class="p1">— Какой приятный сюрприз, Пэдди, — воскликнула Нана. — Ты видишь, кто это? Коннер пришел повидаться с нами.
— Я старый, но не слепой, — ворчал Пэдди. — Рад, что ты пришел, сынок. Это вполне уместно.
Коннер обнял дедушку и бабушку, ласково улыбаясь своей мягкой улыбкой. — Я согласен, Пэдди. Это правильно, что я здесь, чтобы представить свою невесту. — Он бросил взгляд на Кейра, потом на меня.
Нана сжала мою руку и усмехнулась. — А ты уже знаешь невероятную новость? Наша девочка снова может говорить!
— На самом деле, я знал. Мне посчастливилось быть первым, кто узнал, когда она издала свои первые звуки. — Дьявольский взгляд Коннера пригвоздил меня к месту, и мне вдруг захотелось раствориться в цветочной ткани.
Нана и Пэдди, казалось, не обратили внимания на его намеки, но Кейр ухмыльнулся.
Пламя лизнуло мои щеки.
Если бы я могла ударить его по руке, не выглядя при этом безумной, я бы так и сделала. — Я удивлена, что ты здесь, — вместо этого я выстрелила в Коннера. — Я думала, у тебя были другие планы.
— Вовсе нет. Я стараюсь навещать Нану при любой возможности.
Нана фыркнула. — Это полная чушь, которую я когда-либо слышала.
Я кашлянула от плохо замаскированного смеха.
— Ну, — продолжил Коннер. — Если бы я не собирался в гости, разве я пришел бы с этим? — Он поднял бумажный пакет, который я не заметила, что он несет, и протянул его бабушке.
Ее хмурый взгляд сменился кривой ухмылкой. — Ты прощен. — Она взяла пакет и заглянула внутрь. — Апельсиновые дольки! Ты знаешь, как я их люблю. — Она достала оранжевую конфету и откусила уголок, словно это был самый ценный деликатес, известный человеку. Конечно, это были такие конфеты, за которыми нужно было идти в специализированный кондитерский магазин, что означало, что Коннер планировал прийти. Я задалась вопросом, было ли это по его собственной воле или он с самого начала подозревал, что я брошу ему вызов.
— Нельзя есть сладости без чая, — сказала Нана. — Присаживайся, Кон. Пэдди, — рявкнула она. — Иди и принеси нам чаю.
Он нахмурился, но поднялся на ноги и зашаркал из комнаты.
— Ты должна попробовать один из них, девочка. — Старуха протянула открытый пакет. — Это мой абсолютный фаворит.
С радостью согласившись, я потянулась и вытащила полукруглый ломтик, затем откусила. Когда я взглянула на Коннера, чувствуя, что его глаза устремлены на меня, я была потрясена неприкрытой яростью, застывшей в его взгляде. Затем я поняла, что его взгляд устремлен на мое запястье, где я все еще носила золотой браслет, закрывающий остатки синяка. Каждая унция его контроля была направлена на сдержанность. Он потребует объяснений, как только мы останемся наедине, но пока я получила отсрочку.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
В то утро мне пришлось первым делом вытаскивать из постели сонную задницу Бишопа на спарринг со мной. Он не спал почти всю ночь, заканчивая с албанцем, но мне было плевать, что он устал. Я отчаянно пытался справиться с бурей эмоций, затуманивших мои мысли после того, как я выскользнул из окна спальни Ноэми.
Сказать, что я чувствовал себя дерьмово, было преуменьшением. Она сказала мне, что еще не готова к тому, чтобы ее отец узнал, что она может говорить. Вместо того, чтобы уважать ее желание, я расстроился, что она не хочет объясняться, и навязал ей эту тему. Это был глупый поступок, и я никогда бы не сделал этого, если бы знал, что дела обстоят настолько плохо.
Как только я увидел темное кольцо на ее коже, я хотел ворваться обратно и потребовать ответа, но я уже сделал достаточно. Я не мог заснуть, думая, не обидел ли ее отец за то, что я сделал. У меня не было прямых доказательств его вины в появлении синяка, но это имело наибольший смысл. Ее молчание и синяк были связаны. Я просто не был уверен, как.
Почему он был бы расстроен, узнав, что она может говорить? Я не мог даже предположить ответ.
Грызущее беспокойство и разочарование были частью того, почему я появился в доме моих бабушки и дедушки. Я знал, что она все еще планирует ослушаться меня, и мне нужно было увидеть ее и убедиться, что ее отец не приложил к ней руку. Если он причинит ей вред из-за меня, я сделаю хуже, чем сожгу его заживо.
Я не любил сожалеть. Количество случаев, когда я жалел о своих поступках, можно было пересчитать по пальцам одной руки, но прошлая ночь добавила еще один. Я не жалел, что прикоснулся к ней — это было совершенством. Ее тело ожило для меня. Мне нравилась каждая секунда, когда она извивалась подо мной, но я не должен был манипулировать ею так, как манипулировал.
Тягучее чувство вины прилипло ко мне, как соль от морского бриза, постоянное напоминание о том, что я сделал. Этого было достаточно, чтобы держать себя в руках, когда я увидел Ноэми с Кейром. Он был не из тех, кто крадет чужую женщину. Не совсем. Но как один из двух мужчин, готовых взять на себя роль лидера в нашей семье, он превосходил меня. Если он решит, что для семьи будет лучше, если он вступит в брачный союз, я мало что смогу сделать.
Эта затянувшаяся возможность и чувство вины заставили меня достать из кармана маленькую синюю коробочку. Я не планировал дарить ей кольцо на глазах у всех. Все во мне было непредсказуемо, когда дело касалось ее. Все, что я знал, это то, что я хотел, чтобы мое кольцо было на ее гребаном пальце, чтобы все знали, что она моя.
Больше всего — она.
— Я только что забрал его у ювелира, — проболтался я. — Не может быть невесты без кольца.
Глаза Ноэми расширились.
Удовлетворение раздулось в моей груди. Мне нравилось заставать ее врасплох.
Взяв ее за руку, я поднял ее на ноги и открыл коробку. Это было не традиционное обручальное кольцо с бриллиантом. Мы не были стандартной парой. Я подумал, что сапфир прямоугольной огранки был уместен, и, судя по ее поднятым бровям, я был прав. Платиновое кольцо идеально подходило.
Я наклонился и поцеловал ее в щеку, тихо прошептав: — Так ты не забудешь, кому принадлежишь.
Она сглотнула, по ее шее пополз румянец.
Мне было неприятно осознавать, насколько мне все нравилось в этот момент — видеть мое кольцо на ее пальце и то, как она реагировала на меня. Я даже не мог заставить себя
