Ознакомительная версия.
– Ну почему сразу – с папой… Все с ним в порядке, жив-здоров.
– А чего тогда? Куда ты собираешься?
Губы задрожали, лицо снова расквасилось слезной гримасой. Мотнула головой, уткнулась в платье, с трудом сдержала рыдание.
– Ой, погоди, мам, я Машку позову…
Цок-цок каблучками – улетела. Ира бросилась к зеркалу, глянула, ужаснулась – и заставила себя улыбнуться через силу, провела ладонями по щекам. Вдохнула, выдохнула, расправила плечи. Ничего!
Когда девчонки влетели в спальню, она обернулась от зеркала, проводя расческой по волосам:
– А вы почему не на занятиях, кстати? Прогуливаете, что ли?
– Нет, у нас пару отменили. Вот, решили домой заскочить, а тут такие дела… Что случилось-то, можешь объяснить толком?
– Ну, если толком – наверное, мы с папой разведемся, девочки.
– Ого! Ничего себе заявления! С какого перепугу-то?
– У него есть другая семья, вот с такого, Саш. Так что сами понимаете…
Девчонки уставились друг на друга и растерянно молчали. Потом Машка тихо проговорила:
– Я в шоке, Саш.
– Да и я в шоке, – эхом откликнулась сестра.
А Ирина вдруг струсила, съежилась горестным нутром: вот и до детей добралось проклятое зло из ящика. Не надо было им пока говорить…
– Мам, а ты ничего не придумываешь? – неожиданно пискляво, со слезой в голосе заныла Машка. Она вообще была очень чувствительной. У Сашки характер более жесткий, решительный.
– Погоди, сейчас только твоих слез не хватало! Не впадай в панику, – жестко отстранила ее Сашка. Сев на постель, она сжала кулачки, постучала ими по коленкам. – Мам, давай четко по фактам, на раз-два-три! И в самом деле – откуда у тебя такая информация?
– Папа сам сказал. Вернее, сначала я узнала, а он потом подтвердил.
– И кто она такая? Ну, эта…
– Не знаю. Я ее никогда не видела. Там ребенок еще есть, мальчик, Егором зовут.
– Ни-че-го себе! Еще и Егор-мальчик. Нет, погоди, все равно что-то не состыковывается. Он же все время с нами, с тобой. Когда успел? Это же наш папа, какая вторая семья? Дикость какая-то, даже на слух не воспринимается! Нет, он же с нами живет и нас любит. Знаешь, мам? Я думаю, ты несколько гиперболизируешь ситуацию. Может, у него обыкновенная любовница?
– Да какая разница, Саш!
– Ну не скажи! Семья – это семья, для порядочного мужика святое! А наш папа – такой порядочный, что порядочнее не бывает. И тебя любит, этим не обманешь… А любовница – это любовница. Вполне приемлемая жизненная ситуация, только и всего. А у кого сейчас ее нет? Это даже не модно, знаешь.
– В смысле – не модно? – оторопела Ирина от непривычно циничного голоса дочери. – Ты что мне пытаешься доказать?
– Да ничего! Сейчас времена такие – женщины сами делят мужиков по своему удобству и усмотрению. Есть мужчины для семьи и для удовольствий – вполне современные варианты. Мам, ну ты как на необитаемом острове живешь, ей-богу! Закуклилась в кокон семейного счастья, боишься даже на секунду оттуда выглянуть. Так нельзя! Надо немножко пофигисткой быть, мудрой и легко прощающей.
– Это тоже сейчас модно, да?
– А чего ты усмехаешься? Такая жизнь, что поделаешь. Надо уметь оберегать себя от страданий. Умные женщины так и делают.
– Выходит, я не умная.
– Умная, мам, очень. Но если хочешь страдать, то пожалуйста, страдай дальше. Но это уже немного другая песня.
– Саш… Ты почему так со мной разговариваешь? Я что-то не понимаю!
– Я тоже тебя не понимаю! Ну, сама подумай – разводиться-то зачем? Глупо же!
– Мам, а как же мы? – вклинилась в разговор Машка, до сих пор молчавшая и со страхом смотревшая на сестру. – Мы-то как…
– Да ладно, не ной! – резко обернулась Сашка. – Маленькая, что ли? Давай заплачь еще. Сама видишь, тут вообще не до нас, похоже. Маму личной обидой заклинило.
– Ну почему же не до вас, – пожала она плечами, испуганно заглядывая им в лица. Не готова оказалась к такой дочерней реакции, ох не готова…
А впрочем, это нормальная, наверное, реакция. Нет, а чего она хотела? Что они будут рыдать у нее на плечах? Разделять ее горькое горе? Не знают они горя как такового, непривычно им. Привыкли видеть всегда счастливую мать, вот сознание и не воспринимает, защищается эгоизмом.
– Почему же не до вас, – повторила сама за собой эхом. – Выбирайте сами: со мной или с папой.
– Мам, не надо так ставить вопрос! – тихо, но довольно решительно произнесла Сашка.
– А как надо?
– Прости, но давай для начала разберемся. Не обижайся, но надо расставить акценты. Судя по чемоданам, ты уходить собралась? То есть уходить отсюда, из нашего дома, я правильно поняла? То есть ты зовешь нас с Машкой неизвестно куда, так получается?
– Хм… А ты, значит, опасаешься домашний комфорт потерять?
И сама испугалась своего вопроса – как будто не родной дочери он был задан. Испугалась, но справиться с собой уже не смогла – понесло…
– Да, конечно, здесь жить комфортнее. И наплевать, что мать унизили, обманывали десять лет. Целых десять лет, вы понимаете? И годы обмана обрушились на меня в одночасье, а вы предлагаете… Ладно, оставайтесь, я одна уйду. С отцом вам будет лучше, понимаю. А я…
– Да что с тобой, мам! – отчаянно всплеснула руками Сашка. – Нет, мы понимаем твое состояние, конечно, и нам плохо, мы ж любим тебя. Но ты же взрослая разумная женщина! По крайней мере всегда такой была. В порыве такие решения не принимаются, надо как-то успокоиться для начала! Хочешь, валерьянки принесу? Вон, ты дрожишь вся. А может, чего покрепче, а? Пойдем на кухню, вина выпьешь. Ну, мам…
Сашка шагнула к ней, обняла крепко-крепко. Машка сунулась было к ним, но Сашка приказала ей тихо, решительно:
– Папе звони, пусть срочно приезжает.
Ирина видела из-за Сашкиного плеча, как дрожат Машкины пальцы, бегающие по кнопкам телефона, как побледнел кончик хорошенького носика… Дети, дети. Выросшие в родительской любви, как в заповеднике, не закаленные прививками семейного хамства. Что она делает с ними, любящая мать! На что обрекает? Неужели обида и зло, выскочившие из ящика, уже неуправляемы? А ведь тетя Саша права – действительно неуправляемы, – выскочили, обратно не запихнешь. Впрочем, как и любое зло. Никого не щадит…
– Пап, ты можешь приехать? – торопливо заговорила Машка в трубку. – Тут мама… Да ничего не случилось, просто она вещи собирает. Да, давай, через полчасика.
– Пойдем на кухню, мам, – ласково потянула ее за плечи Сашка. – Пока папа едет, приготовим чего-нибудь вкусненького. Посидим, поговорим спокойно. Хочешь, мы попросим его, и он сам куда-нибудь на недельку уедет? Ну, чтоб ты в себя пришла, успокоилась.
– На недельку, говоришь? – дернулась мать в руках дочери. – Ты хоть понимаешь, куда он на эту недельку уедет? Нет, вы действительно ничего не поняли.
Ознакомительная версия.
