— Тогда почему ты смеешься? — я дуюсь. Не хочу этого, но я эмоциональная сумасшедшая. Мы слышим чей-то крик, а затем грохот. Они все еще не поймали зверька. Чертова белка.
— Потому что это та вещь, которая могла случиться только с тобой. Ты в лучшем ресторане города и подверглась атаке белки, — он снова начинает смеяться.
Я складываю руки на груди; порыв смеяться с ним слишком силен. Я ухмыляюсь и говорю: — Когда будем пересказывать это, давай просто скажем, что это был медведь.
Это заставляет его смеяться сильнее. Мы слишком долго стоим в дамской комнате, склонившись, друг к другу и смеясь. К тому времени как мы выходим, мои ребра болят от хихиканья.
Ресторан приносит свои извинения. Они очень сильно сожалеют о том, что я была подвержена нападению в их ванной комнате. Они заворачивают нашу еду, и дают нам кучу подарочных сертификатов, чтобы мы вернулись. Менеджер обеспокоен тем, что мы расскажем всем о их проблемах с животными, хотя у меня нет намерения даже упоминать об этом никому до конца своей жизни.
Мы с Питером возвращаемся к его машине. По пути назад он спрашивает: есть ли у меня платок, чтобы позаботиться о моих порезах. У меня его нет.
— У меня есть аптечка дома. Давай я тебя залатаю, а потом отвезу домой.
— У тебя дома? — спрашиваю я и смотрю на него. Он все еще ничего не сказал ничего о я-влюбилась-в-своего-лучшего-друга штуке. Я надеюсь, что он никогда об этом снова не заговорит. Я дразню его, — Ты не приглашаешь меня снова на кофе, не так ли?
Он смеется. — Нет, но ты не можешь уехать с не обработанными порезами. У тебя вырастет хвост или еще что-нибудь. Кроме того, мой дом находится по пути к твоему общежитию.
Я киваю. Еду к нему домой. Не понимаю, что случилось. Я не понимаю ничего из этого.
— Царапина кажется неглубокой, — говорит Питер, держа мою руку и нежно изучая порез. В нижней части руки девять кроваво-красных малюсеньких царапин. Мы сидим в ванной. Аптечка открыта. Это первый раз, когда я оказалась у него, с тех пор как мы встретились. Теперь все убрано. Питер очень аккуратный. Я в шоке, что у него даже есть такой набор.
Я все еще глупо чувствую себя. На кого напал маленький дикий зверек? Я полная противоположность Белоснежки.
— Наверное, этого бы не случилось, если бы я не закричала как сумасшедшая и не запустила белку в стену. Эта маленькая задница меня напугала.
Питер смотрит на меня и ухмыляется.
— Да, так и есть. Я услышал в зале, как ты вопишь. Пока не открыл дверь, я был уверен, что тебя убивают. Потом увидел, как ты запустила зверька через всю комнату, — он смеется. — У меня в голове всплыла сцена в душе из «Психо», только в роли Нормана Бейтса была белка. Тебе лучше смотреть под ноги. Когда она выберется из ресторана, то расскажет всё своим приятелям, — плечи Питера трясутся. Он с трудом пытается не рассмеяться.
Я усмехаюсь. Норман-белка с маленьким ножом — это забавно.
— Придурок.
— Не двигайся. Вполне вероятно, что будет жечь не по-детски.
— Неужели не по-детски… — я перестаю задавать глупые вопросы и выпускаю множество ругательств. — Это что за чертовщина? Кислота? — я отдергиваю руку. Кожа горит, будто он ее поджег.
Питер потянулся к моей руке и притянул её обратно. — Детка.
Он снова взял пузырек в руку и подложил полотенце под мой локоть, чтобы на него стекала жидкость.
Питер снова быстро плеснул жидкость. Мое тело напряглось, и я стиснула зубы. На этот раз я была готова. Моя челюсть сжалась, но я чуть не упала, когда Питер опустил голову и стал дуть на рану. Он поджал свои розовые губы и дунул на мою кожу. Нежный поток воздуха прогнал прочь боль и охладил мою кожу. Я забыла сжать свою челюсть. Я по-прежнему напряжена, но причина изменилась. Питер, кажется, не понимает, что он сделал. Он все еще улыбается и смотрит на меня.
Нет, нет, нет. Я смотрю на него, как олень на горящие фары. Я не двигаюсь. Я не могу думать, не могу дышать. Глаза Питера темнеют. Он не отводит взгляд. Мое сердце стучит громче. Я думаю, что он может даже услышать. Внезапно я замечаю свое дыхание, то, как я делаю мелкие дрожащие вдохи. Пальцы Питера остаются на моем запястье, держа меня за руку, лежащую на колене. Я потерялась в его взгляде. Я чувствую магнитное притяжение к нему, к его губам. Моя кожа заряжается от его прикосновения. Не могу этого вынести. Втягиваю воздух, и отворачиваю лицо.
Я не могу это сделать.
Я не могу поцеловать его.
Я даже не должна быть здесь.
Голос Питера глубже, чем обычно. — Это должно помочь. Позволь мне приложить антисептик и приклеить пластырь. Тогда мы сможем отвезти тебя домой. Он отпустил мое запястье и встал. Питер посмотрел на маленькую бутылочку, но не взял её в руки. Вместо этого он стоит не мигая. Он дышит глубоко, пропуская воздух между губ. Я чувствую себя так, словно смотрю порно. Мой пульс колотится, становится слишком тепло. Я не могу отвести взгляд. Я не хочу.
Питер проводит руками по волосам и хватает мазь. — Вот, это должно помочь залечить всё быстрее, — он стал наносить мазь на мою руку. Мой желудок скрутило от его легкого прикосновения. Я смотрю, как Питер проводит пальцем по царапинам. Это заставляет меня дрожать так сильно, что я отдергиваю свою руку.
Питер смотрит на меня. Мой рот открыт, но у меня нет слов. Что я должна сказать? Твое прикосновение сводит меня с ума? Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, у меня покалывает во всех неправильных местах? Что, черт возьми, со мной не так?
Я спрыгиваю с края ванной и пытаюсь проскользнуть мимо него. Питер поворачивается в последнюю секунду. Наши тела оказались близко друг к другу. Пот стал стекать по моей спине, и я замерзла. Его жар соприкоснулся с моим. Я чувствую его. Он посылает дрожь через меня, что в свою очередь заставляет меня дрожать. Мои губы не размыкаются, и я задыхаюсь, хочу сказать хоть слово, но ни чего не происходит. Пытаюсь пошевелить ногами. Я стараюсь делать все, но при этом оставаться там и смотреть ему в глаза.
Питер медленно поднимает руки. Я чувствую тепло от его ладони чуть ниже моих локтей. Знаю, он хочет прикоснуться ко мне. Знаю, он обдумывает это, потому что те же мысли проносятся в моей голове. Знаю, что должна двигаться, но не могу. Мой пульс тяжело бьётся, становится труднее дышать, в ушах рев. Я чувствую, его руки почти касаются голой кожи на моих руках. Они находятся так близко, но не касаются меня.
Я не поднимаю свой взгляд, хотя чувствую, Питер прожигает глазами мои губы. Если я посмотрю, то не смогу уйти. Если посмотрю, я все брошу. Бросить колледж означает отправиться домой. Это значит, вернуться к людям, от которых я убежала. Это означает, видеть человека, который использовал мое тело вновь и вновь.
