срокам всё чётко сходится? Или притворяется? Пытается от ребёнка откреститься? Но я и не заставляю его быть отцом!
- Я ничего не решала! – Боже, дай мне сил не разреветься при нём… – Так по закону положено! Я не собиралась, не просила об этом, но сказали, что иначе нельзя. А тебе я хотела сообщить, но просто не смогла дозвониться.
Видимо, всё-таки стоило позвонить ему тогда с другого телефона. И претензий сейчас не было бы…
- Что ж ты на алименты не подала? Совесть проснулась? Или испугалась, что я узнаю о твоей афере? – повышает голос.
- Павел, чего сейчас ты от меня хочешь? В чём обвиняешь? Я устала после смены. И вообще… Твой бред не по адресу! – захлёбываюсь от возмущения.
- Я пытаюсь понять, чего от меня хочешь ты. И предотвратить дальнейшие подставы.
То есть он приехал просто вывалить на меня вот это всё? Ещё и оскорбить вдобавок? Как это низко и мерзко, недостойно мужчины…
- Ничего я от тебя не хочу и не хотела! Я всё всегда сама! Мне ничего от тебя не надо!
Когда нам с Ваней нужна была его помощь, он не захотел ответить на мой звонок, заблокировал в соцсетях. Конечно, я могла бы на алименты подать… Но слишком прочно отпечатались в памяти слова об аборте. Мало ли до какой подлости мог опуститься он или его папаша, если бы я попросила о поддержке?
Может, стоит ему озвучить правду, если он не в состоянии допереть до неё сам? Или всё же давно догадался, но она ему не нужна? Пока раздумываю, Павел поднимается и молча выходит в коридор. Одевшись, останавливается возле двери и говорит почти спокойно:
- Я подам в суд, чтобы оспорить отцовство.
Даже так? Впрочем, разве стоило ожидать от него чего-то другого?
- Ты, конечно, можешь попробовать. Но, скорее всего, у тебя не получится, – считаю своим долгом предупредить, что траты денег и времени окажутся напрасными.
- Почему это?
Вот он – тот самый удачный момент, когда я могу наконец расставить все точки над Ё. Но только собираюсь открыть рот, как Павел меня опережает:
- Я это решу, – коротко бросает и уходит.
А я застываю в недоумении, пытаясь понять, зачем он всё-таки проехал столько километров? С таким же успехом мы могли бы поругаться с ним по телефону или в мессенджере.
Не собираюсь гнаться за ним и что-то объяснять. Хозяин – барин. Если ему некуда деньги девать, пусть развлекается.
Придурок! Почти уверена: он знает, что Ваня – его сын, и просто ищет способ избавиться от ненужного ребёнка. Чудовище! Бессердечный, бессовестный, бездушный железный дровосек! Ненавижу…
Как же больно и тяжело…
Утром меня будит звонок домофона. Что за чёрт? Кому не спится в такую рань в выходной?
Выглядываю из окна и на мгновение замираю, увидев у входа в подъезд фигуру бывшего мужа. Думала, он уже уехал обратно…
Стоит ли его впускать? Нет сомнений, что Павел пришёл продолжить вчерашний разговор. Одумался или будет пробивать очередное дно? А нужно ли это мне? Спросонья трудно принять правильное решение!
- Доброе утро, – здороваюсь как можно спокойнее, хотя внутри всё дрожит от волнения и возмущения. Никак не получается реагировать на него нейтрально.
- Привет. Извини, если разбудил, – проходит в квартиру и мнётся на пороге, будто нервничает. – Я завтра утром должен быть в отделении, нужно скоро выезжать. А у меня появился ещё один вопрос. Можно?
- Проходи. Только тихо, Ваня ещё спит.
Впускаю. А что остаётся? Лучше прояснить ситуацию раз и навсегда и закрыть тему.
Павел снимает куртку. Промахивается и не сразу попадает петелькой на крючок. Он тоже волнуется? Неужели железный дровосек умеет нервничать?
Я в напряжении – пытаюсь спрогнозировать его дальнейшее поведение и цель визита, чтобы подготовиться к разговору эмоционально.
- Идём на кухню, но говорить будем шёпотом, – выдвигаю своё условие. Мне вовсе не хочется, чтобы Ваня стал свидетелем наших разборок.
Меня бьёт мелкая дрожь. Включаю кофемашину. Нужно занять чем-то руки, чтобы хоть немного успокоиться. Концентрируюсь на нажатии кнопок, игнорирую взгляд, которым Павел прожигает мою спину.
- Ты сказала вчера, что у меня не получится оспорить отцовство. Почему?
Говорит спокойно и тихо. Он прекрасно владеет собой. Лишь раздувающиеся ноздри и рваное дыхание выдают волнение. Оказывается, даже спустя столько лет я способна улавливать его состояние.
- Потому что суд наверняка назначит тест ДНК, чтобы убедиться, что биологически Ваня – не твой сын.
Я, конечно, в этом не уверена. Не исключаю, что за деньги судья может запросто лишить моего ребёнка даже формального отца без всяких проверок. Но мы же сейчас говорим о законных методах?
- И?
- И ты получишь не тот результат, на который рассчитываешь, – шепчу, но не сомневаюсь, что он всё хорошо слышит.
- Уверена?
- Можешь проверить, если есть лишние деньги и время, – пожимаю плечами и ставлю перед ним чашку кофе.
Не собираюсь оправдываться и что-то ему доказывать. Он своё слово сказал ещё в день развода. Да и вчера обозначил позицию. Ни на какие претензии он права не имеет.
Нервно поправляю перекрутившийся пояс халата и сажусь за стол напротив Павла.
- Погоди. Я правильно понял тебя? Ты утверждаешь, что Ваня – мой родной сын?
Каким же он стал тугодумом! Как такое может быть? Павел всегда был умным и проницательным парнем, который многое улавливал интуитивно!
- Только не надо делать вид, что для тебя это новость и ты раньше не знал!
Лучшая защита – нападение. Хочется ему ответить какую-то ядовитую гадость. Но совсем рядом спит Ваня, и я должна постараться избежать конфликта.
- И почему я узнаю об этом только сейчас? – игнорирует мой упрёк. – Почему не сказала хотя бы, когда мы работали вместе? Почему? – рычит.
Вскакивает, нависает над столом и надо мной. Он кажется слишком большим для моей крохотной кухни.
Внутренне сжимаюсь в комок. Этот разговор неизбежен… Я это знаю и принимаю. Нужно просто его пережить. Павел скоро уедет и оставит нас в покое. У него – своя семья, свой ребёнок. Ему не до нас…
- Потому что ты не мог не знать! К чему сейчас эта комедия? – шиплю громче, чем следует. – Ты наверняка видел в моей личной карточке дату Ваниного рождения!
