Ее распухшие от слез глаза открылись и увидели пылающий взгляд, в котором читались такая неуверенность и такая боль, что Джесс захотелось утешить его. Она совсем забыла, что сама прибежала к нему за утешением.
— Все... все в порядке, — дрожащим голосом промолвила она. — Я понимаю, что тебе нужно... нужно...
Джесс начала сначала, но ее голос сорвался снова. Сдавленно чертыхнувшись, Лоренцо поднялся на ноги и прошел в дальний конец комнаты. Джесс услышала звяканье бутылки о край бокала; затем Скарабелли вернулся и вложил в ее ватные пальцы хрустальный бокал с бренди.
— Выпей! — резко приказал он.
— Я не люблю бренди! — всхлипнула Джесс.
— Можешь не любить, но немедленно выпей!
Это было до того знакомо, что дрожащие губы Джесс растянулись в невольной улыбке. Вот он, ее Лоренцо Великолепный, которого она знает и любит!
— Что ты сказала?
К ужасу Джесс, она поняла, что говорит вслух и что чуткий слух Скарабелли уловил ее слова.
— Ничего...
Она была не в силах говорить. Лоренцо мог волноваться и сочувствовать ей, но так на его месте вел бы себя любой, увидев ее в таком состоянии. Нельзя было без подготовки выложить все, что она чувствовала.
Поэтому Джесс заставила себя сделать глоток бренди и состроила гримасу, когда терпкая жидкость обожгла ей горло. Надо признаться, после этого ей действительно полегчало. По венам заструилось тепло, и озноб, колотивший Джесс, несмотря на теплый вечер, тут же бесследно исчез.
Лоренцо молча сидел рядом. Крупное тело Скарабелли напряглось, и Джесс ощущала, что он борется с собой, пытаясь не спрашивать, какие драматические обстоятельства привели ее к нему в дом. Но он ни словом ни жестом не выдавал своего нетерпения и не заставлял ее говорить. Просто ждал, когда она повернется к нему.
— Я... я должна объяснить... — начала она, но испуганно осеклась, увидев, как Лоренцо яростно замотал головой.
— Ты ничего не должна, — хрипло сказал он. — Я дурак, что спросил. Ты пришла сюда такая расстроенная, что не могла слова молвить, а я накинулся на тебя как прокурор и только испортил дело. Прости меня... Должно быть, я просто свихнулся от беспокойства и потерял голову.
— Но я хочу рассказать, — дрожащим голосом возразила она, пораженная словами «я просто свихнулся от беспокойства». — Хочу, чтобы ты знал, что случилось.
Рассказ не занял много времени. Подкрепившись еще парой глотков бренди, Джесс выпалила несколько фраз, прерывавшихся всхлипываниями лишь в самых драматических местах.
Она даже не успела толком закончить. Как только Джесс упомянула Фреда Стоу, лицо Лоренцо приобрело мрачное, угрожающее выражение. А когда она притронулась к местам, которые подверглись нападению, Скарабелли начал их осматривать, бормоча себе под нос цветистые итальянские ругательства. Его глаза побелели от гнева.
— Ублюдок! — прорычал Лоренцо и порывисто вскочил на ноги; ярость не давала ему сидеть спокойно. Он ударил кулаком по ладони так громко, что Джесс невольно сжалась.
— Лоренцо... — начала она.
Но Скарабелли уже ничего не слышал.
— Я убью его! — заявил он совершенно другим тоном. В его голосе еще слышался гнев, но теперь к нему примешивалась холодная, лютая злоба, куда более страшная, чем все предыдущее. — Я вобью эти слова в его поганую глотку и...
— Лоренцо, нет! Не надо! Я не хочу!
Сначала Джесс казалось, что Скарабелли все еще не слышит ее, но затем он медленно обернулся и взял себя в руки — правда, с заметным трудом.
— Тогда в полицию.
Это было утверждение, а не вопрос.
— Нет. Этого тоже не нужно. Ничего не нужно.
— Ничего не нужно? Джесс, посмотри на себя! Разве можно видеть это и не наказать мерзавца, который посмел поднять на тебя руку?
Красноречивый жест Скарабелли заставил Джесс посмотреть на себя впервые с тех пор, как она переступила порог его квартиры. Увиденное заставило ее ахнуть и широко раскрыть глаза.
Воротник платья был разорван. Из-под большого куска ткани, мотавшегося туда и сюда, был виден кружевной лифчик. А на белоснежной коже красовалась алая царапина, оставленная перстнем-печаткой.
— Это только видимость... Да, видимость! — упрямо повторила Джесс, видя, что он скептически прищурился. — Я растерялась и испугалась, но он не причинил мне никакого вреда. Пожалуйста, Лоренцо, не поднимай шума! Я хочу только одного: поскорее забыть этот вечер.
Ему очень хотелось пропустить эту просьбу мимо ушей. Злоба, горевшая в глазах Скарабелли, отчаянно сражалась с сознанием, но в конце концов, к величайшему облегчению Джесс, отступила.
— Будь по-твоему, — неохотно сказал он. — Но если бы об этом просила не ты, а кто-нибудь другой...
Правая рука, вновь стиснувшаяся в кулак, говорила о его чувствах красноречивее любых слов, и Джесс охватил трепет при мысли о том, что было бы, если бы эта ярость обрушилась на кого-то... даже на такого подонка, как Фред Стоу.
— Да, я прошу, Лоренцо, — дрожащим голосом подтвердила она. — Честное слово. Если ты любишь меня...
О нет! Господи, что она говорит? Испуганная Джесс хотела взять свои слова обратно, но было слишком поздно.
— Если я люблю тебя! — повторил Скарабелли тоном, которого она не поняла. — Джесс, я уже говорил тебе о своих чувствах.
Любовь, но не брак. Любовь, которую он подавил бы так же беспощадно, как страх перед лифтами. Что ж, она уже говорила себе сегодня, что согласна на такие условия. Либо это, либо вообще ничего. А она не может без него жить...
— Я... — начала она, но тут Лоренцо покачал головой.
— Я не могу дать тебе больше того, что уже дал.
— Понимаю... — прошептала Джесс, пытаясь говорить как можно громче.
— Едва ли, — загадочно ответил он.
Внезапно Лоренцо снова сел рядом, взял ее руки в свои, и их пальцы переплелись.
— Джесс, ты ответишь на мой вопрос?
— Если смогу. Что ты хочешь спросить?
— Только одно: почему ты пришла сегодня?
— Почему? — Джесс недоуменно нахмурилась. — Ты знаешь, почему! Потому что Фред...
— Но почему ты пришла именно сюда? Почему не пошла к своим подругам или к Брендану?
— Я не могла пойти в другое место, — просто и честно ответила она. — Как только я очнулась, то поняла, что хочу быть с тобой и только с тобой. Я знала, что ты заступишься за меня. Лоренцо... Что это?
Скарабелли закрыл лицо руками; загорелые пальцы заслонили его глаза.
— Идиот! — простонал он, стыдясь самого себя. — Я был слеп!
— Слеп? Лоренцо, пожалуйста, я не понимаю!
Скарабелли медленно поднял голову. Когда он убрал руки, в его глазах появилось нечто новое. Вернее, не новое, а хорошо забытое старое. То, что она видела в дни, предшествовавшие их свадьбе. В дни до Кэти...
