просто нагнулся к духовке, а я не сдержалась, и… – хихикает Полинка. Да уж, повезло Мартыхану, что только паричка он лишился то.
– Дорогой парик, натуральный волос, – простонал Пашка, приложив к своей несчастной голове кружку с чем-то пахнущим аперолькой. – И торт. Варь, я бы и сам испек. Расстарался бы. Лишь бы вас не видеть больше никогда. Но… Мне пожарные залили все оборудование. А заказчик уже приезжал. Злой. Как носорог. Говорит, испорчу ему свадьбу, он меня треснет пополам. Невесту любит, говорит, до соплей олигаршьих. В общем…
– Ты же не сказал ему, кто будет печь торт? – я обмираю. Сердце пропускает удары. Он любит невесту. Он хочет сделать ей незабываемый праздник. Он подонок и извращенец. Он трус и сволочь. И я не знаю, как мне жить дальше. Потому что я…
– Он меня пытал. И вообще, – блеет этот чертов мартыхан. Сейчас я вырву у него из рук его поганую кружку и вырублю этого кузнечика в рваном костюме. Вот прямо сейчас. И видимо все мои эмоции сейчас написаны на моем лице. Потому что даже Полька стоит молча, и пытается слиться с подкопчённой стеной. – Это, Варь, он к вам поехал. И фигурки. Там они малех пострадали, когда торт взорвался. Не важно.
Я смотрю в приоткрытую коробку, и немею от восторга. Фигурки жениха и невесты больше похожи сейчас не на Ярова и его красавицу невесту, а на гуманоидов с планеты Плюх. Я опозорюсь. Торт на свадьбу моего… любовника выйдет еще хуже чем мартыхановский. И это будет выглядеть позорной местью обманутой истерички.
– И что мне теперь с этим делать? – сдавленно хриплю я.
– Это теперь твои проблемы, – голос Мартыхана лучится радостью. Почувствовал, что миновала его катана Полькиной ярости. Я убью Польку.
– Эй. Этот хмырь к нам поехал. А там Корюшка. Ну, чего встала, погнали.
И мы в очередной раз погнали. И если бы вы только знали, как я не хотела сейчас снова видеть этого самодовольного павиана, нечистоплотного изменщика, и человека, от которого я схожу с ума. Очень трудно признаваться самой себе, что ты дура. Но увы, это я сейчас и делаю, посыпаю себе голову пеплом. И изменить уже ничего невозможно.
Лавр Яров
Девочки любят кукол. Или не любят кукол? Что любят девочки десяти лет? Да откуда мне знать. Для меня эти сопливые малявки существа с другой планеты. Обычно я имею дело с «девочками» прожженнее, и у них в чести совсем другие игрушки. А тут… Дочь, твою мать. У меня есть дочь. И я купил дурацкую куклу, и теперь чувствую себя круглым идиотом. Как парень из дешевой мелодрамы я себя чувствую. Твою мать, не серьги же Картье мне было ей покупать? Или лучше серьги? Так, надо просто сесть в любимую машину и позорно смыться из этого гребаного двора, в котором я теперь бываю даже чаще чем в доме невесты. Хер с ним с тортом. Я ведь решил, что мне никто не нужен, а потом остановился у магазина игрушек и… Как там нонче говорят? Мой разум вышел из чата, прихватив с собой здравый смысл и чувство самосохранения паровозом. Так все, я ухожу. Алиска обойдется без торта.
– Ух ты, альпинист восстал, – ударяет меня в спину насмешливый детский голосок. Еще есть же время сбежать? Нет. Факир был пьян, как говорится. – Куколка? Мне?
Девчонка стоит рядом, дует пухлую губку. Такую же как у ее чертовки матери. Смотрит на меня моими глазами. То-то она мне еще при первой встрече показалась жутко знакомой. А теперь я точно вижу, она копия мальчика с моей детской фотографии. Только губка. Блин…
– Почему альпинист? – сдавленно хмыкаю, спрятав за спину коробку с идиотской куклой. Да уж, надо было брать серьги. А еще лучше часы. А еще…
– Потому что альпинист лучше, чем вор, – кривится соплячка. Нет, ну посмотри ты на нее. В кого она такая нахальная и ехидная? Точно не в мать ее, мать ее. – Вот и что мне так фортануло? За что столько счастья сразу и кукла и ожившая легенда. Сказка просто, а не день.
– Ты это… Обороты сбавь, а то уши надеру, – черт, провалиться бы сквозь землю. Или вернуться бы хоть на полчаса назад. Тогда бы я точно исполнил обещанное себе и не приперся сюда. А чего я хотел? Вот чего?
– А вы думали, что я вам на грудь брошусь с воплями, папуля нашелся? – читает мои мысли мелкая нахалюга. Глазами сверкает, как вспышкой фотоаппаратной. – Или что я по вашему должна делать? А воспитывать меня поздно. Да и права не имеете.
– Откуда узнала? – о, да. Я жгу. Вопрос фееричный, конечно.
– Дядька тот сказал, на борова похожий. Продал инфу за папку с бумажками, – дергает плечиком малявка. – Сказал, что вы брандахлыста, вот. Мне понравилось слово. Слушайте, я вот хотела папу найти, ну думала, может просто он про меня не знает, а тут я…
– Так я и не знал. Куклу возьми, – девчонка мне нравится. Мне она нравится. Чудесная, за словом в карман не лезет. Жалко моя мама не дожила. Очень жалко. Она о внучке мечтала. А я… Даже на похороны не поехал. Сука я и скот. И от чего-то понимаю это сейчас, глядя в глаза своего продолжения.
– Поздно. В кукол я играла лет пять назад, – супится девочка. – И маме моей такой брандахлыст не нужен. Вор, врун, и трус. Катитесь ка вы колбаской, дяденька альпинист. А мы себе найдем нормального папу. Пусть он не будет богатым таким и кукол не сможет купить за тридцать тысяч. Нам нужен порядочный и сильный.
– Вообще-то я приехал заказать торт. И хотел твою маму увидеть, – от чего я злюсь? Ярость бушует в крови словно вихрь. Я слепну просто от одной мысли, что девчонка права. И бешусь я не потому что они мне не нужны, а от того, что им не нужен я. Идиот, какого хера приперся? Ведь не хотел же. Бросаю куклу в грязь, которой этот двор украшен по самые уши. Иду к машине, больше не оглядываюсь. Надо брать себя в руки, в конце концов. Надо…
– Вот и правильно, дядя альпинист. Я даже и не сомневалась. И больше к нам не приходите. Маме нужен надежный муж. Вот.
Чертова кукла. Чертова плюшка. Чертов боров Бульдог. Чертова невеста. Правильно. Все правильно. У нас миры разные. И я сейчас отсюда уеду и больше
