— Женя, — сказала я строго, — скажи быстро, ты о чем?
— Дорогая, твой бывший муж писал для двух крупных боссов секретные банковские программы. В случае если один из партнеров исчезает по каким-то причинам, доступ к ним может иметь только другой и…
— Ценное замечание.
— И тот, кто их создал.
Я сообразила быстро.
— Ты считаешь, что целый самолет… могли из-за Сережи…
— Нет, дорогая, не я так считаю, это одна из версий криминалиста. У него же крен в сторону терроризма. Однако возможны и политические мотивы. Не баллотировался ли Константин Алегров на какой-то важный пост?
— Я не знаю, но, наверное, слышала бы. Его жена могла бы что-нибудь заподозрить в связи с его исчезновением.
— Могла бы?
— Конечно. Она неглупая женщина. У нас с политиками частенько что-то случается — то в борделе с женщинами на всю Россию по телевидению показывают, то, как в случае с Костей, исчезают на пару дней, а потом выясняется… Нет, Костя не такой. Поэтому его жене это даже в голову не пришло. Нет, — еще раз повторила я. — Костя занимался только бизнесом!
— Значит, остается бизнес.
— Послушай, — мысль о том, что кто-то мог взорвать самолет из-за Сергея, не давала мне покоя, и я вернулась к волнующей меня теме, — на возможную роль Сергея в авиакатастрофе тебя полицейский навел?
— Да, — коротко отозвался Женя. — Я повторяю, у него крен в сторону терроризма. Ты выясняла, кто мог звонить няньке? Я обеспокоен.
— Мне не удалось ее найти. Она уехала к себе в деревню. Я, конечно, могу…
— Нет-нет. У тебя и так много дел.
— Женя, я хочу удочерить девочку мужа, — вдруг ни с того ни с сего выпалила я. Мне нужно было об этом с кем-нибудь поговорить.
— Это хороший поступок, мы могли бы ее взять с собой, — без размышлений отозвался Джек.
Я промолчала, не желая объяснять, что Андрей не даст мне ее увезти из страны.
— Только… только ты не торопись с этим, пока не будет подтверждения о смерти ее родителей.
— Женя, это тебе тоже полицейский подсказал?
— Что?
— Ну, что Сережа… возможно, жив?
— Нет.
Однако он все равно внес смуту в мою душу.
К вечеру следующего дня у Машеньки, как это и бывает у детей, все прошло. Наконец-то отойдя от переживаний, я показала Кате картину Гарика, привезенную в чемоданчике вместе с кучей женского барахла.
— Действительно, настоящая ценность! — всплеснув руками, залюбовалась девушка. — А он говорил, что такие вещи не возвращаются. Поехали, обрадуем его.
— Сейчас?
— Конечно. Для такого, как Гарик, каждая минута дорога. Пить перестанет, повеселеет, девушке своей позвонит.
— Убедила, — согласилась я и пошутила: — Тебе бы в «Скорой помощи» работать.
Оставив ожившую Машеньку с Андреем, мы с Катей проделали повторный путь к Игорю.
Разглядев нас в глазок, он сразу открыл дверь.
— Вы? — удивился музыкант и, заметив у наших ног чемоданчик, разнервничался. — Не может быть, нашелся?
— Представьте себе, — сказала с укором Катя. — И картина ваша вернулась.
— Не может быть! — повторил он как эхо.
— Может. Посмотрите сами.
Игорь раскрыл чемодан и ахнул. Дрожащими после длительных алкогольных возлияний руками он вытащил полотно.
— Не может быть, не может. — Он до конца не верил своим глазам. Но потом, спохватившись, что все о себе да о себе, поинтересовался: — Другие вещи нашлись?
— Нет. — Я скорбно помотала головой.
— А-а… ну Даша и ее муж?
— Тоже нет.
— Странно. Только мой чемодан?
Я кивнула.
— Не знаю, как вас благодарить. Вы мне спасли жизнь и… любовь.
— Любовь этим спасти нельзя, — поучительно заметила Катя.
— У кого как. Но возможно, ты права. Моя любовь тю-тю!
— Что значит — тю-тю?
— С кем-то укатила.
Мы переглянулись. Он разглядывал свое сокровище, будто видел его впервые. Потом, видимо, решив, что обязан нам, спросил:
— Может быть, вам что-нибудь надо? То есть, хотел сказать, чем я вам могу помочь?
— Игорь, вы бы могли показать мне того человека, который познакомил Дашу с Сергеем? — вдруг выпалила я. В моей голове забрезжила одна мысль.
— Да без проблем! Позвоню, назначу ему встречу в «Аэлите». Мы с ним там первый раз встретились, — пояснил музыкант, — а вы невзначай подойдете, я вас познакомлю. — Я покачала головой. — А хотите, просто сядете рядом за столик, пожелаете — познакомлю, нет, решайте сами. В любом случае сможете хорошенько рассмотреть его. — Потом, подумав о чем-то, добавил: — Он ведь меня не предупреждал, чтобы я хранил это в тайне.
«Однако чего-то опасается», — промелькнуло у меня в голове.
На том мы и распрощались.
Следующим вечером я упросила Алену составить мне компанию, и мы подкатили к «Аэлите» на ее шикарном «мерсе». Парковочных мест оказалось предостаточно. Тут развлекалась одна молодежь.
Алена поморщилась, как только переступила порог заведения. Оно находилось в подвальном помещении.
— Что за дыра? — поскользнувшись каблуком на выщербленной ступеньке, фыркнула она.
В темноте большого зала кто-то что было мочи орал со сцены. Плазменный экран, увеличивая в десятки раз лица певца и музыкантов, был единственным источником света, если не считать выгоревших свечей на столах. Мальчики и девочки, отрешенно извиваясь в танце, скандировали последние строчки куплетов. Двигались то медленно, то быстрее, каждый в одиночку, будто ушел в себя, находясь под каким-то гипнозом.
— Что это с ними? — спросила я Алену.
— Кайфуют, — коротко бросила подруга и брезгливо присела за неубранный столик.
Тут же подскочила официантка. Такая же тоненькая и вымученная, как ее клиенты, одетая в блестящий лифчик и шорты, коротенькие настолько, что половинки ее попки выступали из брюк.
Смахнув со стола, она спросила, что мы будем пить.
— А что у вас есть? — поинтересовалась Алена.
Девушка перечислила десяток коктейлей, о которых мне не приходилось слышать.
— А что-нибудь приличное у вас имеется?
— Что вы имеете в виду? — не обиделась официантка.
— Чистые напитки, не смешанные?
— Водка, текила, шампанское… — начала перечислять девушка.
— Текилу-голд, пожалуйста, с лаймом. — Официантка, замерев, вылупила глаза. — Золотая есть? — подстегнула ее Алена. — Боже, как все тут, отмороженная.
— У нас только одна, — отмерла официантка.
— Хорошо, принесите, — демонстративно громко вздохнула Алена и, обращаясь ко мне, спросила: — Кто тебе такую дыру присоветовал?
