нечто, что было зарыто глубоко в его душе. Пока беспорядочные мысли в его голове складывались в слова признания, Грейнджер уже была на низком старте, а острые слова вертелись на кончике языка.
— Прежде чем ты откроешься мне, я должна кое-что сказать, Драко. Кое в чём тебе признаться, — она сглотнула вязкую слюну с привкусом выпитого огневиски и выпалила на одном дыхании, — это я убила Беллатрису.
Он смотрел на неё, абсолютно не двигаясь. Они даже не присели на диван, предпочитая оставаться на ногах. Будто после сказанного кто-то из них собирался сразу сбежать. Быстро и боязливо. Драко даже не моргнул, услышав её признание. Грейнджер снова сглотнула, собираясь повторить сказанное. Хотя вряд ли бы ей это удалось. Для второго раза набраться смелости всегда сложнее. Молекулы воздуха вдруг прекратили своё движение, образуя между ними разрушительный вакуум. Драко пошевелился. Он наклонился к бутылке, небрежно хватая её за горлышко, и прислонил к губам, задумываясь лишь на секунду. После сделал большой глоток и хрипло произнёс:
— Люциуса и… Нарциссу, — ещё глоток, глаза в пол. — Я убил Люциуса и Нарциссу, — громче, и теперь глаза его смотрели точно на неё. На Гермиону, которая побледнела от услышанного. — Я убил своих родителей, Гермиона.
Вакуум уже не был разрушительным. Он был смертоносным. Он пророчил гибель. Одного из стоящих волшебников, что смотрели в глаза друг другу. Потерянные, полные боли, тоски и сожаления, в ошарашенные, полные ужаса и неверия.
* * *
март 1998 годаHello — Антитіла
Голосовые связки почти порваны. Вместо крика только хрип. Беспомощный хрип.
Бёдра все истерзаны в глубоких ранах, порезах. Таких, что виднелась бедренная кость. Драко мычит, но продолжает монотонные удары остриём в плоть, считая каждый, а новые вспышки боли проносятся бесполезным глухим эхом по всему телу. Они не несут нового всплеска адреналина. Тело слишком привыкло к этой агонии. Оно не чувствует надобности в спасении. Оно смирилось, как и сам Драко.
Щёки горят от беззвучно стекаемых солёных дорожек. Кровь, слёзы, слюна. Всё смешалось у него на лице, отчего пекла и зудела кожа.
А он продолжал.
Сто семьдесят три, сто семьдесят четыре, сто семьдесят пять…
Рука замахивается на каких-то пять сантиметров над телом, но клинок режет искусно. Лезвие слишком острое и вряд ли станет тупее. Беллатриса постаралась сохранить эту его особенность на века.
Сто семьдесят шесть, сто семьдесят семь…
Удары глубокие, как и было велено. Кровь хлыщет. Откуда у него столько крови? Взгляд медленно фокусируется на столике напротив. Весь набор нужных зелий, чтобы сохранять основные жизненные показатели в норме. Чтобы позволить пытке продлиться как можно дольше. Бадьян, кроветворное, бодроперцовое.
Сквозь пелену Драко выдавливает измученную усмешку. А с глаз катятся новые горячие капли. Простые вопросы «За что?» уже давно перестали возникать в больном сознании.
Сто семьдесят восемь, сто семьдесят девять, сто восемьдесят…
— Легилименс!
Удар заклятия в затылок. Есть ли силы сдерживать стену, которую учили держать, даже будучи в самом пекле? Картинки из жизни одна за одной проносятся перед глазами. Сменяются воспоминания, чувства, эмоции. Друг за другом напоминая о прошлой жизни. И это приносит самую страшную боль, ведь этого не вернуть. Уже нет.
Драко пытается дышать. Хватает ртом спёртый вонючий воздух, пытаясь держаться. Пытаясь выжить.
— Бездарность! Ты бездарность! Держи защиту! Легилименс!
Крик Люциуса заполняет пустое пространство малой гостиной его родного дома. Драко здесь родился, рос, учился, смеялся. А сейчас тщетно пытается урвать крохи отцовского снисхождения. Но этого не будет, ведь Люциус напуган похлеще самого Драко.
Но сознание не закрывается. У Драко на это попросту нет сил. Уже нет. Это хочется отпустить.
А Люциуса аж трусит от злости. От страха. От безысходности.
— Держи эту чёртову стену, сын!
Драко на мгновение дёргается. Это слово, которое его отец не произносил уже несколько лет, больно режет слух, разливаясь в лёгких вязкой смолой. В углу слышится новый всхлип, и Драко немедля поворачивает голову. Нарцисса тихо плачет, содрогаясь от приступа неконтролируемых горьких слёз. Эту картину она наблюдает впервые. Задыхается от страха и боли.
Волдеморт приказал Малфою старшему воспитывать из Драко нового преемника, в деталях рассказывая все методы, приемлемые для будущего Пожирателя Смерти. Хотя метка на руке Драко жглась уже как полтора года, он только сейчас понял, что она значила на самом деле. Блядское подчинение и бесконечный страх.
Условия были до безобразия простыми: либо Драко учится, умирая и воскрешаясь каждый день, либо Нарцисса принимает метку. Люциус даже не думал. Он в тот же момент схватил свой клинок, который был близнецом клинка Беллатрисы и вонзил его в бедро собственного сына.
Драко никогда не забудет этот безумный взгляд Волдеморта и взгляд своего отца, глаза которого утопали в смраде мерзкого страха. И он терпел только ради матери. Здесь они с отцом были похожи: никто из них не позволит причинить ей вред.
И он терпел. Это даже пытками назвать было сложно. Драко убивали каждый день, чтобы потом напоить зельями и продолжить. Хуже стало, когда Волдеморт приказал это делать самостоятельно. Но то, что произошло дальше, привело Лорда лишь в дикий восторг.
Драко поднял на него пустой взгляд и, не задумываясь, вонзил клинок в собственную ногу, не издав при этом ни звука. Он заносил руку вновь и вновь, не отводя от змееподобного ублюдка пустого взгляда. А его мать лишь плакала, совершенно не подозревая о происходящем, до сегодняшнего дня.
— Так нужно, Нарцисса! Он справится! — Люциус орал, надрывая глотку.
Конечно, справится. У него нет другого выхода.
Вдруг новый крик раздался прямо из-за стены. Девичий громкий крик. Драко метнул взгляд на Люциуса, который так же как и он, отвлёкся. А после — безумный гогот его тётки. Он проклинал её бесконечное количество раз. Её саму и её чёртов клинок, который был настолько острым, что мог запросто раскрошить его бедренную кость.
— Кто там? — хриплым шёпотом Драко решился задать вопрос отцу.
— Девчонка Грейнджер.
От осознания, кто сейчас за стеной, по телу прошло непонятное тревожное чувство. Даже будучи на волоске от смерти, Драко думал о том, что такой крик из соседней комнаты не сулил ничего хорошего. Наверняка она там уже долго, но Драко услышал её только сейчас.
Ей сейчас так же больно, как и ему. Ты не одна, Грейнджер.
— Что…что там происходит? — Драко еле выдавливал из себя звуки, которые едва ли были похожи на настоящие слова.
Люциус быстро развернулся к сыну, с мерзким выражением лица осматривая его покалеченное тело.
— Тебя не это сейчас должно волновать. У
