Правда, насладиться в полной мере моментом у нас не получается. Мы слышим топот ног и лап по паркету. В комнату влетают Маша с Адрианом. Последнего заносит на повороте, и он плюхается всей своей тушей на бок. Дочь же становится перед нами, уперев руки по бокам. Пёс устраивается поудобнее на полу и задорно тявкает.
– Ну, вы чего так долго? Ребенок ждёт вообще-то!
Соня показывает мне язык и стремглав скрывается в ванной комнате. Я же, нацепив майку, подхожу к дочери.
– Это ты про себя или про Адриана?
– Про него, – возмущённо отвечает дочь. – Я вообще-то взрослая!
– Конечно, – киваю я и начинаю собираться на улицу.
Маша ходит за мной хвостиком и, не замолкая, рассказывает про предстоящий утренник. Завтра у них в саду будет юбилей, малышне устроят праздник. Соня позвала меня пойти вместе с ней. И я готов был отложить все дела, стоило только увидеть, как обрадовалась Маша.
После того случая на базе отдыха, моя жизнь разделилась на до и после. Я тогда реально чуть не поседел от страха и боязни потерять нашу малышку. Никогда не думал, что страх может быть таким. Ледяным и сковывающим сердце. Каждая слеза и стон дочери изрешетили душу и остались в памяти навсегда. Когда все закончилось благополучно, я в прямом смысле слова вознёс Богу благодарственные молитвы. Хоть и считал себя далёким от религии.
И теперь я четко понимаю, насколько слеп был раньше. Статус, деньги, гонки бизнеса... Все это такая хрень и шелуха. Здоровье тех, кто тебе дорог больше жизни. Вот, что имеет значение...
– Ты готова? – спрашиваю дочь.
Та с умным видом кивает и хватает пушистого на руки. Крикнув Соне, что мы ушли, всей компанией направляемся на прогулку.
Маша с гордостью демонстрирует беднягу Адриана всем детям на площадке. Малышня в восторге. Они подходят к пушистому и гладят того по очереди. Маша что-то увлеченно рассказывает. Не упуская из зоны видимости дочь, отхожу к скамейке. Усаживаюсь на нее, откинувшись назад. Я знал, что это надолго…
***
– Не понял... – шепчу на ухо Соне. – Это что за танец Траволты из Криминального чтива?
Соня прыскает от смеха в кулак, второй рукой держа перед собой телефон и снимая танец нашей дочери.
– Тшшш! – шикает на меня. – Тихо ты! Это танец ромашек, на минуточку.
Я прищуриваюсь и снова перевожу взгляд на импровизированную сцену. Там поставили инсталляцию солнца, и прямо перед ней блистала наша дочь. В костюме ромашки и с тем самым танцем, что репетировала на кухне.
Но потом из-за бумажного солнца выполз мелкий пацан в костюме пирата. Он ковылял под звуки музыки совершенно невпопад. Как-то странно согнувшись, дрыгая руками и головой в шляпе.
Я прищурился и обвел взглядом родителей. Вдруг у малыша нервный тик. Те с улыбками умиления смотрели на представление. Значит, с пацаном все нормально. Он просто в образе.
Маша начала кружиться, от усердия высунув кончик языка. Как вдруг пацан приблизился к ней и начал выполнять такие кульбиты, что я офигел. Кружил вокруг нее с хищным взглядом в глазах. А один раз даже взял за руку и начал вместе с ней коротко приседать, вертя своим пухлым задом в стороны.
Я напрягся. Маша же была в восторге. И что-то в ее глазах и улыбке подсказало, что перед нами тот самый Павлик.
– Это Паша, – многозначительно шепчет Соня, подтверждая мою догадку.
Вижу, что она едва сдерживается от смеха.
– Мне это не нравится, – говорю я сквозь зубы, когда замечаю, как юный Ромео обнимает в конце танца нашу малышку и чмокает ее своим слюнявым ртом в щеку.
Родители вокруг охают от умиления, даже некоторые отцы стоят с улыбками на лице.
– Каждый думает в силу своей испорченности, Шаховский!
Соня с улыбкой на лице качает головой, а я же пристально слежу за тем, как малыши скрываются за инсталляцией. Родители хлопают, и наша пара выходит на бис. Держась за руки, встают посреди сцены и кланяются. У них это получается не особо синхронно.
Когда все заканчивается, мы с Соней стоим в раздевалке. Она помогает дочери переодеться. Я же смотрю на дверь, заложив руки в карманы.
– Я хочу с ним познакомиться, – тихо обращаюсь к Соне. – Раз у них все так серьезно.
Соня смеётся и застегивает кофту дочери.
– Ему пять, Марк.
– Я знаю.
– Они же дети.
– Машка говорит, у них все серьезно.
– У нее всегда все серьезно.
С этим сложно не согласиться. Когда малышка готова, мы выходим из сада. Я держу дочь за руку. Она вообще, как только мы сюда пришли, сразу схватила мою ладонь и всем с гордостью заявляла, что я ее отец.
Как вдруг она вырвала свою ладошку из моей хватки и побежала вперёд. Смотрю, а там стоит этот Ромео и уминает конфеты. Мы подходим ближе. Маша становится перед мелким и смотрит на сладости у него в руках.
Рассматриваю мальчика. Он кажется в меру упитанным, похожим на забавного хомяка. Пухлые щеки, рот измазан шоколадом.
– А это мой папа! – показывает пальцем на меня дочь. В глазах обожание.
– Здрасьте! – шепелявит в ответ Ромео.
– Привет, – говорю ему и намеренно играю бровями, чтобы придать себе грозный вид.
– А это у тебя что? – невинно спрашивает у Павлика дочь и указывает на конфеты.
– Конфеты.
Отвечает мелкий капитан очевидность и продолжает упорно жевать. М-да, мальчугану будет тяжко по жизни с девушками, если он не понимает таких явных намеков.
– Пошли, Мария, – говорю дочери и слышу смешок Сони позади себя.
– Ну, пока! – беззаботно машет рукой малышка.
И в этот момент Павлик протягивает ей одну конфету и стремительно краснеет. Я буквально залипаю, наблюдая за этой сценой. Дочь берет гостинец, говорит спасибо и, сверкая пятками, убегает. Не удержавшись, треплю мелкого по голове и нагоняю Соню с дочерью. Как оказалось, с Павликом еще не все потеряно…
– Ну что, – со смешком говорит Соня. – Павлик прошел твою проверку?
– Я еще подумаю, – отвечаю ей со всей серьезностью в голосе. – Ты заметила, что он ей дал только одну конфету?
– Ей все равно нельзя столько сладкого.
– Все равно. В общем, с Павликом нам еще работать и работать.
Мы идем через парк, решив прогуляться. Маша вприпрыжку идет впереди что-то звонко напевая себе под нос.
– Васнецовы нас в гости зовут, – говорю Соне. – Надо бы сходить, порадовать стариков.
Глеб Георгиевич со своей женой уже в который раз приглашал к ним домой. Мы все как-то откладывали. Но тянуть и дальше было нельзя.
– Поехали сегодня? – предлагаю Соне, и та соглашается.
Вечером приезжаем к Васнецовым. У них трехэтажный особняк в частном поселке. С разрешения Валентины Маша прихватила Адриана, который за последние недели разожрался до таких размеров, что дочь уже не могла долго таскаться с этой тушей на руках.
Перед домом нас встречает Глеб Георгиевич. Он впервые видит Соню с Машей. Вижу, как горят его глаза. Старый лис подходит к моим девчонкам. Сначала целует ладонь Сони, она смущенно улыбается. Потом опускается перед нашей дочерью так, чтобы их глаза были на одном уровне. Хватает ее ладошку и так же прикладывается губами.
– Приятно познакомиться, милые леди. Глеб Георгиевич к вашим услугам.
Я закатываю глаза. Ему еще шляпы с тростью не хватает, старик в своем репертуаре. Главное, чтоб смог встать. С его-то артритом…
Но старик довольно шустро поднимается. И махнув нам всем рукой, направляется к дому.
– Чаво это он? – округлив глаза, громким шепотом и совсем без палева спрашивает дочь.
По спине Васнецова вижу, что он слышал ее вопрос и идет, тихо посмеиваясь.
– С принцессами всегда так, малышка. Привыкай.
В доме нас встречает охающая и не сдерживающая слез Валентина. Весь вечер женщина окружает своей заботой нас всех. Даже пушистому перепало.
У Васнецовых остались с ночевкой, на завтра Глеб Георгиевич планировал отвезти нас всех на озеро неподалеку от поселка. Мы с Соней уложили дочь, та уснула сразу, стоило лишь ее макушке коснуться подушки. Соня пошла на кухню помогать Валентине с уборкой. Я же присоединился к Глебу Георгиевичу в кабинете.
