– Для меня это не главное, – прошептал он.
И эти слова напугали ее больше всего: денег у нее почти не оставалось, впрочем, сил – тоже.
Арина понимала, что аффирмациями и молитвами уже не обойдешься, нужно было действовать, и прежде всего – избавиться от прослушки, а в том, что она существует, она не сомневалась. Ей удалось найти выход на большого чина ФСБ в отставке, и с его помощью она вызвала специалистов, проверяющих дома на наличие, как они говорили, «спецтехники». Специалисты приехали на темных джипах, это были люди с незапоминающимися лицами, из тех, какие даже через минуту после того, как увидишь, не сможешь описать. При них были большие сумки, откуда быстро и ловко, как в кино, они извлекли наушники и миноискатели и обошли с ними весь дом. Потом специальной техникой проверили телефон.
Закончив работу, они сообщили, что в доме чисто.
– За спецтехникой надо следить, батарейки новые ставить, а поскольку несколько недель в доме никто чужой не появлялся, скорее всего, прослушка была наружная, инфракрасным лучом.
– Как это? – не поняла Арина.
– На большом расстоянии от дома стоит машина, направляет луч на стекло, и таким образом записывается все, о чем здесь говорят, – пояснил главный. – Боссу дают не полную распечатку, а дайджест, сконцентрированный смысл того, о чем говорили. При выжимке контекст теряется, – почему-то усмехнулся он, – и смысл разговоров при желании можно трактовать как угодно.
Бригада ушла, а главный остался и вместо пятисот, как договаривались, попросил две тысячи долларов. Арина расстроилась, но решила, что с такими людьми лучше не спорить.
Когда она вынесла деньги, главный спросил:
– А чем вы можете быть неугодны окружению какого-то босса?
Она решила, что терять ей нечего, предложила ему выпить с ней кофе и обо всем рассказала. Даже поделилась своими предположениями, что на Бориса воздействуют психогенным способом.
– Ну вот как вы на меня. Пришли резкие парни, два часа что-то в доме делали, а я даже лиц не помню, словно в гипнозе. И денег безропотно отдала в четыре раза больше, чем договаривались.
Главный на последнюю фразу не отреагировал, но сказал, что психогенный способ – самая прогрессивная и недорогая возможность влиять на подсознание.
– У спецслужб в работе с жирными денежными гусями есть специальная схема. С ними занимаются специалисты: гипнотическое воздействие и даже зомбирование подсознания, в результате которого включается программа самоликвидации. Человек начинает много пить, употреблять наркотики, наблюдается быстрое разрушение личности. Он спивается, сходит с ума, заканчивает жизнь самоубийством или заболевает неизлечимой болезнью, – в общем, самоустраняется. Процесс необратим, и никому не нужно пачкать руки. К моменту самоуничтожения объекта его денежки уже поделены и перераспределены. Малолетки и поющие балерины… я не вас имею в виду… – и он внимательно посмотрел на Арину, – не страшны, а вот взрослые умные и любящие женщины могут всему этому помешать. Вы могли затормозить их движение к цели. А их цель – полный контроль над объектом. Видимо, – он помедлил, – вы попали к самому началу разработки, когда еще можно было помешать. Если бы вы встретились с этим человеком годом позже, ничего подобного бы не произошло, кроме того, что вас могла постигнуть его участь. Так что скажите спасибо, что вас отстранили, и держитесь подальше. Если такие механизмы включены, лучше не стоять ни у кого на пути, – и он встал из-за стола. – Вот так я вижу вашу ситуацию, а две тысячи я с вас взял потому, что мне моих, как вы точно заметили, «резких» оглоедов кормить нужно. Спасибо за кофе. Когда рожаете?
– Через месяц.
– Ну, мужайтесь. И еще: я бы на вашем месте на этот месяц нанял охрану. Мало ли что…
Адвокат, которого они с отцом в конце концов наняли, был вполне успешным и довольно дорогим. Рекомендовавший его Семен, который искренне хотел помочь и даже взял на себя оплату его услуг, особо подчеркнул, что у этого человека в шкале ценностей честолюбие стоит выше любви к деньгам: о нем говорят, что перекупить его невозможно. Он произвел на них сильное впечатление энергией, умом и умением располагать к себе людей. К тому же он сразу согласился вести дела и Арины, и ее родителей.
Чтобы адвокат понял, о чем идет речь, ей пришлось рассказать ему свою историю. Он внимательно выслушал, делая какие-то пометки в блокноте, а дослушав до конца сказал:
– Я уже около двадцати лет практикую и впервые вижу, чтобы таким образом сводили счеты с женщиной, а не с конкурентами по бизнесу. Эта схема называется рейдерский захват, и преследуемая здесь цель – морально и материально измотать объект, именно объект, который после долгих судебных разбирательств соглашается подписать любые бумаги, только бы его оставили в покое. Поскольку с сегодняшнего дня я буду вести ваше дело, очень прошу вас ничего более самостоятельно не предпринимать. В свою очередь я в любую минуту готов быть к вашим услугам. Теперь о том, что мы с вами должны предпринять прежде всего: я намерен выйти по моим каналам на адвоката господина Вальтера и выяснить, какие претензии к вам у ее клиента. Лучше всего было бы переговорить непосредственно с ним самим. Но это – дело ближайшего будущего. Убежден, что пока мы не уладим этот тлеющий конфликт, иски так и будут сыпаться как из рога изобилия. Не исключено, что на все это выделена кругленькая сумма: чтобы возбуждались все новые судебные дела, а встречные иски не принимались. Бюджет исполнители делят между собой, а остаток отрабатывают. Заплачено, конечно, и желтой прессе, она для того и существует. Они добросовестно делают свое дело, не стесняясь в средствах – во всех смыслах этого слова.
Арина понимала, что выходить на переговоры совершенно необходимо. Но ей не очень-то хотелось встречаться с Борисом: она не была уверена, что не расплачется и не будет выглядеть жалкой. И тут ей позвонил Жеребцов.
– Привет, Арина. Как сама?
У нее ухнуло сердце. Что это значит? Может, Борис хочет что-то сказать, чтобы об этом не узнали Гита с Черноусом? Или он просто не решается сам позвонить – после всего, что было?
– Хорошо, спасибо.
– Слушай, давай где-нибудь пересечемся, а? Ты в городе сегодня будешь?
– Я уже в городе… В «Аиде» на Малой Никитской…
– Я через полчаса подскочу. Посидим где-нибудь, поговорим… Давно не виделись.
– Хорошо, подъезжай.
Арина так нервничала, что не понимала, о чем ее спрашивал мастер, колдовавший над прической. Она поминутно смотрела на экран дисплея в ожидании звонка и мучилась вопросом: сказать ли адвокату о предстоящей встрече? Ведь не она была инициатором, какой уж тут может быть подвох? И все-таки позвонила.
