— Не хочу, — сказала Анжелика твердо и потом, осторожно: — А ты хочешь, чтобы я сделала?
— Нет, — поспешно сказал Рома и тут же исправился: — Не знаю.
— Что бы ты ни сказал, ребенок все равно будет, — весело сказала Анжелика, присаживаясь на диван. — Это мой ребенок.
Рома посмотрел на нее с восторгом — совсем как в начале их знакомства. Его восхищала ее беспечная решительность. Опустился на колени перед ней, произнес доверительно:
— Мне теперь придется много работать.
— Зачем? — удивилась Анжелика.
— Чтобы содержать и твоего ребенка тоже.
Ее покоробило «твоего», хотя только что сама беспечно приписала намечающееся дитя одной себе. Но от Роминых таких слов вздрогнула.
— Рома, я в состоянии сама себя обеспечить, — сказала веско. — И своих детей тоже. Лучше бывай со мной почаще… сейчас хотя бы.
— Я тоже хочу бывать с тобой почаще, — поднимаясь с колен, сообщил Рома. Сел рядом, руки уронил на колени — большие, мужские руки, со шрамами, с жесткими прожилками, волосатые руки. Вот это вот — привыкни, Анжелика, — родное (да, конечно, родное), вот на этого человека будет похож твой ребенок (как странно!..).
— Значит, придется время брать за счет твоей семьи, — сказала Анжелика и, не дождавшись ни возражений, ни одобрений, продолжала: — Ром, какие-то три месяца еще.
— Какие три месяца? — встрепенулся Рома.
— Ну, встречаться мы с тобой будем еще три месяца.
— Почему?
— Ну, четыре, — щедро добавила Анжелика. — Потому что через четыре месяца у меня уже живот будет заметен.
— И что? — не понял Рома.
— Ты будешь со мной везде ходить, когда у меня живот будет заметен?
С замиранием сердца ждала ответа: скажи «да», ведь мы же теперь одно, ведь есть теперь то общее, чего не было раньше, это раньше никак нас нельзя было связать в одно…
— А почему нет? — сказал Рома.
* * *
То, что вначале так шокировало Романа, буквально уже на третий день стало привычным. «Я стану отцом», — повторял Роман про себя. «Я стану отцом», — повторял он так, как будто до сего момента отцом не был, как будто это было нечто еще не испытанное, новое в его жизни. Настало мгновение, когда осознание этой перспективы вдруг наполнило его немыслимым счастьем. Роман так живо представил себе маленькую девочку (обязательно девочку!), смешную, непременно кудрявенькую, улыбающуюся беззубым ротиком… И одновременно с этим ощущением счастья он почувствовал благодарность к Анжелике, благодарность, и теплую привязанность, и даже возродившуюся любовь. И тот факт, что матерью его ребенка уже была Катя, что ребенок этот, живой и умненький, бегал по их общей квартире, как-то отошел на второй план. У Романа теперь была Новая Квартира, место, где он мог применить свои силы; и, собираясь на первую ночевку с Анжеликой в новом месте, Роман прихватил с собой теплое одеяло, комплект белья и полотенца. Анжелика принесла ложки и вилки, а посуда и чайник в квартире были; из предметов первой необходимости не хватало подушки, и Роман подсунул себе под голову плюшевую мышь, когда они с Анжеликой занимались любовью.
— Ты точно уверена, что не хочешь сделать аборт? — спросил он после. Вот если бы было возможным родить ребенка прямо завтра! А так впереди — долгие месяцы Анжеликиной беременности, она уже сейчас так осторожна в сексе, а чуть погодя у нее появится пузико…
— Я уверена, — сказала Анжелика твердо. — Ты не хочешь этого ребенка?
— Знаешь… — Роман улыбнулся смущенно, — наверно, хочу. Я так и знал, что когда-то так будет. Я чувствовал. Хорошо, что это с тобой. Он хотел сказать: «Я чувствовал, что у меня будет внебрачный ребенок, и рад, что он родится у тебя». Это было правдой: когда выяснилось, что Ольга не беременна от него, это даже показалось Роману странным. Он точно знал, что такое случится в его жизни. Он даже ждал этого, и он не очень-то удивился, если честно.
Глубоко за полночь они уснули в чужой квартире, на чужом диване, с плюшевой мышью вместо подушки, и ночью Анжелика выдернула мышь из-под головы у Романа, и когда он проснулся, она спала, уткнувшись носом в затасканное серое мышиное пузо, обнимая игрушку, как любимого. Она не любила спать в обнимку с Романом, она отталкивала его во сне… не то что Катя, бедная Катя, пытающаяся во сне прижаться к мужу своим маленьким худеньким телом… вот только Роман отодвигался все дальше и дальше от жены.
* * *
В понедельник Ромка подсунул Кате статейку, вырезанную из какой-то газеты. Его лаконичное «прочитай» не оставляло никаких сомнений, что статья эта чем-то важна для них обоих. Катя уселась на кухне и начала читать.
В чем заключается основная мысль материала — Катя поняла сразу. Автор рекламировал территориально раздельную жизнь в браке. То есть на примере различных знаменитостей и просто логических выкладок доказывал, что если муж с женой живут порознь (в разных квартирах), то это может надолго продлить и упрочить их отношения.
— И зачем ты это мне дал? — спросила Катя, когда улыбающийся Ромка зашел к ней на кухню.
— Ну… с определенным умыслом, — он аккуратненько свернул статью и засунул ее в карман пиджака.
— С каким?
— Я, наверное, буду покупать квартиру к лету, — объявил Ромка.
Катя почувствовала, как лицо ее медленно заливается краской. Это был абсолютно неожиданный поворот дел.
— Какую квартиру? — спросила она глупо.
— Однокомнатную, — пояснил муж. — Себе.
Катя сосредоточенно царапала обивку дивана.
— Что это значит? — спросила она. Ромка молчал и улыбался: сама, мол, догадайся. — Ты же говорил… — начала Катя.
— Это ничего не значит, — сказал Ромка. — Я думаю, все дело в том, что мы тремся с тобой постоянно в одной квартире. Это нужно для спасения нашего брака.
Он говорил так уверенно, тоном, не терпящим возражений. Он уже все решил для себя. Он не собирался советоваться с ней, с Катей.
— Подожди… — она поднесла руки к пылающим щекам. — Ты хочешь жить отдельно от нас с Шурой?
— Я, наверно, абсолютно не создан для того, чтобы жить в семье, — сообщил Ромка.
Это были не его слова. Наверняка весь этот текст был надиктован ему Анжеликой.
— Ты сейчас это понял? — спросила Катя.
— Если бы мы жили раздельно, то общались бы не по обязанности, а тогда, когда действительно хотели этого.
«Я не буду сейчас ничего говорить про Анжелику, — уговаривала себя Катя, — это ничего не даст. Что бы я сейчас ни сказала про нее, он не поверит. Не поверит, потому что она ему нужна». Но самые мерзкие ругательства, посвященные чертовой этой психологине, так и вертелись на языке.
