Самый краешек души – взъерошенный, беспокойный – запрятанный за большим солнечным чувством, распирающим её изнутри, так и остался бы под властью сомнений. В иной раз под воздействием сторонней силы – вскользь брошенного взгляда, слова, произнесённого не вовремя или, наоборот, не произнесённого – и он стал бы расти, как опухоль, затягивая паутиной сомнений клетку за клеткой её счастье.
– Спасибо, что ты это понял. Не обижаешься?
– Нет.
– Глория просекла, что ты ловкач.
– Эта женщина мне нравится, – заметил Мэтт с улыбкой. – Но мы отклонились от главного. – Он обвил руки вокруг Мэри, нависая над ней всей своей мужской мощью. – Помнишь, о чём я просил тебя?
– Верить тебе?
– Да, верить. Понимаю, насколько это нелегко для тебя, но для меня это ещё сложнее. Я привык быть во всём первым. Привык командовать. Привык брать, что хочу. Иначе не стал бы тем, кем стал. Думаю, ты дана мне для того, чтобы не забыть, кем я был. Ты пробуждаешь во мне чувства, ранее не ведомые, возможно, именно поэтому я творю всякую херню. Не морщись, ягодка, обещаю больше не выражаться. Что же касается всего остального, прости, но иногда я буду вести себя как неандерталец. Я мужчина, который притащил в пещеру свою женщину. Ты сказала, что любишь меня, но я тебя пока ещё не завоевал. Так что бери это кольцо просто так. Оно не обещание и не заверение. Я застолбил территорию, нравится тебе это или нет.
– Звучит ужасно, если честно.
– Не сомневаюсь. Но на данный момент это всё, что у меня есть.
– То есть, говоря другим языком, я тебе не невеста.
– Нет, Мэри, не невеста. Ты нечто большее. Ты – моё будущее.
– Эмм… и что я в качестве твоего будущего должна делать?
– Для начала поцелуй меня. С остальным разберёмся потом.
Они с упоением целовались там же, где всего сутки назад Мэри рыдала навзрыд. Голова шла кругом от таких перемен. А ещё больше, от поцелуев Мэтта. Ноги слабели, сердце выскакивало из груди, в горле то и дело вставал комок, перекрывающий путь дыханию, и только стон мог ослабить его судорожную хватку. Горячая лава текла по её венам, сосредотачиваясь внизу живота и устремляясь прямо в сердцевину её желания. Мэри никогда не думала, что может получить оргазм от поцелуя, но сейчас была от него в одном шаге.
Мэтт же и вовсе потерял голову. Спроси его, о чём они говорили минуту назад, и он бы не вспомнил. Он имя своё забыл, настолько сильно растворился в имени Мэри, которое рвалось из его груди. Он произносил его вместе с ласковыми словами, которые никогда не знал, с интонацией, которой не выдавал. Он стонал в ответ, он сминал Мэри страстью, он дошёл до края, чувствуя голод, спящий в нём пять долгих лет.
– Позволь мне, – произнёс он во время короткой паузы, сам не понимая, о чём просит.
Короткое "да" на выдохе подразумевало не только согласие, но и полное доверие. Чтобы он не захотел делать с ней, она всё примет с радостью.
– Я хочу тебя. Я умираю, как хочу тебя, ягодка.
– Да…
Они судорожно раздевали друга, трясущимися руками срывая одежду, и беспрестанно целовались. У Мэри пылали губы, ныли соски и болезненно сводило низ живота. Она тоже понимала, что сжигающее её пламя может погасить лишь один человек.
Только он для неё. Только она для него.
Каким образом они оказались в спальне, Мэри не помнит. Где-то звонил телефон, но эти звуки были ничто по сравнению с гулом крови в её ушах. Она пришла в себя на кровати, в одних трусиках лежащей под Мэттом, который стоял на коленях между её раздвинутыми ногами и, не отводя от неё взгляда, рвал на себе брюки
Телефон, наконец, замолчал, и тут же зазвонил другой. Для чего в этот момент, когда её мужчина наконец был готов войти в неё, она вспомнила, что этот звонок называется "старый телефон". Эта трель никогда не нравилась Мэри. Напоминала тревожный набат.
Чёртов набат, который ледяным водопадом обрушился на её тело и заставил выставить перед собой руки.
– Мэтт, телефон!
– К чёрту! – гаркнул он, нависая над ней и хватаясь за край её трусиков.
– Мэтт, пожалуйста! Ты должен ответить.
Рык, который он издал, погребая под собой её тело и утыкаясь Мэри в шею, был похож на звериный. Она обхватила его спину, ощущая под ладонями литые бугрящиеся мускулы. Пришла её пора произносить его имя, и, в отличие от него, она делала это успокаивающе, проводя руками по горячей коже, мягко и плавно, словно следуя за своим голосом.
– Мэтт, послушай меня. Ты слышишь, Мэтт? Слышишь, любовь моя? Тебе надо ответить.
В какой-то момент он поднялся над ней, опираясь на руки, и Мэри подивилась перемене, произошедшей с его лицом. Он был похож на зверя, готового к нападению: глаза лихорадочно блестят, ноздри раздуваются, тяжелое дыхание сквозь стиснутые зубы со свистом выходит из его груди.
– Мэтт, – позвала она тихо. – Ответь и возвращайся ко мне.
Он медленно склонился, втянул воздух у самого лица и в последнем поцелуе буквально смял её губы.
– Не шевелись! – приказал Мэтт и одним резким движением соскочил с кровати.
Как завороженная Мэри следила за перемещающимся по комнате полуобнажённым мужчиной. Ему пришлось застегнуть строгие черные брюки от смокинга, и по вырвавшемуся шипению Мэри поняла, что данное действие причинило ощутимый дискомфорт. Мэтт был возбужден не меньше, чем она, и от того едва не раздавил в руках хрупкий аппарат, вырытый из бумаг на его столе.
С всевозрастающей тревогой Мэри следила за тем, как он снимает блокировку и вызывает последнего абонента.
– Николас, чтоб тебя черти взяли! Если ты… – начал Мэтт яростно и тут же осекся. – Что? Что ты сказал? – Длинная пауза, от которой у Мэри мороз пробежал по коже. Она закуталась в покрывало и расширенными от страха глазами внимательно следила за выражения лица Мэтта. Всего на мгновение – на крохотное мгновение! – он выглядел потерянным, смотря куда-то сквозь неё, но очень быстро пришёл в себя и сосредоточился на голосе на том конце.
– Когда? Что говорят врачи? Нет. Нет. Всё правильно. Да. Созвонись с Рут, она знает что делать. Нет. Да, я выезжаю. Немедленно. Нет. Да, я позвоню. Держи меня в курсе.
Когда он положил трубку, у Мэри внутри всё оборвалось. Она соскочила с кровати и бросилась к своему мужчине, который выглядел настолько подавленным, что не заметил, как она обернулась вокруг него вместе со своим покрывалом, кутая его в себя, как в плащ доктора Стрейнджа. Может, он защитит их всех бед, что вот-вот должны обрушиться – уже обрушились на них. Она же теперь с Мэттом, правильно? Беды как объединяют, так и разделяют людей, но она никогда не позволит этому с ними случится.
– Мэтт, что произошло?
Он вздрогнул от нежного голоса, раздавшегося у его груди, и впервые осознанно посмотрел на льнущую к нему растрёпанную девушку.
– У отца сердечный приступ. Он был за рулём, когда это случилось. Попал в аварию, множественные переломы. Подключен к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Не может сам дышать. Николас сказал, мне надо приехать.
Мысли разбегались, как тараканы, он не мог собраться, не мог начать действовать. Его словно парализовало от страха за отца, за то, что он может не успеть…
Тёплые ладошки обхватили его лицо. Фиалковые глаза поймали взгляд, направляя его прямо в свою глубину, где Мэтт увидел то, что никогда не думал увидеть в маленькой хрупкой девушке – силу, веру и безграничную любовь.
– С твоим отцом всё будет хорошо. По-другому и быть не может. Ты со всем справишься. Мы со всем справимся. Я рядом, я люблю тебя, поэтому всё будет хорошо. Скажи, что веришь мне.
– Верю.
Он правда верил. Верил, что теперь не один. Верил, что без неё он больше ни с чем не справится.
Глава 21
Это была безумная гонка. Сначала полтора часа до Мельбурна, потом семь до Токио. Там они едва успели на первый рейс до Сан-Франциско, откуда ещё через девять вылетели в Чикаго. Вместе с ожиданием каждого следующего рейса – почти сутки дороги.
