеевна не стала со мной спорить, поблагодарила только за помощь. Но не тут-то было! Так легко от меня не отделаться. Я усадила ее на стул, прося рассказать мне про детство Данилы более подробно, а сама принялась с удвоенной энергией кромсать яблоки. Я представить не могла, что ей одной придется изрезать всю эту кучу. Знаю, какие упертые есть старушки, они не могут выбросить в мусорное ведро оставшийся кусочек черного хлеба, что уж говорить о тазах с яблоками. Какая была причина моего приезда? Помощь. Вот я и помогу.
После двух часов кропотливого труда пальцы с непривычки болели жутко. Но Данькина бабушка была довольна. Она высыпала куски будущих сухофруктов на противни, разделочные доски и большие блюда, все это мы с ней отнесли в небольшую беседку, которая укрывалась в саду, и разложили там на столе и скамейках.
– Витаминами на зиму я тебя обеспечу, – обнадеживала меня Лизавета. – Я протерла черную смородину, сварила пятиминутку из малины, сделала клубничный джем.
– Спасибо, Лизавета Сергеевна, – я обняла ее, собираясь уезжать.
– Зови меня просто бабушкой, – как-то стеснительно попросила она. – А то Лизавета да еще Сергеевна – это очень длинно.
– Хорошо, бабушка.
Своих бабушек у меня не было, вернее, были, но очень давно, в глубоком детстве, когда мама меня еще любила больше Костика.
Обратно я ехала, вооруженная знаниями о собственном муже и свекрови. Я знала, что Данила в детстве боялся темноты, но сам выключал оставляемый ему на ночь ночник. Теперь знала и то, что ему в первом классе очень нравилась девочка по имени Светлана, и он плакал, когда ее перевели в другую школу. Как хорошо, что ее перевели! Еще мой муж всегда был предельно честным и никогда не врал, когда получал двойки. А двойки он, как всякий нормальный ребенок, конечно же, получал. Бабушка его не ругала, а вот Нонна в сердцах давала затрещину. Но однажды она до него не дотянулась потому, что за лето он вырос и возмужал, и затрещины взрослому парню стало давать неловко, и Нонна растерялась…
Нонна. Какая она на самом деле? Сейчас она представлялась мне немного другой: более мягкой, но все равно колючей. Ладно, пусть она не слишком хорошая свекровь, но какой она будет бабушкой? Мне очень хотелось, чтобы она стала такой, как Лизавета. Вот и вопрос о рождении-не-рождении ребенка отпал сам собой. Лизавете и в голову не пришло меня отговаривать, наоборот, словно зная о моем положении, она начала разговор о нашем ребенке. Кто ей сказал? Данила? Но он редко видит свою бабушку. Кстати, когда мы помиримся, нужно будет ее чаще навещать. Она необыкновенная женщина. Понятно, что с такой свекровью Нонна жила как за каменной стеной. И хорошо, ведь хорошо было и Даниле.
Ознакомительная версия.
