Сейчас этот совсем не слабый человек попал в полосу неприятностей и невзгод. Рушился семейный очаг, катился под откос бизнес, он терял последнее, что оставалось в жизни, — свое доброе имя.
— Очень рассчитываю, что не утратил вашего расположения, — с горечью произнес он и, помолчав, продолжил: — Мне было бы очень жаль потерять… — Он не закончил фразу и посмотрел в бездонные фиалковые глаза женщины, подыскивая слова.
— Клиентов всегда жалко терять, — попробовала отшутиться Диана.
— Как вам будет угодно, — сухо согласился он и, замкнувшись, замолчал.
— Простите, — с сожалением поправилась Диана, — но там, в зоне, мне было очень плохо… поверьте. — Она вспомнила концерт, разъяренных женщин-арестанток.
— Я понимаю. — Он как бы очнулся от своих неприятностей. Его лицо выражало сочувствие. Поразмыслив с минуту, он вдруг решительно заявил: — Все убытки, связанные с этим транспортом, мы возьмем на себя и хоть в какой-то степени компенсируем вашу моральную травму.
Диана с удивлением вскинула брови и, вспомнив разговор с Лялькой, твердо возразила:
— Я не могу принять от вас такой жертвы. Это будет несправедливо.
— Тогда, — медленно проговорил он, — примите мое искреннее сочувствие. — Конечно, если оно вам поможет.
— Поможет, — серьезно отозвалась Диана и, поднявшись, протянула ему свою тонкую руку с длинными ухоженными пальцами. На мгновение дольше, чем положено по деловому этикету, он задержал ее ладонь.
Их глаза встретились. В воздухе повисло неловкое молчание. Впервые за много лет Диана позволила себе мыслями обратиться к партнеру как к мужчине и поняла, что, если сейчас уйдет, это будет непростительной ошибкой, о которой она станет сожалеть всю жизнь.
— Может, поужинаем сегодня вместе? — решительно предложила она.
Как всегда, к большой неожиданности для метеоцентра и городских властей после осени наступила зима. Выпал снег. Он приукрасил раскоряченные, неухоженные деревья, неубранные после неприглядной осенней слякоти улицы, заодно превратив тротуары в сплошной каток.
Осторожно передвигаясь на толстых каблуках-ходулях, Лялька читала непонятные для рядового пешехода плакаты и надписи, развешанные по центру Москвы.
«Элитные кухни из Америки», «Аксессуары для телефона», «Эксклюзивная стоматология».
Слово «элитное» вызывало у девушки далекие воспоминания из уроков биологии или ботаники, аксессуары навевали картинки из модных журналов с перчатками и сумочками, а вот эксклюзив ассоциировался с чем-то красивым, блестящим, необычным.
«В стоматологии блестеть может только наконечник от бора», — подумала Лялька, и неприятный холодок пробежал по спине.
Выйдя на широкий проспект, Лялька оторопело уставилась на еще один огромный плакат: «Где жена?»
«Ничего себе прикол!» — подумала она и тут же поскользнулась. Цветы, которые она бережно несла для Гены в больницу, выпали из рук.
— Правильный вопрос, — ничуть не удивился Генка, когда Лялька, аккуратно вставляя букет в банку из-под персикового компота, рассказала ему про странный плакат. — Муж должен всегда суметь ответить на него.
— Как бы не так! — не согласилась Лялька.
— Зачем же тогда жениться или замуж выходить? — Генка удивленно поднял вверх темные, в отличие от волос, брови.
— Мы не на Востоке, — фыркнула Лялька. — Еще бы повесили: «Без паранджи ни шагу!»
— Тебя можно в фирму менеджером по рекламе нанимать, — решил отшутиться Генка.
— Я же сказала, что буду, как ты, на журналистику поступать, — серьезно возразила девушка и, наклонившись, стала поправлять подушку под рыжей копной Генкиных волос. Округлая грудь Ляльки, обтянутая свитерком, нечаянно коснулась его щеки.
— У тебя снова поднялась температура? — увидев его зардевшееся лицо, встревожилась Лялька и дотронулась своей прохладной ладонью до его лба.
— Нет… — Генка задержал на мгновение ее руку.
— Геннадий Александрович, вам укольчик пора делать, — раздался голос молоденькой медсестры, неожиданно появившейся в дверях.
В ярко-зеленом брючном комплекте и таком же колпачке симпатичная девушка выглядела как фотомодель. Она явно гордилась своей прикидной формой. Строго посмотрев на Ляльку, медсестра заявила:
— Время посещений заканчивается. У нас скоро ужин.
Лялька, оставив без внимания ее слова, отвернулась к окну.
— Ой, как не люблю уколы, — заигрывая с юной сестричкой, простонал Гена.
— Ну что вы, Геннадий Александрович, я ведь совсем не больно, — ворковала та. — Давайте перевернемся.
— На мне уже живого места не осталось, всего меня разукрасили! — бубнил Генка, чтобы скрыть стеснение перед хорошенькой медсестрой.
— Ничего, до свадьбы заживет! — заверила она, протирая место укола спиртом. — Ваша девушка завтра обещала прийти, — чуть громче, чем нужно, нарочно, чтобы услышала Лялька, сообщила сестра.
— Какая девушка? — не понял журналист.
— С животом которая, беременная! — еще громче повторила сестра. — Охранник ей сказал… — девушка показала глазами на отвернувшуюся к окну Ляльку, — что сегодня уже поздно, пусть завтра придет.
— Я не знаю никакой беременной девушки! — удивленно воскликнул Генка и виновато посмотрел на развернувшуюся к ним Ляльку. Ее глаза сверкали ревностью.
— Может быть, она еще не ушла, — явно издеваясь над Лялькой, бросила медсестра. — Я ей посоветовала дежурного врача поискать, может быть, он ей разрешит.
Вернувшийся из Лондона шеф «Бебилюкса» оплатил Генке за «боевые заслуги» отдельную плату в больнице и охранника, который сидел тут круглые сутки. По факту покушения на журналиста было заведено уголовное дело, которым теперь занимался специальный отдел ФСБ. Так что все, навещавшие журналиста, получали разрешение охраны и врача.
Лялька пулей вылетела из палаты.
— Где она? — заорала Лялька, налетая на охранника.
— В дежурку пошла, — не ожидая такого бурного натиска, сообщил тот.
Голубоглазая девушка, с зачесанными назад русыми волосами, робко стояла на пороге дежурного кабинета.
— Вы к Геннадию? — выдохнула Лялька.
— Говорят, чтобы завтра приезжала, а я не могу. Мне и так тяжело. — Незнакомка показала на свой выступающий живот. — Из-за города я, на электричке приехала.
— Пойдемте, — решительно проговорила Лялька и потащила девушку за собой. Та, как ужа, поплыла за Лялькой.
— Здрасте! — робко произнесла незнакомка, озираясь на телевизор и ковровую дорожку в палате Генки.
— Здравствуйте, — удивленно протянул Гена.
