Несколько минут они стояли, тесно прижавшись друг к другу и не говоря ни слова, тишину в комнате нарушало только потрескивание дров в камине и шорох последних капель прекращающегося дождя. Затем Шеп медленно поднял голову и отстранил Эмили. Он усадил ее обратно на диван и сел рядом, сжимая ее руку.
– Я никогда… – начал он, потом глубоко вздохнул, чувствуя, что эмоции душат его, мешая говорить, – никогда до этого момента не чувствовал себя таким любимым. И никогда не любил тебя так сильно, как сейчас. То, что ты только что сказала, – самый ценный подарок из всех, что я получал в своей жизни.
Он вытащил из-за ворота рубашки свою половинку золотой монеты и достал точно такую же из-под ночной рубашки Эмили.
– Ты была и всегда будешь моей женой.
– Да, Шеп… – На ресницах Эмили снова заблестели слезы.
– Теперь моя очередь исповедаться, Эм. Выслушай меня, пожалуйста, и постарайся вникнуть в мои слова. За долгие месяцы, проведенные в Патагаме, у меня тоже было время взглянуть на себя со стороны. И я тоже не пришел в восторг от того, что увидел. Я понял, что, если только доберусь домой и если ты дашь мне еще один шанс, никогда больше не оставлю тебя. Я боялся давать тебе обещания, потому что у тебя не было причин верить мне, после того как я столько раз нарушал данное слово.
– Но…
– Погоди, Эм. Я не должен был так часто оставлять тебя одну. Я не шел ни на какие компромиссы, просто хотел, чтобы ты принимала меня на моих условиях. Да, от моего пребывания в Патагаме зависела жизнь и смерть тех молодых солдат. Но информацию для правительства мог собрать кто угодно, не обязательно я. Для этого у государства достаточно крепких, специально подготовленных парней.
Шеп замолчал и крепче сжал руку Эмили.
– Я и сам так устал паковать этот вечный чемодан и закрывать за собой дверь. У меня не было возможности остановиться и задать себе вопрос, правильно ли я живу, пока меня не ранили в Патагаме. Тогда я понял, что никогда больше не стану жить как раньше. Я не хочу быть мужем и отцом на полставки. Мы можем купить дом побольше, где будет студия, в которой ты сможешь рисовать свои эскизы, и кабинет для меня, чтобы я мог наконец написать все свои нерассказанные истории. Книги, Эм. Я хочу писать книги о людях, которых повидал по всему земному шару.
– Так ты не хочешь… не хочешь?
Она никак не решалась произнести те слова, что вертелись у нее на языке, словно это могло все испортить. Шеп как будто угадал, что она имела в виду.
– О Господи, нет, я не собираюсь никуда ехать. Я хочу просто быть с тобой и детьми. Мы будем вместе растить близнецов, но при этом у каждого из нас будет своя карьера. А если тебе не нравится эта идея, придумаем что-нибудь, но я клянусь тебе, что скитание по земному шару закончено.
– Но как же самолет, ведь Бафф сказал…
– Нет. – Шеп покачал головой. – Я не лечу на этом самолете. И не собирался лететь. Я потянул за кое-какие ниточки, когда был в Вашингтоне. После того как я обезоружил охранявших меня агентов в штатском, вокруг меня стали ходить на цыпочках. Самолет должен доставить медикаменты и продовольствие в ту деревушку, где я провел несколько месяцев. Моя мать организовала сбор пожертвований через благотворительные организации, с которыми имеет связь, а отец добился разрешения на вылет специального самолета. Бафф – пилот, который должен лететь.
Эмили слушала его как завороженная, не в силах поверить в счастливый конец этой истории.
– Я не собираюсь лететь ни на этом, ни на каком-то другом самолете, если только ты не полетишь со мной. Но для меня очень важно знать одну вещь. Если бы я все-таки улетел, ты согласилась бы ждать меня дома? Ты даже не можешь представить себе, как это важно. О Эм, прости меня за все слезы, которые тебе пришлось пролить, за всю боль. Мне так стыдно. Для меня ты всегда оставалась женой, но по закону мы, кажется, не женаты. Ты выйдешь за меня замуж, Эмили? Мы снова произнесем брачные обеты, и на этот раз никогда больше не нарушим их.
– Да, Шеп, я выйду за тебя замуж. И мне кажется, что твое решение переехать в большой дом, чтобы у нас было по кабинету, чтобы ты мог писать книги, чтобы мы вместе растили детей, – самое правильное. Мы многому научились на собственных ошибках. Теперь будущее принадлежит нам. Мы так много пережили, но теперь мы стали самыми настоящими мужем и женой. Я люблю тебя…
Шеп сжал в ладонях лицо Эмили.
– И я тоже люблю тебя, мой лучший и самый дорогой друг.
Шеп заключил Эмили в объятия, и губы их слились в страстном поцелуе. Эмили заглянула ему в глаза и лукаво улыбнулась.
– Ты хоть понимаешь, что все это значит? – спросила она.
– Намекни. – Шеп тоже улыбался, глядя в светящиеся нежностью глаза Эмили.
– Вы должны мне два медовых месяца, мистер Темплтон.
– Мне доставит огромное удовольствие отдать этот долг, миссис Темплтон.
Эмили ничего не смогла сказать в ответ и только кивнула.
