— Нет, Никита!
Никита замер и немного отстранившись с удивлением, спросил.
— Почему? Что не так? Я же принял твои условия и озвучил свои?
— Ребёнок не должен быть условием. И потом, я не хочу слышать больше тех слов, что сейчас наговорил мне. Напоминал мне каждый раз, кто я и где моё место.
Отодвинувшись от Никиты и повернувшись, Мила быстро пошла прочь, пока он не заметил, что с ней происходит.
— Милалия, ты не правильно всё поняла! Подожди!
Но Мила проигнорировала слова Никиты и скрылась в больших воротах.
Глава 32
Мила зашла в гараж.
Сердце гулко билось в груди. Она остановилась и постояла с минуту, осматривая гараж, ребят и отца среди них, будто видела их впервые. Она с трудом заставила себя пройти в глубь гаража и взяться за работу. После разговора с Никитой полным неприятных воспоминаний и волнений, Мила сидела около очередной машины на ящике с инструментами и не могла собраться для работы. После его резких слов, чувствовала себя избитой. А ещё она сердилась. Прежде всего на себя. За то, что дура набитая!
Корила себя, что поехала на эти гонки. Сидела бы себе на работе, ковырялась бы в своих железках, ремонтировала бы свои машины. Но нет же, понесло её туда! А увидев Никиту, хотела, чтоб он бросил это дело. Занялся более серьёзными делами. Наивная! Даже не задумалась над тем, а есть ли у неё на это право? Человек сам волен выбирать, чем ему заниматься. Никите это нравилось и не разонравится никогда, даже если он будет проигрывать. Хотя и победы у него тоже были, правда крайне редко.
Она знала, зачем это решила сделать. Тогда, впервые за долгое время, заметив его там, на трассе, среди других, поняла, как скучала по нему, что её чувства искали выхода, пусть и безответно. Но затем, по мере нового общения с ним, всё как-то делось куда-то, превратилось в никому ненужный хлам. Даже ей ненужным. Увидела его снова в не очень хорошем свете. Даже в отношении к Веронике не внимателен и не вежлив. Будто совсем другой человек перед ней появился в облике Никиты. Незнакомый, чужой и жестокий.
Всё вышло из под контроля. Всё пошло не так. Ввязалась в то, что оказалось не под силу. Пусть хоть и поздно, признала свою ошибку. Правда какой ценой. Выдала себя и снова Никита больно ударил словами по её незащищённости и уязвимости. Он без намёка, нагло и напрямую, напомнил ей, кого она из себя представляет. Что она не имеет права на полноценное счастье. Что никто не полюбит её. Может лишь довольствоваться тем, что ей предложат. Без вариантов и на определённых условиях.
Поразилась самой себе, как такой ей мог нравиться? Получается, что она совсем не знала его с другой стороны. Стороны, которую он не проявлял, до того момента пока они не расстались.
Она только стала немного начинать жить. А теперь снова. Она снова, после его жестоких слов, залезет в свою скорлупу. Скорлупу одиночества. Одиночества без вариантов. Потому, что лучше быть одной, чем слышать такое. Укоры и упрёки. Снисходительное и брезгливое отношение. И дело было не в Никите только. Он сегодня дал ей понять, что и от других мужчин услышит подобное, а может и того хуже.
Милу передёрнуло от мрачных мыслей.
Перспектива знакомства и общения с мужским полом беспросветна и сера. Она знала это. Но одно дело знать, а другое дело, когда об этом говорит человек к которому питала когда-то чувства. Словно запирает её существование под замок. За неё решает как ей жить и что для неё приемлемо.
Она не знала заранее, как будут развиваться события, но прекрасно знала, по какому-то непонятному откуда взявшемуся опыту, чем это закончится. И не ошиблась, пыталась заранее избежать этого, но не вышло. Просто произошло это гораздо быстрее, чем она предполагала. Одного не предусмотрела, что он узнает её так быстро.
Анечка…
Она всегда будет стоять между в отношениях, как камень преткновения. А ребёнок всего лишь должен чувствовать что его любят, только и всего…
Поэтому она и не подпускала никого к себе, не то что Никиту. Не хотела, чтобы решали за неё как жить. Это её жизнь, она сама в праве выбирать. И она выбрала свободу.
Вздохнув, приступила к работе. Что она делала, не вникала особо. Спустя лишь какое-то время осознала, что сделала всё совсем не так, как надо.
Расстроилась и от отчаяния бросила с грохотом ключи в ящик и тихо заплакала.
Она давно уже не плакала. Не хотела, чтоб кто-то видел её слёзы. И сейчас среди множества машин её не было видно, как она, сев подле колеса машины и облокотившись, стирала со щёк непрошеные слёзы одной рукой, а другой выписывала пальцем узоры на диске колеса.
Стиснув зубы и оттерев последние дорожки от слёз, она отругала себя за сию минутную слабость, что выбила почву из под ног.
Сделала глубокий вдох, отбросила мрачные мысли. Работа не ждёт. Нужно вовремя выполнить ремонт.
Она поднялась и снова потянулась к инструментам, когда к ней подошёл отец. От него не укрылось заплаканное лицо дочери и мрачное настроение.
Он присел рядом на другой ящик с инструментами.
— Что-то случилось?
Мила, отвернувшись от отца, открыв капот машины, вновь занялась работой. Молча покачала головой.
— Это из за того парня, которого я видел, когда приехали сюда? — Виталий указал рукой на выход.
— Нет. Нет, пап. Он тут ни при чём. Так просто. Взгрустнулось. — запинаясь и подбирая слова, произнесла Мила.
— Что-то ты темнишь? Может жалеешь, что на гонки пообещала мне не ездить?
— Нет. Это вполне осознанное решение.
— Тогда в чём же дело? Ты можешь сказать мне? Всё же мне кажется, этот парень что-то нехорошее сказал тебе. Ты когда зашла сюда на тебе лица не было. Что с тобой? Скажи мне…Я сейчас устрою ему и покажу где раки зимуют! Если он думает, что он из богатой семьи и ему всё позволено, то он ошибается…
Виталий засучив рукава, хотел было направится к выходу, но Мила остановила его.
— Папа, он правда, тут ни причём. И тем более, он уже уехал.
— О чём вы говорили?
— Так, поблагодарил за ремонт машины. — отмахнувшись, ответила она первое, что пришло на ум.
— Тогда почему на тебе лица нет?
— Да ничего пап.
— Мила. — немного помолчав, прежде чем сказать, Виталий глубоко вздохнул, словно собирался с мыслями. — Это он отец Анюты?
Мила вздрогнула, почувствовала, как кровь отлила от лица. Но смотреть на отца не стала. Опять неправильно поймёт. Просто слишком прямые вопросы всегда так действовали на неё.
— Нет, пап. Это не он.
— Правда? Тогда в чём дело, может всё же скажешь мне?..
Мила очередной раз поняла, отцовское сердце не обмануть. Но всё же не могла сказать ему то, что действительно у неё на душе. Не хотела расстраивать его ещё больше.
Проверив ладонью не осталось ли на щеках следов от слёз, Мила выдавив из себя улыбку, повернулась к отцу.
— Ничего пап. Ничего такого, из за чего можно было переживать. Сама не знаю, что нашло. Говорю же, просто взгрустнулось. — Мила покосилась на машину, чтобы не смотреть в глаза отцу. Чтобы не догадался о настоящей причине слёз. — Никак не могу разобраться с ремонтом. Видимо, что-то не так делаю. Пытаюсь понять, где ошибаюсь, не могу найти причину поломки и путь решения. Вот и всё. Может ты мне поможешь?
Отец внимательно взглянув на дочь, и уде мягче произнёс.
— Так! Иди домой, отдохни. Если что, я тебя перед начальством прикрою. Сходи к Раде. Может прогуляетесь куда-нибудь. Развеешься. Ты устала. И так, пока я болел на себя всё взвалила. Не надо так! Иди. Деньги знаешь, где лежат.
Мила покачала головой и кивнула в сторону машины.
— Я не нуждаюсь в отдыхе, пап. Всё в порядке. К Раде я вечером после работы наведаюсь. Проведём вечер вместе, как и договаривались. Мне нужно доделать ремонт. Вечером заедет хозяин машины.
Виталий поднялся с места и подойдя к дочери забрал из её рук ключ и ласково погладив её по щеке, сказал.
