Эмили, правда, не ожидала этого. Но мужчина молниеносным движением захватил тонкое запястье, и в следующую секунду она уже была прижата щекой к широкой груди. Одной ладонью он зафиксировал затылок, а второй оплёл плечи, пресекая сопротивление. Взбрыкнула, пытаясь вырваться, но замерла, услышав короткое:
— Прости.
Устало прикрыв веки, судорожно выбила воздух из легких, пытаясь успокоиться. Потому что слезы снова душили. Эта обида…недосказанность…несоответствие ожиданиям… Марсель всё испортил вчера. В самом конце. Девушка стойко вынесла физический дискомфорт, но его поведение, это сокрушение — нет, не смогла.
— Не надо, Марсель.
В ответ на эту глухую просьбу он лишь крепче сжал ее.
Этот жест добил выдержку. Что-то внутри надломилось.
— Я разве многого просила? — грустный шепот куда-то в сторону.
— А сама как думаешь?
— Думаю, мужчины к таким вещам относятся существенно проще…
— Мужчины — да. Проще. К мимолетным женщинам. К связи с ними. Считаешь, ночью у нас был схожий сценарий?
На какое-то время воцарилась тишина. Эмили оставалась неподвижна, укачиваемая мерным стуком его сердца. Она запуталась. На нее навалилась удушливая апатия.
— Уходи, пожалуйста. Хочется побыть одной. Очень. Я сама во всем виновата.
— Нет уж, — Марсель отстранился, с непоколебимой твердостью заглядывая ей в глаза, — если уж искать виноватых, то, по-честному, на мне этой вины больше.
Конечно, это благородно, но для нее не имеет ценности в данную секунду. Взгляд натыкается на ткань рубашки в районе предплечий, и Эмили хмурится, замечая множество мелких красных разводов. Затем переводит его на свои ладони. Странно, даже не почувствовала, что укололась. Зато эти пятнышки на белом…они выглядят очень символично.
Нервы окончательно сдают.
Девушка резко отворачивается и обнимает себя, ежась от накатившего озноба. И устремляет безразличный взор в окно.
Дверь в коридоре тихо захлопывается.
Вот и славно.
* * *
Сергей был против, да и сама Эмили не хотела ехать в аэропорт. Они попрощались всё в том же торговом центре, где облюбовали кафе, в котором встретились впервые. Он ей нравился. По-человечески. Обаятельный, чертовски интересный, местами смешной. Несмотря на то, что настроение за два дня только ухудшилось, у него получалось вызвать ее смех. А истории Сережа рассказывал так виртуозно, что не оторваться. Тему матери пытался избегать, да и столько было об этом сказано уже в предыдущие несколько раз.
В основном, они говорили о его жизни, работе, временных трудностях, которые он потихоньку начал устранять. Поскольку в IT-области Эмили ничего не понимала, описание некоторых проектов она поняла с натяжкой. Но не суть. Главное, общалась с братом.
Брат.
Эмили шла по улице, перекатывая это слово на языке, и не могла до конца осознать его смысл и значение. Прожить двадцать два года и познать родство? И что будет дальше? Как сложатся их отношения на расстоянии? Как об этом сказать семье?
Девушку одолевали какие-то смутные тревожные звоночки, разные мысли лезли в голову, не давая покоя. Но больше всего в эту минуту она переживала о финансовом благополучии Сергея. Ей казалось нечестным, что бремя лечения матери полностью лежало на его плечах. Пусть они и не были знакомы, но Эмили ощущала себя обязанной быть участной к судьбе усопшей, точнее, к судьбе ее сына. И поэтому была решительно настроена помочь тому материально. И для этого ей нужно было собрать очень крупную сумму денег.
Может, позже, но точно не сейчас, она сможет даже поехать к ней на могилу. Многим позже. Когда осознает, кем является. Это…не получалось переварить. Урожденная Тер-Грикурова Эмили Левоновна, души не чаявшая в своих родителях, она внезапно становится потерянной девочкой, не имея представления о том, кто же на самом деле. А оказывается, у неё другая мать. «Мать». Эмили не любила это обозначение. Но «мамой» называть сможет только ее, ту, что вырастила… В ее, Эмили, сознании это настоящий героизм.
Сколько ночей ушло на пролитие слёз. Сколько часов в раздумьях. Сколько улыбок от воспоминаний о шалостях, прощаемых мамой. За эти годы девушка так и не смогла ответить себе на вопрос, смогла бы вот так же воспитать чужого ребенка?
Младшенькая, облюбленная со всех сторон, даже избалованная, Эмили никогда не ощущала недостатка внимания или любви. Ее обожали все поголовно. И это было взаимно. До того момента. Теперь уж чувства к отцу девушка вряд ли осмелиться охарактеризовать как-то. Он сродни врагу. И она не понимает, как себя с ним вести.
А что было бы, если бы она не услышала обрывок разговора в ту роковую ночь? А если бы осталась до конца, чтобы узнать побольше, чему помешала Лали, обернувшаяся на шорох? А если бы не испытывала жажду и не направилась бы в кухню выпить воды? И вот этот третий вариант ей, никогда не считавшей себя трусихой до той поры, почему-то нравился больше остальных!
Лучше бы всё осталось, как прежде!
С той секунды ее мир перевернулся. Глупые трогательные фильмы и поучительные книги вмиг перестали быть таковыми, приобретая скрытую силу по факту своего реального содержания. Такое бывает! Боже, но почему именно с ней? Сознание дало настолько мощный сбой, что Эмили почти поверила в свою неадекватность. Ночами мучали кошмары, а днем грызли бесконечные сомнения. Видеть папу — не могла. Сразу начиналась истерика. Хотелось сбежать и забиться куда-то. Ничего не знать. И знать всю правду. Заткнуть голос в голове. И дать ему волю в разговоре. Эти противоречия душили. Страхи не давали свободно вздохнуть. И вынудили принять решение о поездке в Москву.
А там… Эмили ведь тогда не предполагала, что побег это не выход. Ей казалось, что по принципу «с глаз долой — из сердца вон» всё придет постепенно в норму. Она окрепнет, сможет взять себя в руки, вернуться и потребовать объяснений. План был кристально прост, ясен и почти безупречен.
А в реальности на душевную сумятицу наложилась сама собой незнакомая обстановка, чужой город и куча негативных эмоций как следствие. Двоюродная сестра, с которой, казалось бы, раньше неплохо ладили, не упускала повода для ссор, тупо завидуя состоятельности ее семьи и тем возможностям, благодаря которым девушка могла бы поступить в любой университет, а вместо этого просто «отсиживалась» в Сочи, а теперь вот и их стесняет в небольшой квартире. Консервативные родители изначально не рассматривали вариант ее отдельного проживания — родной дядя, всё же. Но после пары месяцев в таком режиме… В общем, мама поняла, что как бы ей ни дорог был родной брат, которого не хочется обижать, психика дочери все же дороже.
Увы, было поздно. Психика дочери уже была расшатана рядом факторов, собранных в один весомый букет. Вот и вышло, что вдали ей стало только хуже. И после этого вернуться вообще не хотелось. Только сдохнуть. Сразу…
Входящий звонок отвлек от невеселых воспоминаний, Эмили ответила, поприветствовав сестру.
— Эми, у нас возникла спонтанная идея девичника. Ваграм уезжает завтра в Краснодар, я хочу сдать детей маме, а нам собраться посплетничать. А то ты теперь у нас особа занятая — то работа, то друзья, не видим тебя так часто. Ивета, Амалия, я и ты.
— Это весь состав твоего девичника?
— Ну, ты же понимаешь… Ивета в последнее время очень замкнута и на посторонних будет реагировать соответственно. И какой смысл ее тогда звать? А я ведь хочу, чтобы она развеялась.
— Ну, по сути, я не против. У меня смена только послезавтра.
— Вот, Амалька тоже с десятого работает. Вот и отлично, что всем удобно! Тогда жду ближе к четырем. Чтоб подольше посидели.
— Буду.
Когда они попрощались, Эмили поймала себя на мысли, что не так уж и далеко ушла от сестры — как и Ивета, она сейчас не особо хочет общения. Но это всяко лучше, чем терзаться раздумьями. Особенно после той памятной ночи…
* * *
Девичник плавно перетек в праздник, когда выяснилось, что Амалия ждет второго ребенка. Эмили осторожно следила за реакцией Иветы, гадая, почему же та за столько лет не предприняла попытку забеременеть еще раз? Нет, они в семье были близки, но до определенного возраста все её считали маленькой для такого рода тем. Но даже сейчас почему-то было сложно заговаривать о таком. Средняя сестра, в отличие от Лали, была немного своеобразной в этом плане. Ей всегда было важно быть безупречной, самой-самой. И теперь, когда не всё в жизни гладко, будто ушла в себя на пару слоев. Как бы, не всё потеряно, но связь с миром иногда жестко обрывается. Да и как тут судить? Не каждый сможет справиться с ее ситуацией — больным малышом и, похоже, изменами мужа.
