Ознакомительная версия.
– Рая, перестань! – одернула ее Лиля. – Молодец, Надюша, так держать! Вот именно это ты и должна сказать Альке. Думаю, ее успокоит, что ты раскаиваешься и что даже смотреть в его сторону не будешь... Впрочем, между вами ничего и не было, как я понимаю?
– Да, – сказала Надя, вспомнив, как они прижимались с Леоном друг к другу, обнаженные, но в последний момент она смогла его оттолкнуть. И во второй раз – вчера. Они уже стали ловить машину, чтобы поехать к Наде домой, где грехопадение, несомненно, произошло бы. Но в последний момент они увидели Альбину. Выходит, Райка не зря подслушала тот разговор, не зря рассказала обо всем Альке... Судьба была против их с Леоном союза.
– Ты в этом точно уверена? – строго спросила Рая. – А то Билл Клинтон тоже сказал, что секса у них с Моникой Левински не было, хотя...
– Рая! – рявкнула Лиля.
– Не ори на меня! – обиделась Рая. – Я же во всем точности добиться хочу...
– А вдруг Алька не захочет говорить со мной? – с тревогой спросила Надя.
– Захочет! Ей именно такие слова сейчас и нужны! Она в два счета после них выздоровеет!
– А если врачи будут против? – не могла успокоиться Надя.
– Вот что... – нахмурилась Лиля. – У меня есть один человек в Министерстве здравоохранения. Мы с ним прошлой осенью на Кипре отдыхали, когда Адам в какой-то командировке был...
– Высокие отношения... – пробормотала себе под нос Рая.
– Без комментариев! Так вот, я с этим человеком поговорю, а он, в свою очередь, побеседует с больничным начальством. Надю пустят к Альке, а Алька, выслушав извинения и объяснения, в два счета пойдет на поправку...
В это время в конце длинной аллеи показался Леон.
Надя вздрогнула – она продолжала любить его. Он выглядел не лучшим образом – черная ветровка кое-как застегнута, капюшон сбился на сторону, золотисто-рыжие волосы буйно торчат в разные стороны, очки на носу сидят тоже как-то криво. Он нес большой пакет – наверное, в нем была передача для жены. Лицо мрачное и напряженное...
«У нас бы ничего не получилось, – вдруг подумала Надя. – Да, точно... Что бы я стала с ним делать? Он – как дитя, и только Альбина с ее педантизмом могла создать ему все условия для творчества, хоть он и говорил, что тяготится ее заботами. А что я? Я сама сижу над своими переводами до половины ночи, у меня вечный бардак, я ничего не успеваю...»
– Идет... – буркнула Рая. – Нет, вы только посмотрите на него! Надька, и что ты в нем нашла? Он же чучело, самое настоящее чучело!
– Райка! – раздраженно прикрикнула на нее Лиля, а потом повернулась к Наде: – Слушай, Надюш, тебе, наверное, надо с ним поговорить.
– Да о чем им говорить? Он же чучело...
– Райка!!!
– Ты права, мне надо с ним поговорить, – с трудом произнесла Надя. – О том, что между нами все кончено. И что мы никогда – ни при каких обстоятельствах! – больше не встретимся...
– Только недолго, – предупредила ее Лиля. – Если слишком рассусоливать, то эффект получится совершенно противоположный, уж я-то разбираюсь в этом...
Надя пошла навстречу Леону.
– Ты... – сказал он и посмотрел на нее с такой мукой, с такой любовью, что Надя едва не заревела.
– Молчи, пожалуйста, молчи! – торопливо перебила его она. – Я сама тебе все скажу... То, что мы сделали, – ужасно. Мы едва не убили ее. Я буду просить у нее прощения, скажу ей, что мы с тобой расстались...
– Надя! Милая... – Он переложил пакет из одной руки в другую. – Пусть она умрет. Пусть мне потом гореть в аду... Но я люблю тебя, и мне все равно...
– Леон! – с ужасом воскликнула Надя. – Нет!
Его слова показались ей поистине чудовищными.
– Я так люблю тебя! – угрюмо продолжил он. – Мне ничего не надо... только ты...
– Зато ты мне не нужен. Я тут подумала – мы слишком разные, чтобы быть вместе! И еще – если с Альбиной что-то случится, я сама умру. Я не могу жить с чувством вины. Я не такая, как ты...
Леон смотрел на нее во все глаза, словно не понимая.
– Надя...
– Молчи! Пожалуйста, молчи! – нетерпеливо воскликнула она. – Любовь, любовь... Да что она такое, эта любовь? Что, выше нее ничего уже нет? И ради нее возможны любые жертвы, можно даже человека убить? Да чушь собачья! Есть долг, есть бог, есть совесть... Да, представь себе, я верю в бога! – крикнула она. – И не хочу, чтобы ради любви, ради этой дурацкой страсти погиб живой человек, мой единственный настоящий друг. Алька то есть... – Надя не выдержала и все-таки заревела.
– Не плачь, – тихо произнес он и ладонью, осторожно, смахнул с ее щеки слезу.
– В общем так, Леон – ты мне больше не звони, и...
– Я понял, я все понял, – перебил он. – Можешь не продолжать.
– Все, тогда спасибо за внимание. – Она резко повернулась, но Леон схватил ее за локоть. И тогда Надя спросила, не оборачиваясь: – Ну, что еще?
– Я должен тебе кое-что отдать, – тихо сказал он и вытащил из кармана небольшой плоский квадрат.
– Что? Зачем?
– Это диск с моей музыкой. Ты... Он твой, словом. О тебе и для тебя. Композиция под названием «Золотой дождь». У тебя есть где его послушать?
– Да, – растерянно произнесла Надя. – Спасибо...
– Прощай, Надя.
– Прощай, Леон.
Они разошлись в разные стороны. Надя свернула за угол – там был лабораторный корпус – и полезла в какие-то кусты, где ее никто не мог видеть. И только там, вдали от чужих глаз, в этом тихом, заброшенном месте, она дала волю слезам. Тут она могла реветь сколько угодно – всласть, захлебываясь слезами, не видя ничего вокруг... Веточка рябины качалась перед ней, плавая в тумане, и в красных осенних ягодах заключалась вся безнадежность Надиного существования.
– Ну кто бы мог подумать, что в начале двадцать первого века... – обиженно и чуть капризно зашептала она этой веточке рябины, – что в наше время, когда есть Интернет, космические технологии, не сегодня-завтра клонируют человека и вообще почти ничего нет невозможного, я страдаю такой ерундой?! Тоже мне, Тристан и Изольда! Или еще хуже – древний миф о Данае... До нашей эры какой-то золотой дождь выдумали! Сейчас, между прочим, и дождей-то приличных нет, одни кислотные... – она вдруг засмеялась сквозь слезы. А потом снова заревела.
Она плакала из-за Леона. Она плакала о нем. Она прощалась с ним...
Стояла полная, абсолютная тишина. Больничный сад замер.
Постепенно Надя успокоилась, и высохли слезы на ее щеках. Но она продолжала стоять в кустах и смотрела на веточку рябины, качавшуюся перед ее лицом, словно зачарованная.
«Скоро все пройдет, я это знаю. Проходит все – потому что человеческая психика очень гибкая, ко всему приспосабливается. Я забуду Леона, забуду о том, что когда-то любила его... Забыла же я в конце концов Прохорова, хотя мне всерьез казалось, что буду страдать до конца жизни, – тогда, когда он ушел от меня! И Леона тоже забуду...»
Ознакомительная версия.
