Порочные лжецы - Лаура Ли

Я перестаю извиваться.

— Извиняешься за что?

— За то, что предположил, что ты захочешь пойти со мной на выпускной вечер. За то, что пытался заставить тебя пойти, — он тяжело вздыхает. — Я не привык прилагать столько усилий, чтобы привлечь внимание девушки, понятно? Ты должна дать мне немного пространства, чтобы я мог облажаться.

— Мне не нужно давать тебе пространство для чего-либо, Кингстон. Я никогда не просила твоего внимания. Мне не нужно твое внимание.

Его челюсть сжимается.

— Не лги себе, Жас. Мы оба знаем, что твое тело очень хочет моего внимания. На самом деле, я готов поспорить, что ты думала обо мне всю ночь после того, как я высадил тебя. И когда ты засовывала пальцы в свою влажную киску, ты хотела, чтобы они были моими.

У меня перехватывает дыхание. В основном потому, что он прав, но я не собираюсь признавать это.

— Ты эгоистичный засранец.

Кингстон одаривает меня злобной ухмылкой.

— Но я прав. Признай это.

Я отвожу взгляд.

— Ни хрена я не признаю.

Он усиливает хватку, и теперь оба моих запястья зажаты в одной его руке. Другой рукой он надавливает на мой подбородок, пока я не поворачиваюсь к нему.

Его карие глаза сверкают.

— Признай это.

— Нет.

Кингстон смеется.

— Хорошо, тогда я докажу свою точку зрения другим способом.

В следующее мгновение он отстегивает ремень безопасности и, перегнувшись через консоль, прижимается своими губами к моим. Я так потрясена, что мне требуется секунда, чтобы понять, что происходит. Но вместо этого я стону ему в рот, углубляя поцелуй. Когда он отпускает мои запястья, я расстегиваю ремень безопасности и беру в кулак его волосы, притягивая к себе.

Он стонет, когда я притягиваю его сильнее, а его губы путешествуют по изгибу моей шеи.

— Жасмин… — поцелуй. — Не могла бы ты, пожалуйста… — поцелуй. — Пойти со мной на вечер выпускников? — поцелуй.

— Нет, — я задыхаюсь, когда он прикусывает, прежде чем слизать.

— Ты хочешь сказать, что тебя нужно еще убедить? Потому что я определенно готов к этому, — Кингстон отстраняется и кивает на свою растущую эрекцию, четко очерченную на его черных брюках.

— Я не буду заниматься с тобой сексом, так что тебе придется позаботиться о своей маленькой проблеме другим способом.

Он усмехается.

— Жас, как ты помнишь, во мне нет ничего маленького. Черт, на вечеринке у Донована ты не могла перестать говорить мне, как тебе нравится мой огромный член.

Я краснею от гнева. Или, может быть, от возбуждения. Нет, пусть будет гнев. Я сузила глаза, раздраженная напоминанием о ночи, которую я до сих пор не могу вспомнить. Не могу поверить, что не догадалась расспросить его об этом раньше.

— Что на самом деле произошло той ночью? Не морочь мне голову.

Он опускает козырек и поправляет беспорядок, который я сотворила с его волосами.

— Ты видела фотографии. И видео. Думаю, совершенно очевидно, что произошло.

— Да ладно, Кингстон. Ты говоришь, что я должна доверять тебе. Что ж, тебе нужно заслужить это доверие. Скажи мне правду. Я знаю, что у меня не было секса ни с одним из вас. Почему ты не можешь просто признать это?

Он на мгновение заглядывает в мои глаза.

— Ты не готова к правде.

Фу. Раздражающий мужчина!

— Я гораздо сильнее, чем ты думаешь, — я откидываю козырек и приглаживаю волосы. — И пока ты не будешь готов дать ответы, мне нечего тебе сказать.

Я выхожу из машины и съеживаюсь, когда вижу большую толпу, собравшуюся вокруг машины Кингстона. Пейтон и ее команда стоят впереди, пытаясь убить меня взглядом. Я подавляю стон, когда понимаю, что все эти люди только что видели, как мы с Кингстоном целовались. Черт, почему я теряю всякий разум, когда он прикасается ко мне?

Кингстон выходит из машины и кричит: — Отъебитесь.

Я застываю на месте, когда он хватает меня за руку. Толпа расступается, как Красное море, когда он тянет меня за собой, не отпуская, пока мы не оказываемся перед моим шкафчиком.

Он кивает в сторону моего шкафчика.

— Поторопись и возьми все, что тебе нужно. Я провожу тебя до класса.

— Мне не нужно, чтобы ты меня куда-то провожал. Тебе не кажется, что ты и так доставил достаточно проблем этим утром? Плохо, что ты думаешь, что можешь поцеловать меня без моего согласия, но еще хуже, что ты сделал это на глазах у половины школы!

— Какое тебе дело до того, что они думают?

— Мне плевать, что они думают, — шепчу я. — Но я также не хочу давать им еще больше пищи. Меня тошнит от этого дерьма. Мне не нужна лишняя драма в моей жизни. Я никогда не просила ни о чем таком. Все, чего я хочу, это ходить на занятия, получать хорошие оценки и быть незаметной.

Кингстон на мгновение уставился на меня.

— Жас, вот уж кем ты никогда не сможешь стать, так это невидимкой.

Я насмехаюсь.

— Я не понимаю, почему…

— Йоу, Жасси Жас, — прерывает Бентли, закидывая руку мне на плечи. — Из-за чего вся эта суета сегодня утром? Я слышал, ты играла в хоккей с миндалинами этого засранца на парковке, — он дергает подбородком в сторону Кингстона, который пригвоздил его взглядом. — Я пытался немного развеяться утром в спортзале, но все эти сучки были слишком заняты сплетнями. Вы, голубки, портите мне игру.

— Отвали, Фицджеральд, — огрызается Кингстон.

Бентли смеется.

— Успокойся, здоровяк. Я просто констатирую факты, — он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо. — Знаешь, если ты ищешь кого-нибудь, с кем можно было бы поцеловаться, я с удовольствием стану добровольцем. Тебе не нужно терпеть этого задумчивого ублюдка, если ты хочешь немного любви.

Я отталкиваю его с улыбкой, несмотря на мои лучшие намерения сохранить невозмутимое выражение лица.

— Заткнись, идиот.

Бентли драматически ахает.

— Ай, новенькая. Больно, — когда звенит предупредительный звонок, он быстро целует меня в щеку. — Мне пора, детка. Увидимся за обедом.

Бентли смеется, когда Кингстон дает ему отмашку.

— Собирай свое дерьмо и пошли, — рычит он.

Я сужаю глаза.

— Хватит мной командовать.

— Хватит быть такой чертовски упрямой.

Я набираю код, чтобы открыть свой шкафчик, беру тетради для первых двух уроков и калькулятор. Я запихиваю их в сумку и захлопываю дверцу.

Кингстон прижимается ко мне, пока я иду в класс на урок статистики, но я так зла на него, что ничего не говорю. Я знаю, что почти все взгляды устремлены на нас, но я игнорирую их. Я