Глава 43
Глава 43
Пульс грохочет, в ушах звенит, в голове бардак…
Что ему надо от меня?—ни одной идеи.
— Явился, блядь, не запылился, — ласково встречает меня на входе Валера, и я сразу успокаиваюсь. — Мы тут все загсы уже обзвонили…
— Что? — удивлённо на него смотрю, не понимая, шутит он сейчас или серьёзно.
— Как что? — делает удивлённое лицо и разводит руки по сторонам. — Я тут смокинг фильдеперсовый на прокат взял за бешеные деньги, мечтал на твоей свадьбе свидетелем быть, да вот видимо не судьба, — показательно тяжело вздыхает. — Снимай, давай свои говнодавы и иди руки мой, — показывает направление, — с грязными руками тебя до твоей принцессы не допустят. С этим тут строго.
«Придурок» — бурчу себе под нос.
А у самого руки трясутся от волнения, как у алконавта. Никак берцы расстегнуть не получается, вспотевшие пальцы соскальзывают. Хорошо, что Валера отвернулся, по телефону поговорить, не видит моего позора.
Надраиваю руки, ругаю себя, на чём свет стоит: под ногтями бензиновая грязь, линии на ладонях не отмоются ещё долго, — вот чем я думал?
Иду за Валерой. Дышу. Стараюсь успокоиться.
Дверь в детскую открывается, а я как дурак, улыбаться начинаю.
Макаров стоит около детской кроватки с молодой женщиной о чём-то беседует: в спортивных штанах, футболке, босиком, и с пелёнкой на плече. Я его таким никогда и не видел. И если бы не Валера, то мог бы даже и не признать.
Улыбнулся нам, — надо же!
— Любаш, можешь идти пока, мы тут сами справимся, — тепло так обращается к ней.
— Можно я пока в магазин быстренько сгоняю? — спрашивает она.
— Конечно, я сейчас водителю позвоню, — говорит Макаров, а я уже никак не дождусь, когда они от кроватки отойдут.
— Да что вы, тут ехать одну остановку, я быстро. Она даже проснуться не успеет, — бросает ему, и выбегает из комнаты, махнув нам всем рукой.
Иду к кроватке, под чутким руководством Валеры, который меня в спину шпыняет легонечко. Сам думаю, как бы в обморок не грохнуться, засмеют ведь потом. Состояние прям предобморочное: слабость, головокружение, в глазах темно, ноги ватные, — полный набор.
Но вижу её, и всё проходит моментально.
Никогда не видел таких красивых детей. Никогда. Врут все безбожно, когда говорят, что дети рождаются страшненькими, — они прекрасны.
— Можно взять её на руки? — тихо спрашиваю у Макара, поигрывая пальцами от волнения.
— Любаша говорит, что нельзя, когда она спит, — не сразу втыкаюсь, кто такая Любаша, но послушно киваю и прячу руки за спину.
— Документы на тумбочке, — шепчет, показывая головой направление.
— Какие? — не понимаю его.
— Свидетельство о рождении и остальное. Она твоя…
— В смысле, моя? — туплю.
— Свою, я бы назвал по-другому, — усмехается. — и, я слишком сильно люблю эту малышку, чтобы так шутить. Надеюсь, ты разрешишь мне с ней встречаться…
— Ну как ощущения, папаша?— вклинивается в наш разговор Валера, а Нер заворочалась в своём коконе из пелёнок, недовольно покряхтывая.
— Т-ш-ш, — шипим с Макаром на него.
— Да я читал, что дети в таком возрасте не обращают внимания на шум, им можно тяжёлый рок ставить на полную мощь…
— Своим будешь ставить тяжёлый рок, — обрубает его Макар…
— Зоя, где? — спрашиваю, не находя вокруг следов её присутствия…
И тут малышка заплакала…
Интуитивно хватаю её из кроватки, и прижимаю к себе. Ощущения непередаваемые. Сладким бальзамом кровь по жилам растекается, когда она замолкает.
Но через минуту начинает рыдать ещё громче…
— Дай её мне, — тянет руки Макар, — она просто тебя не знает ещё.
Мне не хочется выпускать её из рук, но он прав, и я аккуратно передаю ему сладкий комочек.
Но она не успокаивается. Захлёбывается просто плачем. Изгибается вся. Паника нереальная накрывает.
— Может голодная? — спрашиваю.
— Да нет, вот только покушала, — покачивает её на руках, — безрезультатно.
— Может я попробую? — предлагает Валера, а мы с Макаром только головой недовольно мотаем.
— Сейчас Любаше позвоню, узнаю что делать, — вытаскивает телефон, но позвонить не успевает.
Пётр в комнату заходит:
— Что, не справляетесь? — ухмыляется довольно. — Хреновые няньки из вас, — и спокойно так идёт мыть руки.
— Пе-еть, — орём в три голоса и следуем за ним.
— Иди-ка сюда моя красавица, — умело берёт её одной рукой под попку, второй придерживает головку.
Мы притихли.
Смотрит на нас, недовольно головой покачивает и нарочито ласково говорит: — придурки, у неё подгузник переполнен, вас бы в обкаканные штаны всех посадить, посмотрел бы я на вас…— начинает быстро её разворачивать.
Да так умело, что мы стоим все втроём и пялимся на них, как заворожённые. — Учитесь, пока я добрый, — подмывает её не спеша. Макар ему какие-то прибамбасы подаёт: мазики там, кремики разные, подгузники.
Мы с Валерой не лезем. Стоим молча в сторонке, только головы вытягивая. Подсматриваем.
Не мешаемся под ногами, когда Пётр её в кроватку укладывает, чуть на руках покачав.
И так уютно вдруг становится. Спокойно так.
Сидим, тихо переговариваемся. Посматриваем на неё иногда: как она сладко чмокает во сне и как улыбается…
— Где она? — повторяю вопрос.
— Я сделал ей предложение, от которого она не смогла отказаться, — Макар усмехается, и кажется, совсем не расстроен, — она уехала, у неё всё хорошо.
Я молчу, не понимая до конца, что он имеет в виду.
— Думаю, что она вообще пока не готова к детям, — говорит абсолютно спокойно, — не пришло её время.
А до меня, как до жирафа, начинает доходить….
— Она подписала отказ? — уточняю у него.
— Подписала, — подтверждает.
Не знаю, я, наверное, должен радоваться сейчас этой информации, но я не рад. Непонятные ощущения причастности к чему нехорошему, грязному, некрасивому, — оставляют неприятное послевкусие, которое, впрочем, вскоре проходит.
— А договор?
— Я отозвал развод, уничтожили мы договор. Так что ты свободен, Венер.
— Ух… — не знаю, что ему сказать на это. Не знаю, как благодарить…
— Оставишь мне её пока? — не ждёт благодарности, — пока комнату готовишь и вообще… Ты хоть школу молодых бойцов-то прошёл?
— Нет, а в какую лучше? — мне даже в голову такое не приходило.
— Пошли вместе, — предлагает Валера, — мне тоже надо.
Да ты что? — не успеваю удивиться, как в комнату вбегает раскрасневшаяся Любаша:
— Ой, как вас много! Не плакала? — окидывает нас всех внимательным взглядом.
«Нет» — все, как один, мотаем отрицательно головой.
— Молодцы какие, даже переодеть её смогли, — восхищённо смотрит на нас, а мы на Петра. — Всё мальчики, можете идти, мы тут сами справимся. И спасибо Станислав за машину, — добавляет, а я опять туплю, не понимая, к кому она это обращается сейчас, втихаря оглядывая присутствующих.
— Та-ак, — начинает Петя, как только мы выходим из детской, — в школу эту, куда он ходил, — показывает на Макара, — не ходить. Хуёвая школа, если вы ребёнку подгузник поменять не смогли.
— Да я растерялся просто, — оправдывается Макар, — разволновался. Ребёнок неделю у меня всего, не освоился ещё, — честно докладывает, как школяр, какой-то. — А ты в какую школу ходил? — серьёзно спрашивает у него, — тот только ржёт зараза.
— Да ни в какую я не ходил. Как-то само всё пришло….даже мысли не было в школу пойти. Но вы можете попробовать, — тычет в нас с Валерой пальцем, вдруг поможет…
— Пойдём Венер со мной, для тусы, — предлагает Валера, — а то я прям волнуюсь…
У меня сегодня день сюрпризов просто. Смотрю на него и не понимаю ничего…
— Я же тебе сказал, я стараюсь, — шепчет мне загадочно…
Ладно, потом уточню, решил для себя.
Я всё ещё не верю, в то, что сейчас происходит. Не верю, что после стольких лет борьбы и лютой ненависти, мы сидим с ним за одним столом и нормально общаемся.
