Ему, по всей видимости, не очень понравились мои неумелые действия. Он кряхтел, изворачивался, но не плакал. За что я была ему очень благодарна.
- Ну, вот и все! – вздохнула я с облегчением. Стыдно признаться, но от простой, на первый взгляд, процедуры у меня взмокла спина. А малыш, который сидел, прислоненный к спинке дивана, добродушно смотрел на меня и что-то бубнил, словно пытаясь подбодрить меня и сказать, что всему можно научиться.
Ну да, наверное.
- Пора баиньки. У тебя сегодня был трудный день. – и добавила: - У меня тоже не из легких.
Уложив малыша в импровизированную кроватку, я долго сидела рядом, не в силах оторвать от него глаз. Этот бурундучок сразу завладел моим сердцем. Вот только почему, не могла понять.
Родная кровь, - подумала я. Вывод приправила вздохом с горчинкой.
Ребенок уснул. Ничто не мешало мне взяться за документы. Сковывал необъяснимый страх. Что там? Какая трагедия кроется в них?
Долгие раздумья только усиливали беспокойство. Поэтому я решительно открыла пакет.
Роман Матвеевич Минин. Сын Матвея. Судя по свидетельству о рождении, ему уже восемь месяцев.
- Не многовато ли? – вскользь подумала я. Но тут же отбросила эту мысль.
Сердце защемило. У меня тоже мог родиться ребенок от Матвея. Но… как видно, не судьба.
По щекам уже катились слезы.
Усилием воли я заставила себя собраться в кучку. Обливаясь слезами, я опять ничего не пойму из бумаг, которые лежат передо мной.
Письмо! Где-то было письмо Арины. Именно из него можно узнать, что заставило их поступить таким непостижимым для разума образом.
Волнение зашкаливает. Дрожащими руками раскрываю письмо.
«Привет, сестренка!
Обстоятельства складываются так, что мы с Матвеем должны срочно уехать из страны. Далеко. И надолго.
Ромку взять с собой нет никакой возможности. Поэтому очень прошу тебя: позаботься о племянничке.
В пакете с питанием найдешь советы его няни, как и чем кормить. Ну и всякое такое. Разберешься.
Извини, мы очень спешим. Сами привезти Ромку не сможем, поэтому отправляем с человеком, которому очень доверяем.
И тебе тоже доверяем. Иначе не обратились бы к тебе.
Все документы, которые могут тебе понадобиться для оформления опеки или усыновления (как сама решишь) тоже высылаю. Там есть и мой отказ от сына. Это вынужденная мера. Без этого у тебя возникнут сложности.
Да, и главное, – не пытайся искать нас. Это бесполезно и, кроме всего прочего, может навредить мне и Матвею. Учти, пожалуйста.
Мы верим, что ты станешь Ромке хорошей матерью.
Прощай.»
Сижу в отупении. Все понятно, но ничего не объясняет.
И как мне с этим жить? Конечно, мальчика я не брошу. Главное, чтоб удалось оформить усыновление. Как стало ясно из письма, они не собираются возвращаться. По крайней мере, в ближайшее время.
В груди что-то ноет. А мозг вот-вот взорвется от возмущения.
Неужели, так вот просто можно бросить ребенка и укатить? Это какое же сердце должно быть у матери? Да и у отца!
От Арины можно было ожидать чего угодно. Но Матвей!
Господи, да в них обоих не осталось ничего человеческого!
Меня била нервная дрожь. Щеки пылали от возмущения. Я нервно шагала по комнате, пытаясь уложить в извилинах содержание письма. Получалось с трудом. Вернее, совсем не укладывалось в голове.
Взгляд остановился на одном из прилагаемых к письму документов. Это был отказ от ребенка… Пробежав глазами текст, я обратила внимание на то, что отказ был подписан только Ариной.
- Наверное, этого достаточно. Поэтому в согласии отца нет необходимости.
Мозг закипал. Бумага обжигала пальцы.
Ну почему таким жестоким людям Бог дает детей?!
А у тех, кто мечтает о счастье быть матерью, отнимает их…
В сердцах отшвырнув страшный документ, я нечаянно задела чашку. Она упала со стола и с грохотом разбилась. Малыш заворочался. Я поспешила к нему.
- Бедный мальчик, я рядом, - тихонько шептала я со слезами на глазах и поправляя плед. – Все будет хорошо. Мы выстоим. Я сделаю все, чтобы ты остался со мной. Надеюсь, Туманов поможет с оформлением документов.
Убедившись, что малыш крепко спит, пошла укладываться сама. Голова гудела. Нужен был отдых. Только зря я надеялась, что смогу быстро уснуть. Ворочаясь с боку на бок никак не могла понять, как можно было отказаться от своей кровиночки. Еще не отпускали мысли, как все обустроить с усыновлением.
Скорее бы утро… Антон все разрулит… У него это здорово получается…
Глава 48
Разруливать Туманов начал с порога.
- Ну что? Ты все еще мечтаешь заменить подкидышу родителей? – съязвил он.
Слух резануло обидное слово подкидыш.
- Антон, это мой племянник. Как ты можешь?!
- Я-то могу. А вот тебе пора понять, что эти двое опять облапошили тебя, подбросив тебе своего ребенка. Я же только называю вещи своими именами.
- Это Рома – вещь?! Я не узнаю тебя, Антон, - обиженно отвернулась к окну.
- Ну прости, погорячился. И все-таки ты должна вернуть ребенка родителям.
- Как ты себе это представляешь? Письмо дочитал? Уехали далеко и надолго. Скорее, навсегда. Поэтому необходимо решить все вопросы по усыновлению.
Последние слова практически отчеканиваю. Тем самым подчеркиваю, что не допускаю возможность других вариантов.
В ответ слышу возмущение:
- Ты в своем уме?!
Смотрю на Туманова широко распахнутыми глазами. Что с ним происходит? Он стал другим. Появились резкие нотки. И это странное неприятие ребенка. Неужели только потому, что это сын Матвея?
Ревность? Раньше не замечала за ним подобного.
Может, Антону не нравится, что я проявила решительность. Он ведь привык сам решать важные вопросы. Или… А вдруг он не любит детей?
Пытаюсь сгладить ситуацию. Поэтому говорю тихо, примирительно:
- Антон, не сердись. Давай поговорим, решим, что делать дальше.
В ответ молчание. Начинаю беспокоиться. Неужели он не станет мне помогать? Что ж, придется самой пройти всю процедуру. Вот только…
- Ладно, - Антон вроде бы что-то уже решил. Напряженно жду, что именно. – Ксения, выслушай меня внимательно.
Согласно киваю. Но беспокойство не покидает меня. Такое начало не обещает ничего хорошего.
- Даже отбросив чудовищность их поступка, ты должны взвесить все за и против. Усыновление ребенка – серьезная ответственность. И, как я тебе сказал еще вчера, слишком много препятствий придется преодолеть.
- Я не боюсь этого. Правда, если честно, очень надеюсь на твою помощь. Ты ведь поможешь мне? – Заглядываю ему в глаза в надежде, что он не откажет. Ведь никогда и ни в чем не отказывал.
Туманов отворачивается, отводит взгляд.
Все. Это отказ. Но почему. Хочу развернуть его и высказать все, что я сейчас о нем думаю. А мысли достаточно резкие. Я обвиняю его в том, что он сочувствует кошечкам и собачкам, лечит их, бездомных пристраивает в приют или старается отдать хорошим людям.
А здесь ребенок! Мой племянник, родная кровь. Получается, его тоже в приют?!
- Какой же ты… жестокий! – с горечью произношу вслух.
- Значит так, слушай меня внимательно. Если ты хочешь, чтоб я помог тебе, то придется делать все так, как я скажу. И первое, на чем я настаиваю: мы немедленно заявляем о ребенке в полицию.
Так вот в чем камень преткновения. Он хочет, чтобы все было по закону. Я неуверенно, но все-таки возражаю ему:
- Но ведь малыша сразу заберут и определят в детский дом!
- Не знаю. Но иначе нельзя. Собирай мальчишку, возьми документы и поехали. Может, все обойдется. И его никуда не заберут. Ксения, решайся. Достаточно того, что ты сама до сих пор проживаешь здесь на птичьих правах. Но с ребенком так нельзя. Ему может понадобиться помощь врача. Или элементарно – какие-то прививки. Давай поступим в соответствии с законом.
