он поцеловал меня.
После мы очень долго лежали поперёк кровати и целовались, Казанцев постоянно пытался убрать мои длинные ручонки от его полотенца, которым были обмотаны бёдра, а я в свою очередь не прекращала попыток его снять. В итоге мы оба устали, закутались в одеяло и мило уснули в объятиях друг друга.
Впору было падать на пол в попытках разбить лоб и получить амнезию. Хотелось забиться в дальний угол и не вылезать ближайший год.
Стыдно стало вдвойне: потому что накинулась на парня ночью и потому что утром отреагировала так, будто меня соблазнили и нагло воспользовались. Жене это наверняка не понравилось. Тут и гадать не стоило.
Я быстро выключила видео, мысленно собралась с духом и вышла на свежий воздух. Охранник коротко кивнул после моей скромной благодарности и скрылся за дверью. Мне же предстояло понять, что делать дальше.
Нужно было извиниться перед Евгением, сделать усилие чтоб закончить контракт и освободить мужчину от гнета бабушки. Чтоб он мог спокойно жить, дышать полной грудью и заводить те отношения, которые бы полностью его устроили. Или не заводить вовсе. Моя задача состояла в том, чтоб убедить Веронику Егоровну в том, что её внук не только безумно влюблен в меня, но и правдоподобно обыграть разрыв. Которого я не очень-то хотела. Да чего уж там, я этого совсем не желала. Сама была готова наброситься на Женю — даже видео это доказало.
— Надо держать себя в штанах, — покачала головой и трусливо побежала к дому, ведь около замка Вероники Егоровны послышался шум. Женщина на кого-то кричала командным тоном.
Не успела улизнуть незамеченной, ведь за мной следом бежала бабуля. Причем, очень прытко, даже я бы так не смогла. Она заскочила в дом как раз в тот момент, когда я открыла холодильник и задумчиво пялилась на полки. Искала сок, хотя мои мысли были далеки от питья.
— Анютка, куда же ты так побежала! — восхитилась женщина громко. Я нервно дернулась и достала газировку на стол. От увиденного и осознанного в горле пересохло. — У меня к тебе важное дело!
— Да, конечно, что случилось? — на автомате ответила и сделала пару глотков прямо из большой двухлитровой бутылки.
— Нет, это что у вас случилось? — строго спросила женщина. Она стояла в широком черном платье до пят из лёгкой струящейся ткани, которое игриво оголяло одно её плечо. На голову она намотала странный красный шарф, соорудив некое подобие тюрбана. — Есечка уехал злой, на мои звонки не отвечает. Нужно срочно подписать бумаги, а он молчит! Может, ты ему позвонишь? Ты же умная девочка и пойдешь на небольшую уступку ради старой немощной бабули?
Она улыбалась во весь свой белозубый рот, игриво подмигивала и совсем не проходила на немощную. Особенно когда летела за мной следом.
Я хотела отказаться и отправиться собирать вещи. Потому что эта ситуация отлично подходила под разряд тех событий, которые могли бы разбить чувства Казанцева настолько сильно, что он отказался от других девушек и ушел в работу. Но мне стало жаль Веронику Егоровну.
— Ладно, — со вздохом согласилась и набрала номер Жени без особого энтузиазма. Поставила громкую связь, чтоб женщина понимала — дохлый номер пытаться заставить её внука ответить. Однако он уже на втором гудке прорычал:
— Чего?
— И тебе привет, сладкий, — протараторила я приторным голоском. — Ты на громкой связи, с тобой очень хочет поговорить бабушка. О чем-то важном. Уделишь ей минуту?
В трубке раздался то ли стон, то ли вздох. Но точно крайне недовольный.
Протянула мобильный и аккуратно подошла к окну. Сделала вид, что просто пью газировку и наслаждаюсь видом на залив, хотя на самом деле подло слушала их разговор.
Конечно, Вероника Егоровна — хитрая лиса — сразу выключила динамик, из-за чего я могла знать лишь её фразы. И всё же этого мне хватило, ведь женщина попросила внука приехать как можно скорее и подписать документы на передачу ему пакета акций компании. И как только смысл сказанного уложился в моей голове, сразу возник страх: а что если Женя меня выгонит? Причем сразу же, без разбирательств?
Хмурая женщина вновь зашла в дом и с подозрением прищурилась. В этот момент она очень походила на Женю.
— Ты прости меня, старую, — мелодично начала она издалека, — но почему у тебя на заставке телефона стоит какая-то собака? Парочки обычно ставят совместные фото.
Пару раз глупо моргнула и открыла рот, чтоб найти стоящее объяснение. Только мысли разбежались по углам, как тараканы при включенном свете, и я промычала нечто невнятное.
— Женя не любит фоткаться, — нашлась вдруг я и самодовольно улыбнулась. — Ну, вы знаете, из-за шрама.
Она сдержанно кивнула и чуть вытянула тонкие губы. Вероника Егоровна развернулась и даже сделала шаг в сторону двери, но замерла. И я вместе с ней. От страха.
— Что между вами произошло? — всё же не выдержала она.
Так и знала, что спросит снова! Женщина не могла просто уйти и не влезть в отношения внука. Такова её натура — везде совать длинный нос. И хоть она мне очень симпатизировала, эта отрицательная черта перечёркивала всё положительное. По крайней мере, для меня как девушки Женьки.
— Поругались, бывает, — выдавила я и спешно добавила: — Это я виновата, обидела Женю ни за что. Мы обязательно поговорим, как он вернётся.
Она прищурилась, поджала губы и недовольно вздохнула. Однако вслух ничего не сказала, махнула рукой и лебёдушкой поплыла по газону к своему замку. А я не придумала ничего лучше, чем сесть за телевизор, найти достойный сериал в онлайн-кинотеатре и выбросить из головы вообще всё лишнее. В том числе и проблемы с Женей.
Хоть я и пыталась вникнуть в сюжет комедийного ситкома, постоянно проваливалась в собственные размышления о происходящем. Готов ли был Женя выгнать меня? Насколько высоко наполнилась его чаша терпения?
Конечно, я уже не надеялась на оплату, хотя искренне считала себя заработавшей крупную сумму. Как минимум за старания. Но в нашей ситуации разговор шел скорее о чувствах, нежели пополнении кошелька.
— Плевать, — бурчала я и сминала в руках подушку. — Не нужны мне никакие деньги. Я хочу всего лишь ясности. Разве это так много?
Это было намного больше, чем мог дать Женя. Он и сам не понимал ничего.
* * *
Сколько бы я не старалась вспомнить события прошлой ночи, как бы не умоляла мозг напрячься и выдать хоть один крохотный достоверный кадр, ничего не получалось. Словно то, что произошло, должно было забыться. Стереться навсегда.
С бешено
