Я нервно зажевываю свою губу, чуть ли не прокусив ее до крови.
- Возможно, после его выписки и восстановления, ему понадобится последующая диспансеризация в психиатрической лечебнице.
- Разве это так необходимо? – спрашиваю я отсрожно, а после говорю чуть смелее, - Мало ли, что может произнести человек, находясь в такой ситуации! Произошла авария! К тому же, вы сами сказали, что в его крови нашли алкоголь! Возможно, он просто был пьян, поэтому и говорил всякую чушь! Нет, я… Я просто не могу поверить, что он был на это способен!
Хоть я и говорю это, пытаясь убедить врача, саму меня начинает одолевать тяжелейшее чувство вины. Мне начинает казаться, что это всё из-за меня. Что это именно из-за меня он напился! Из-за меня он сорвался! Возможно, из-за меня он даже мог кому-то навредить!
И хоть на данный момент известно, что он, Слава Богу, никому не навредил, но он, возможно, пытался навредить себе…
Я опускаю глаза, тяжело вздыхая. Тяжкий груз на моих плечах так давит, что мне даже соображать трудно.
« Неужели я такая дрянь, что поставила человек в такую безвыходную ситуацию в своей жизни. Неужели из-за меня он обрек себя на такую фатальную ошибку?»
Мне становится страшно. Так страшно, что я начинаю дрожать. Смотря на свои трясущиеся руки, я бросаю беспомощный взгляд на врача. Мужчина понимает все без слов. Заметив, в каком состоянии я сейчас нахожусь, он услужливо подставляет мне стакан, наполняя его водой из графина.
Из моих тревожных мыслей, заставляющих мое тело так реагировать, меня вытаскивает спокойный и рассудительный голос врача.
- Девушка, вы успокойтесь. Глубоко вдохните и выпейте немного воды, - говорит мне мужчина, и я послушно выполняю всё это. – Я сказал вам всё это, чтобы для вас это не было шоком в будущем. Я думаю, что вам сейчас нужно быть рядом с ним. Вполне возможно, что когда он придет в себя, вы сможете поговорить, и всё прояснится.
Мужчина смотрит, как я глотаю воду, и одобрительно кивает.
- Скажите мне, пожалуйста, до того, как произошла эта ситуация, у вас все было в порядке? Вы не ссорились? Может быть, возникло недопонимание между вами, и вы поругались?
Я снова прячу взгляд, опуская его к своим коленям, которые все еще слегка потрясывает. Но, нужно отдать должное, дыхание и вода и правда помогли мне немного прийти в себя и успокоиться.
- Да… - отвечаю я тихо. – У нас и правда… Случился конфликт. Неприятная ситуация.
- Что ж, вполне возможно, что данный конфликт и спровоцировал такое саморазрушительное поведение. Произошел, так сказать, небольшой срыв, - предполагает врач, будто ища подтверждение своим словам.
А меня его домыслы еще больше затягивают в пожирающее изнутри чувство вины за произошедшее. Паника сменяется какой-то чёрной и туманной безысходностью.
Врач говорит, что мне нужно быть рядом с ним.
«Да как я вообще могу после таких заявлений смотреть ему в глаза?! Да и смогу ли я когда-нибудь еще раз посмотреть в его глаза? А что, если… Что если он больше не придёт в себя? Что если он не поправится? Что если это конец для него? А если его травма слишком серьезная? Что если он придет в себя, но окажется, что он так сильно покалечился, что он больше не сможет нормально жить и функционировать?»
Все эти мысли съедают меня. Мне становится жутко от всех тех возможных сценариев дальнейшего развития событий, что со скоростью урагана проносятся у меня в голове, не допуская иных, хоть сколько –нибудь радостных и позитивных исходов.
Я совершенно не понимаю, что мне делать. Как вести себя. Ситуация, в которой я оказалась, просто выбила почву у меня из под ног.
Все прочие мысли вытесняет одна, которая начинает биться в голове, словно метроном.
- А можно… - я запинаюсь на полуслове, будто даже произнести эти слова у меня нет прав, - А можно ли мне его увидеть? Могу я… Меня пустят… К нему в реанимацию? – осторожно интересуюсь я, поднимая на врача полный отчаяния и непонимания взгляд.
Врач задумывается ненадолго. Проходит меньше минуты, но для меня они протягиваются, словно целая вечность.
- Да, - снисходительно отвечает мужчина. – Можно. Но, только ненадолго! – тут же предупреждает он меня, поднимаясь из-за своего стола, заваленного карточками пациентов.
- Когда он придёт в себя, мы вам сразу же об этом сообщим. Ваши контакты у нас остались. Поэтому, как только ему станет лучше, вы сможете к нему приехать.
Я судорожно киваю головой и тоже поднимаюсь со своего стула, вслед за врачом.
- Давайте, я вас провожу к нему. Пойдемте за мной, - говорит мужчина, поправляя свой халат, и проходит мимо меня, направляясь к выходу из своего кабинета.
Я снова киваю, двигаясь следом за мужчиной.
Светлые стены больничного коридора сдавливают мне виски своей гнетущей атмосферой. Я стараюсь не отставать от мужчины, который двигается к палате реанимации.
Когда он скрывается за дверью, я сначала даже не решаюсь зайти внутрь. Все тело сжимается и немеет. Мне приходится сделать над собой огромное усилие, чтобы взяться за холодную ручку и проследовать за врачом.
И вот я вижу Андрея, лежащего на больничной койке. Только сейчас до меня доходит, что это всё правда. До этого я до конца не верила, понимала, но отказывалась принимать. От тела Андрея к стоящим рядом аппаратам и капельнице идут какие-то провода и трубки, по которым в вены поступает лекарство.
Я вздрагиваю, обхватив себя руками. По телу пробегает холодок. Мне невыносимо видеть его в таком состоянии. Не выдержав, я срываюсь с места, вылетая из палаты.
Оперевшись о стену, я тяжело дышу.
«Я… Я не хотела, чтобы всё так вышло. Я не желала никому зла, я… Неужели, Андрей и правда мог пойти на такое? Это же ужасно…»
Слезы застилают мне глаза. Я чувствую, как живот начинает тянуть.
К прошлым страхам прибавляется еще один. Я понимаю, что если не возьму себя в руки, то наврежу еще и своему неродившемуся ребенку.
«Я должна вернуться домой… Андрей точно придет в себя… А у меня… У меня есть время подумать о том, что сказать ему, когда это произойдет.»
Глава 53
Ая
Самые ужасные и страшные выходные в моей жизни. Я просто схожу с ума. Постоянно думаю об Андрее, о его поступке, о его состоянии… каждый миг…
Без конца названиваю в клинику и узнаю, пришел ли он в себя. Андрей действительно приходит в сознание, но на непродолжительный период времени.
К сожалению, мне не удается с ним поговорить, а этот разговор, который обязательно должен между нами состояться, когда он поправится, не выходит у меня из головы. Каждую секунду я думаю об этом…
Что я скажу ему? Что спрошу у него? Что я буду делать дальше?!
В понедельник я уже до такой степени на нервах, что меня тошнит уже не из-за токсикоза, а от того, что я просто нормально не сплю и не ем. И я прекрасно понимаю, что такими темпами могу навредить малышу, но ничего не могу с собой поделать.
На работу прихожу дерганная, под глазами мешки, я чувствую жуткую усталость, и мне хочется просто лечь и ничего не чувствовать, но я понимаю, что нужно работать иначе я потеряю место, и вряд ли потом найду что-то похожее в короткие сроки.
В кабинете сажусь за свой компьютерный стол и упираю взгляд в экран. Компьютер еще не включен, и я не понимаю, почему я медлю… Просто смотрю, как парализованная, на черный квадрат и пытаюсь в нем что-то увидеть. Не знаю, что именно, наверное, свое будущее, которое никак не может сложиться пазлами в моей голове.
Это ужасно.
Все, что произошло со мной ужасно. И это моя вина. Если бы не моя измена… Если бы не беременность, ничего бы не случилось, вообще не нужно было возвращаться в Петербург. И нужно было сразу сказать Андрею про Дорохова. Может быть, многих бед удалось бы избежать.
Я кладу ладони на живот и пытаюсь почувствовать тепло, исходящее от моего малыша. В какой-то миг мне кажется, что я его ощущаю, и в то же время оно перебивается холодом в груди, страхом, которые растекаются по моим венам…
