Дима явно надо мной издевался и само собой не проникся моим бредом. Он вряд ли поверил бы, даже если я досконально могла бы ему пересказать все перемещения игроков в этом матче от начала и до конца, но я не помнила таких мельчайших подробностей. Даже не смогла ответить на какой минуте наши забьют. Пожала плечами:
- Ближе к концу второго периода, тоже два гола почти подряд.
- А конкретнее?
- Конкретней не знаю, не интересно мне было, кто ж знал, что мне это пригодится. Да и вообще, я пьяная уже к тому времени была.
Димка хохотнул:
- Пьяная? Это ж с кем ты там бухала?
- С тобой. В спорт-баре пиво пили, - тоже рассмеялась, заражаясь весельем. И в самом деле, зачем кричать и истерики закатывать, вроде ничего страшного не произошло. Эта реальность кажется последовательной и настоящей, просто сон, похоже, вещий мне приснился.
- Со мной? Пиво? В спорт-баре? - удивился, явно для него такое развлечение тоже не очень обычное явление. - Я пиво не пью.
Я покосилась на него. Ну правильно, ему наверняка привычней спирт хлебать. Медицинский.
- Ага, конечно! Пил и не давился! Еще и меня советовал споить, - проворчала обидчиво, - чтобы я нажралась, как свинья и все вспомнила. Амнезию мне так лечил.
Дима рассмеялся. Моя история его забавляла. Вообще, насколько я поняла, неплохое у него сегодня дежурство вышло - нескучное. И хоккей вон на нормальном экране в хорошем качестве посмотрел, и поржал над дурочкой. Все замечательно.
- Ну и как? - подмигнул. - Вспомнила?
Мне тоже нравилось с ним болтать, пусть он и прожженный с ног до головы скептик, но прикольный - точно такой же, как и во сне.
- Неа, - хмыкнула язвительно, - твои методы лечения вообще ничерта не срабатывали. Фиговый ты врач оказался.
- Это почему это? - Димка даже как будто оскорбился за себя того вымышленного.
- Потому что диагноз не смог правильно поставить. Амнезия, амнезия. Сразу бы сказал мне, что я просто без сознания нахожусь. Я бы быстрее проснулась.
- Ну, не знаю, не знаю. Нормальный я тебе первичный диагноз поставил. ЧМТ. Про амнезию точно не говорил. Я травматолог, а не психиатр. Не в моей компетенции такие диагнозы ставить. Как там? Какая амнезия? Дис… – он, улыбаясь, уставился на меня. Нравилось ему, похоже, мое произношение этого слова.
- Дис-со-циа-тивная, - сказала и сама улыбнулась.
- Угу, диссоциативная. Чудачка, ты. Откуда только в своем чердаке такие слова откопала? – рассмеялся. - А раньше ты бы все равно не очнулась. Отдыхала ровно столько, сколько нужно организму для восстановления.
В общем, вечер вышел у нас очень необычный. Мы размышляли о моем сне, как о чем-то материальном. Шутя, конечно же. Но после этого разговора у меня наступило какое-то спокойствие, а еще слабая, но надежда. Потому что в итоге Россия с Норвегией сыграли-таки со счетом 6:2, и я подумала вот о чем. Коль этот матч оказался не выдумкой, то имелась вероятность, что и Ванька тоже где-то существует. И я теперь всерьез собиралась его искать. Пусть это смешно и безумно, пусть я чудачка и пусть Ванька в итоге может оказаться не свободен, и скорее всего он уже встречается с какой-нибудь девушкой, или даже вообще женат на ком-нибудь. К тому же очень сомнительно, что я ему буду нужна, но я хотела знать, что Иван не вымысел. Мне надо было его обязательно найти.
Глава 23
У меня, оказывается, не так и много имелось информации о Ваньке. Я знала лишь, что звали его Авдеев Иван, ему двадцать шесть лет. Жил он на пятом этаже пятиэтажки, находящейся неподалеку от моего дома. Там, по идее, кроме него обитала еще сестренка Алёна, которая училась в институте и встречалась с парнем по имени Витёк. У Авдеевых не было родителей, и еще, возможно, Ванька работал водителем автобуса.
Возможно – это потому что за рулем того злополучного автобуса в тот злопамятный день был совсем не он. Это я точно знала. Естественно, после прихода в сознание я интересовалась этим моментом и, конечно же, первая моя надежда зиждилась на том, что мы как соучастники одного ДТП сразу же найдемся. Но, увы, водитель, сбивший меня оказался совсем другим. Он не совпадал ни по внешности, ни по возрасту с тем человеком, который мне был нужен, да и имя у него, как выяснилось, не Иван вовсе. Но Ванька мог работать в этом автопарке и на другом маршруте. Я собиралась проверить все возможные варианты. Я верила, что в полумиллионном городе все равно есть возможность найти человека. В крайнем случае можно написать сообщение о розыске в общегородскую группу в Вконтакте. Ведь мы же пытались таким образом в моем сне отыскать меня и моих близких. Так что это может сработать и сейчас. Но в первую очередь я все же решила проверить адрес проживания.
До боли знакомая пятиэтажка и тот самый подъезд. Я огляделась. Синей «Нивы» во дворе не наблюдалось. Тут же отметила про себя, что напрочь не помню госномера Ванькиной машины. По автомобилю найти владельца транспортного средства несложно, к тому же знакомые в ГИБДД у меня имелись. Но этот вариант отпадал из-за моей невнимательности. Вздохнула. С грустью посмотрела на подъездную дверь. И здесь тоже препятствие. Сейчас везде установлены домофоны, закрывая свободный доступ для посторонних людей, не являющихся жильцами этого дома. Можно, конечно, позвонить и с улицы, но лучше все же сразу в дверь. Так сразу понятно будет, когда ее откроют, кто за ней проживает. Даже распинаться и объяснять не обязательно для чего я беспокою людей. Поэтому лучше все же стоило дождаться, пока меня кто-то впустит в подъезд.
А пока этого не случилось, я задрала голову и поглядела на окна. Вон там у них кухня, а где балкон - это должна быть комната Ивана. Взгляд тут же зацепился за вещи, сохнущие на бельевых веревках. Там, где некогда болтался мой мокрый плачевного вида плащ, теперь висели детские вещи:ползунки, распашонки, пеленки и прочая характерная премудрость. У меня сразу же неприятно засосало под ложечкой. Я, конечно, постоянно настраивала себя, что у Ваньки может быть своя личная жизнь, но все равно мне стало не по себе. Разум тут же начал подкидывать мне альтернативные варианты. Это ведь мог быть ребенок Алёнки и Витька. Бывают же такие очень молодые семьи и в наше время. Не такая уж это и редкость на самом деле. В любом случае следовало все проверить, ведь пока не узнаю, все равно не успокоюсь.
Дождалась-таки я, и меня впустили в подъезд выходившие жильцы. Точнее житель. Вышел парень. Недовольно пыхтя, он выволакивал на улицу коляску. Я даже попридержала ему дверь и получила в ответ невнятное «Спасибо». Улыбнулась. Люди в пятиэтажках просто вынуждены таскать на руках громоздкие вещи – никуда от этого не деться. Но улыбка вышла тоскливой. От таких мыслей я еще больше загрустила по Ваньке. Особенно когда поднималась по лестнице от нахлынувших воспоминаний, как мы здесь на темных этажах предавались с ним безумству, меня охватило до слез ужасное чувство потери и отчаяния. Я даже засомневалась, хочу ли я на самом деле найти там, на пятом этаже, Ивана. Все-таки это полная чушь, что мне безразлично свободен он или нет. Все же пусть он лучше останется моей и только моей мечтой, чем я увижу его счастливым с другой девушкой.
А на последнем этаже мне встретилась как раз та самая девушка. Она держала подмышкой слюнявого ребенка и, гремя ключами о замочную скважину, закрывала входную дверь. Я опешила, мельком взглянув на мамашу, тут же уставилась на малыша. Я бы, наверное, с ума сошла, если бы он был голубоглазый. Но радужка у пацанчика переливала каким-то непонятно желто-коричневым цветом, он хлопал реденькими ресничками и однозначно не имел ничего общего с моим самым лучшим парнем на всем белом свете. Нет, этот детеныш тоже был хорошенький, особенно хорош тем, что не был похож на Ваньку. И я даже мило улыбнулась ему и снова посмотрела на девушку.
- А Иван Авдеев, не подскажете, тут где-нибудь живет?
Девушка, наконец, справилась с замком, и старательно задумалась над моим вопросом, при этом она автоматически сунула в сумку ключи, так же машинально подобрала пальцем повисшую на подбородке слюну у своего сына и только потом мотнула головой:
