«Пусть все это закончится» — стараюсь думать позитивно, хотя меня трясет от омерзительной ситуации.
— Помойся… — раскрывает дверцы душевой кабинки. — Давай, скорее. А после: будешь пахнуть исключительно мной. И хватит ныть…
Он выходит, оставляя одну, не забыв прихватить мою пижаму.
Теплая вода немного расслабляет, даря временное облегчение телу… Но страдания физической оболочки не волнуют: боль отступит, ссадины пройдут, кожа заживет… Душа мечется и воет от несправедливости.
Плачу и зову мысленно любимого:
«Ян, приди, спаси, не позволяй совершиться насилию…»
Настойчивый стук в дверь напомнил, чтобы заканчивала.
Огляделась. Ни полотенца, ни халата… Ничего-то другого, чем можно вытереться или во что завернуться. Прячу грудь за длинными мокрыми волосами.
Выхожу, закрывшись дополнительно ладонями. Становится холодно, кожа мгновенно порылась мурашками. И слезы не перестают течь.
— М-м-м… — Дима смотрит на мою дрожащую фигурку. Потом укутывает большим полотенцем. — Док приехал. Придется отложить приятное…
Подхватывает на руки. И несет в одну из комнат, где уже ожидала женщина.
— Это займет время, оставьте нас одних, — говорит она. — Прерывание медикаментозное, но не мешайте.
— Хорошо, — недоверчиво отвечает он, опуская меня на кровать. — Все-таки не понял, почему Саныч прислал вас? Должен был сам приехать… По телефону сбивчиво что-то лепетал…
— У Михаила Александровича срочная операция, — невозмутимо сказала врач. — И вашей жене приспичило сделать прерывание… Выбор не велик: либо я, либо придется отложить.
Смотрю на нее и не могу отделаться от ощущений, что ее лицо смутно знакомо. Это отвлекает от мрачных мыслей, и, как ни странно вселяет мнимую надежду на спасение, хочется думать: она не зря здесь и обязательно поможет.
Дима больше ничего не стал спрашивать, ответа женщины ему оказалось достаточным.
Как только он вышел из спальни, врач, стоявшая спиной, обернулась.
От вида шприца в ее руках, наполненного чем-то, у меня начинается истерика. Обманулась, жестко обманулась!
— Пожалуйста, нет… — дыхание перехватывает, когда говорю. — Он не мой муж… Я пленница… Помогите…
— Т-ш-ш… Тина… — женщина приложила палец ко рту, а шприц падает на пол. — Знаю, все знаю. Не враг. Ян тоже здесь. И полиция. Одевайся. Скорее.
Она достает из сумки вещи, обувь и кидает мне. Потом нажимает какую-то кнопку. Сигнал для штурма?
— Кто вы? Я вас видела раньше? — натягиваю джинсы и футболку, на ноги — удобные балетки.
— В перинатальном центре…
— Но как? — удивлена ее смелостью.
— Муж расскажет потом. Давай сюда, вылезай. Хорошо, что на второй этаж этот придурок не пригласил… — она открывает окно, выглядывая на улицу. Оттуда доносятся шорохи, словно кто-то крадется. — Помогите, мы тут.
Осторожно вылезаю, приземлившись в руки какого-то мужчины. Полицейская форма внушает доверие, моментально успокаиваюсь. Он уносит меня. Смотрю на дом. И не понимаю, почему женщина, имя которой даже не успела узнать, не делает то же самое… Только не это, не хватало, чтобы из меня, пострадала она.
— Вернитесь туда! — вырываюсь из сильного хвата. — Там, что-то не так!
— У меня указания на ваш счет. Доставить в целости и сохранности, — произносит отработанным до автоматизма голосом.
— Помогите ей! — бью кулаком в его широкую грудь. Нервы сдают, истерика все же накрывает.
Слышится выстрел, затем еще один… и один…
Я испуганно вздрагиваю, пространство резко плывет перед глазами и сознание ускользает, затягивая куда-то в темную глубь… А ржавый запах крови врезает в нос…
Глава 24
Глава 24.
…Дима избивал до полуобморочного состояния. На мне уже живого места не осталось, все тело покрыто гематомами, ссадинами, укусами и синяками, но он с маниакальным желанием продолжал измываться надо мной… Требовал признать свою власть, назвать своим мужчиной, кричал: «сука, я буду трахать тебя, пока не согласишься на все условия» — и делал это самыми извращенными способами, связывая в немыслимые позы и используя, даже не плетку, а хлыст для скота, который оставлял на спине очередной обжигающий кровавый след… Потом душил, причинял новую порцию изощренных пыток, выворачивая руки до хруста суставов, и снова насиловал… Хотелось сдохнуть и исчезнуть навсегда… «Я вырву ублюдка из тебя! Умоешься слезами! Это за то, что не замечала меня…» — его рука резко проникла внутрь, разрывая стенки нежного женского органа… Из меня хлещет алый фонтан…
Дергаюсь от обманчивых ощущений, открывая глаза… Тело покрыто холодным потом, сердце истошно бьется, а воздух застревает с болью в легких, когда судорожно хватаю ртом и не могу надышаться.
Подсознание опять сыграло со мной злую шутку, подсунув все переживания и страхи… Но все же смогла вырваться из жуткого сна, который повторялся и повторялся, каждый раз возвращая в сцену насилия надо мной — физического, морального, сексуального…
«Это кошмар, всего лишь кошмар…» — радуюсь, успокаивая себя. Полностью возвращаюсь в реальность, где весь ужас остался позади, наконец-то…
Ян крепко спит, сидя на стуле, голова покоится на больничной кровати, на которой я лежу. И мое внезапное пробуждение не потревожило его сон, настолько устал.
Прикоснулась к мягким светлым волосам мужа, пропуская их сквозь пальцы. На висках обозначилась легкая седина, словно пепел прилип — не сильно бросается в глаза, но мне, знающей каждый кусочек любимого лица, видно. Похоже, переживания не без последствий прошли…
Глажу его, наслаждаясь этой простой близостью. Так хорошо становится, легко: душа ликует и поет, парит где-то в бесконечной вышине, смело расправив крылья, чтобы вновь дарить счастье.
— Тина? — не замечаю, как он просыпается.
Улыбаюсь, хотя пока не просто дается такое действие — щека опухла от полученного удара и жгучей болью напоминает о себе.
В следующую секунду Ян прижимает к себе… И, кажется, у него текут слезы… Тяжелые моменты пришлось пережить ему, в особенности, когда не знаешь, что сказать дома, как успокоить, настроить на лучшее.
— Я в порядке… правда… — вдыхаю родной аромат, уткнувшись в шею.
— Любимая, сладкая моя… Думал, сдохну… — шепчет в ухо. И торопливо покрывает мое лицо порхающими поцелуями.
— А я только и держалась на мыслях о встрече с тобой… Мечтала, как окажусь дома, увижу детей, наших мам… Как скроюсь в твоих объятиях, и больше не буду бояться.
— Все закончилось… — еще раз целует и садится обратно на стул.
— Расскажешь? — неуверенно спрашиваю, не надеясь на ответы. Подробности мне не нужны, но некоторые вещи знать хочется. Я помню, как моя рука окрасилась кровью, когда держалась за плечи мужчины. Он стойко терпел и бежал вместе со мной за спасительную черту. Потом отключилась и наступила темнота… А женщина… — Что с ней? Врач…
— Все хорошо, — заверил муж. — Она успела вовремя спрятаться, услышав шаги. Пострадал только полицейский, одна из выпущенных этим уродом пуль попала в плечо, но он отказался от госпитализации, «трофей» достали, зашили и все.
— Как ее зовут? — надо увидеться и поблагодарить. — И почему пошла на столь опасный шаг?
— Дарьей зовут… В остальном, когда обнаружилась твое исчезновение, подключились все, кто хотел помочь, ты многим небезразлична, а в стенах перинатального центра все знают «безумную мамочку», — эти слова вызвали у него легкую улыбку и напомнили мне о малыше.
— Что с ним? — прикоснулась к животу.
— Он с нами… Даже удивительно, как эта чудовищная история не привела к необратимым пугающим последствиям, — Ян положил руки поверх моих.
— И каков был план? Кстати, а Алину нашли? — задаю вопросы, видя, что скрывать ничего не собирается. Выговорится необходимо.
— Нашли… Там же. Мертвой, в указанном месте, закопанной под деревом…
— Какой ужас… Ее убил..? — имя произносить не хочется.
— Да… Когда девушка поняла, с кем связалась, собиралась прийти ко мне и все рассказать, тем самым подписала себе приговор. Уволилась «по собственному». Близких родственников у нее не осталось, никто не искал. Даже для тех, кого подключил, это оказалось проблемой — найти…
