Без одной туфли. Я бежала по ступенькам, качаясь, как гондола. Тебя ждет хороший скандал. Поднимется такой шум, что с ним не сравнится сотня пневматических молотков. Я уже видела Джанмария. Не спит. Сидит в кресле. Во рту трубка. Два обезумевших глаза. Презрение. Он так обильно опрыскает меня, что я отравлюсь. Выльет на меня целый баллончик ДДТ. Можно было как-то притерпеться к моим странностям. К уничтоженным куличам. К тому, что я в стенах дома иногда перебирала. Но к этому нет. Это уже слишком! Он стремительно поднимется и схватит меня за плечи. С силой их сожмет. А потом начнет говорить. Глядя мне в глаза. И ты на меня смотри. Прямо в глаза. Скажи мне, когда будет достаточно. Он будет издеваться по всем правилам, подыскивая слова похлеще. Чтобы они как следует меня пробрали. Чтобы смыли с меня всю грязь. Я была готова. Я ему скажу, я тебя не достойна. Я ухожу. Соберу чемодан. Я уйду сейчас. Я трахалась с другим. Ты будешь прав, если поколотишь меня. Если выбросишь меня в ночь. Я только приношу несчастье. Я шлюха. Алкоголичка. Жена, которую нужно оставить в дерьме. Избей меня. Так настроившись, я вошла. Избей меня. Эту гулящую стерву. Избей меня. Макияж размазался. Избей меня. Губная помада на подбородке. По лицу видно, что я назюзюкалась. Ноги разведены для занятий содомским грехом. Избей меня. Луна погасла. Никто меня не ждет. Даже моя обезьяна. Жалюзи опущены. Джанмария спит в спальне. Я подошла, чтобы убедиться, что он в самом деле там. Он посапывал во сне. Может быть, он предпочитал убеждение. Может быть, я не была достойна скандала. Вот уже несколько дней, как я сделалась для него невидимой. В поисках чего-нибудь спиртного я отправилась на кухню. Мне казалось невероятным, что он наплевал на меня. Как он мог оставаться спокойным. Как он мог спать и не искать меня. А если меня похитили? Если я заблудилась? Если я смылась? Если я наставила ему рога с каким-нибудь прохожим? А он спал. Как будто я была чужой. Не его женой. Какая-то женщина. Вина больше не было. Водка. Горький аперитив. Больше ничего. Я взяла яблочный уксус и выпила всю бутылку. Может быть, я умру. Вот что я должна сделать. Покончить с собой. Все равно я поднимусь на небо. Все равно я его достану. Я еще глотнула жидкости для мытья посуды. Она была клейкой. Густой. Еще глоток. Она скользила по языку и пенилась. Как-то назло мне моя тетушка-склеротичка выпила какую-то жидкость. Какой-то умягчитель.
В то время я постоянно всюду бродила с Мариеллой. В праздники мы всем пускали пыль в глаза. Мы уже выросли. Мы больше не скрывались в моей отдельной квартирке. На диванчиках мы перепихивались с мальчишками. Этому нас обучила ее сестра. Мы были бесподобны. Кроме того, в тринадцать лет мы уже умели сосать его по всем правилам. Потом мы обнюхивали друг у друга рты. Мы говорили, что от этого у нас надуваются губы. Мы были самыми красивыми. Как-то вечером я вернулась домой, где безумствовала тетушка. Она выпила какой-то умягчитель. Сделала это, чтобы отплатить прислуге. Тетя не могла переносить, когда та запаздывала из-за кофе эспрессо. У прислуги завелась привычка задерживаться в баре внизу. Она выпивала кофе, в подарок получала шоколадку. Болтала там. Тетя завидовала тому, что та развлекается, а она сидит в кресле на колесиках. В квартире. Одна. Все это тетя выкрикивала, держа бутылку около рта. Она ей говорила, если ты еще раз спустишься вниз в бар за эспрессо, я тебя убью. Когда она успокоилась, то захотела поехать в больницу. Чтобы там ей промыли желудок. Я никуда не отправилась промывать желудок. Я глотала жидкость для мытья посуды и думала. Я думала, что сейчас я отправлюсь в загробный мир, и захлопала. Я его разбужу. Прежде чем я умру, он должен увидеть, во что я превратилась. Я направилась в комнату. У меня так болел живот, что мне нужно было бы пойти в сортир. Но я держалась, надеясь справиться с поносом. Я выпрямилась. Стояла у его ложа. Я попробовала захлопать. Сначала ладоши. Потом вся рука. Хлопки. Он не реагирует. Лежал под простыней. Как мумия. Конечно, он меня слышал. Притворялся. И еще плотнее прижался к кровати. Трус. У меня начались колики. В желудке бьют кулаки. Я полетела в уборную, заглатывая мятную зубную пасту. Сувенир утащил мои трусы. Я зажала губами тюбик. Сосала беловатую пасту. Мыло. Ландышевую пену для ванны. Пемзу. Перед тем как лечь в постель, я прихлебывала жидкость для интимной гигиены. Когда я бросилась на одеяло, он задвигался. На один миг. Потом все. Я спала накрашенная. Одетая. Когда я проснулась, его уже не было. Я уселась на стул. Ну и видик. На языке следы мыла. Тошнота. Всклокоченные волосы. Синяки. Меня трясет. Я дрожу. Как листок осенью. Механически прикуриваю сигареты. Трудно сказать, о чем я думала. Все было как в тумане. Потрясена. Проштампована. А на гарнир приготовленный мной ужасный кошмар. Со двора слышались голоса подростков. Догонялки. Неприятный звук. Там, внизу, была жизнь. Дыхание. Биение сердца. А тут вверху была я. Грязная. С обезьяной на руках.
Двигаясь, я шумела. Мне нужно сделать это спокойно. Упереться как будто бы сломанными ногами в пол. Мне пригрезился Маттео. Он извлекал из живота куличи. Потом уходил с ними, говоря, что и я должна уйти. Чтобы успокоить меня, он лизал мои уши. Теплый и тяжелый язык. Какая прекрасная пытка. Я вырвала ее у него, чтобы он не ушел. По моему лицу текла кровь. Менструация изо рта. Наружное кровотечение. Я позвонила Веронике, сказочной попке. Я искала Мариеллу. Надежное плечо. К моим волосам прилипла штукатурка. Я сказала ей, прошу тебя, пожалуйста, увидимся вечером. Я разбита, дорогая моя подруга. Во сне у меня был выкидыш. Понимаешь, я потеряла ребенка. Солнце плавило асфальт. Его нестерпимый свет опустошал меня. Не помогали даже очень темные очки. Меня покидали мечты. И удирали от меня. Я смотрела против ветра. Против всего. На дырку в соломе. Маленькая надежда, куда можно войти, чтобы приободриться. Я вышла, даже не умывшись. С перемазанным макияжем лицом. Блестящее платье. Я надела только туфли. Я путешествую. На руке карта городских дорог. Потом ей удалось переубедить его. Благодарю тебя, Мадонна. Я не знаю, как она это сделала. Он разрешил ей выходить на улицу. Я боялась, что не сдержусь, увидев ее. Мне бы хотелось вновь увидеть Мариеллу. Снова быть с ней. Были и мальчишки того времени. Они вынырнули из воспоминаний. Они, держа в руках современнейшие духовые ружья, кричали, ты бедняга. И стреляли мне в голову кусочками штукатурки. Мы самые сильные. Это сказали мы. Если бы здесь была Мариелла, я бы смогла восстать. Я поглощала километр за километром. Она жила очень далеко. Я остановилась, чтобы передохнуть и выпить аспирин, чтобы прийти в себя. Я тронулась, нажав на собачку. У меня кружилась голова. На меня уставилась борзая. На перепачканные спермой сиденья упали кобыла и наездник. На крышках унитазов полоски белого порошка. Когда я выехала на автостраду, я заблудилась. Перепутала дороги. Я спрашивала у прохожих. Куда девалась дырка в соломе? Время от времени меня охватывала тревога. Я занималась судорожными поисками. Именно она посоветовала мне остановиться. Я старательно изучала карту. Перечитывала листочек с правильными указаниями. Теми, что дала мне моя подруга в шкафу. Вперед. Прямо. Сверни направо. Потом налево. Второй светофор. Третья улица. Шестой дом с высоким забором. Вот и плющ.
