Я старался не шевелиться, не дышать, но дурманящий аромат Лины подчинял мою волю, буквально ставил на колени перед этой хрупкой девчонкой.
А ведь было время, когда я видел страх в ее взгляде. Она боялась меня, считала зверем, чудовищем.
Или до сих пор считает?
– Не спишь? – сонно шепнула Лина, когда я подумал, что она крепко уснула.
– Сплю, – соврал я.
– Тебе нужно скоро уезжать? – вновь вопрос.
– Нет, – осторожно ответил я.
– Тогда что тебя тревожит?
Лина так и не открыла глаз, лежала на моей груди, безмятежно и спокойно, словно это место было единственным, где она хотела бы находиться сейчас.
– Я застрелил Марка, – на одном дыхании произнес я, поставив точку в собственном приговоре.
Пусть Лина и говорила, что любит меня, но существуют вещи, которые нельзя простить. Вещи, которые я сам себе не простил бы.
Лина открыла глаза. Я прочел явное беспокойство в ее сонном взгляде.
– Тебя арестуют? – выдохнула она, а ее пальцы сжались на моей ладони, вцепились мертвой хваткой, будто Лина боялась меня отпустить.
– Нет. Для всех я умер, сгорел в своем доме вместе с Марком, – мотнул головой.
Я не хотел делиться подробностями, но и скрывать ничего не собирался. Лина имеет право знать всю правду.
– Тогда все ведь хорошо? – прошептала она. – Тебе ничего не угрожает? Ты не уедешь от нас, да? Пожалуйста, скажи, что останешься с нами! Леша!
– Ну, куда я без вас, маленькая?! – хмуро пробормотал я, не до конца веря в то, что достоин этой женщины.
– Верно! – кивнула Лина. – И ты мне сына должен, Алексей Сергеевич!
– Я помню, – ответил, перебирая пальцами ее длинные, спутанные локоны. – Родим сына, построим дом. Все по понятиям.
– Этот дом чем тебе не угодил? – лукаво поинтересовалась она.
– Хороший дом, – подыграл я ей. – Но места маловато. Нам бы что побольше да повыше.
– О, нет, Леша! – отчаянно затрясла головой Лина. – Больше ты меня не затащишь выше первого этажа!
– Надеюсь, местный ЗАГС одноэтажный, – совершенно серьезно предположил я, а Лина распахнула глаза в удивлении.
– ЗАГС? – уточнила она.
– Если хочешь сына от меня, придется и замуж выйти, – произнес, а сам с трудом заставил себя лежать спокойно.
– У меня даже платья нет подходящего! – вскинулась Лина.
– Ребята привезут, не впервой, – хмыкнул я, а Лина вернулась на свое место, вновь прижалась щекой ко мне, затихла.
– Тогда ладно, – милостиво разрешила девчонка, а потом забавно подмигнула, вызывая огромное желание рассмеяться. – Но учти, на такие жертвы я иду исключительно ради сына.
– Так я и думал, – вздохнул я.
– И ради платья, – добавила Лина, немного поерзала на мне и удовлетворенно выдохнула, когда устроилась удобнее.
Удобнее для нее, а вот я выругался сквозь зубы. А все потому, что Лина скользнула по моему каменному члену, развела бедра, позволяя «стояку» упереться в пьянящий жар ее тела.
– Главное, ты моя, Лина Лехина, – пробормотал я, надавил ладонью на ее спину, вскинул бедра выше, позволяя плоти толкнуться в мою строптивую малышку.
– Твоя… – согласилась она, беря мое тело в свой обжигающий плен.
Пришлось сцепить зубы и позволить девчонке все, что она хочет. Включая тягуче медленные движения стройных бедер и жадные поцелуи-укусы в плечо.
Меня хватило на пару секунд, не больше. Я все еще не мог насытиться ею. Ее телом, шепотом, смехом, ласковыми касаниями.
Но приходилось сдерживаться. Я боялся потревожить сон крохотного человечка, которому мы с Линой дали жизнь.
– Моя! – глухо рычал я, жадно целуя припухшие губы.
– А ты мой! – ответный шепот, не менее жадный, а тон такой же категоричный, не терпящий возражений.
Мое терпение и выдержка разлетелись на осколки, рухнули, словно карточный домик. Вот она – моя женщина, моя сильная, но слабая, порочная и невинная. Вся моя.
Я кончил в нее, не сводя взгляда с затуманенных наслаждением глаз. Моя Лина, храбрая девчонка, трогательно нежная и несгибаемая, вся моя. И всегда моей останется. Даже если мир превратится в ад. Она всегда будет со мной.
А ее тихий шепот будет вести меня в кромешной тьме.
– Люблю тебя! – вновь расслышал я даже сквозь колотящийся в ушах пульс.
Ради этих слов я жил. Ради этой женщины. Ради того, чтобы быть с ней.
Я утонул в водовороте ее чувств, которые мягкими волнами плескались в ее взгляде. Ей не нужны мои слова. Я твердо знал: Лина читает меня, мои мысли и эмоции.
Я крепче сжал руки, мысленно поклялся оберегать то, что имею. Ведь сама Судьба дала мне второй шанс. И нужно быть полным кретином, чтобы отказаться от него.
Глава 36
– Это даже не обсуждается, баба Нюра! – категорично заявила я.
Наша бабуля упрямилась, но я видела, что старушка вот-вот сдаст позиции. Передо мной стояла задача: уговорить бабушку переехать в наш новый дом.
Дом был добротным, основательным, с множеством просторных комнат и уютной крытой террасой. Свое новое жилье мы с Лешей решили построить в этой же деревне, вдали от шумного города. Здесь я чувствовала себя в безопасности. К тому же, с нами остались Славик, Никита и Дима. Остальные ребята перебрались в ближайший городок, основали там свой небольшой бизнес и спокойно жили, не ввязываясь в неприятности и не привлекая к себе внимания. Парни часто приезжали к нам на пару дней, проведать шефа. Но я подозревала, что им просто нравились пироги бабы Нюры и банька, которую выстроил Славик в нашем дворе.
Верный Кирпич принялся за строительство собственного дома, как только мы с Лешей начали строить наш. Теперь мы со Славиком были соседями. Но бо́льшую часть времени проводили вместе.
Леша и парни решили заниматься фермерским хозяйством. Я не представляла своего грозного Зверя в звании фермера. Однако ошиблась. Моему мужу нравилось его новое дело. Да и жители деревни были рады всем изменениям, что начали происходить вокруг. Лешу уважали все, бежали к нему за советом или просили о помощи. Мой муж почти никому не отказывал. Кому-то давал работу, кому-то предоставлял ссуду, кого-то воспитывал крепким словцом.
И вот, когда наш дом был достроен, мы перевезли все вещи и собирались потихоньку обживаться, я столкнулась с упрямством бабы Нюры. Старушка не желала переезжать. А я, честно признаться, даже не представляла, как смогу справиться без нее.
– Баба Нюра, это нечестно с вашей стороны! – хмурилась я.
– Да я рядом буду, вон, через два дома от вас, – ворчала бабушка.
– И буду я бегать за вами по пустякам с одного края улицы на другой! – фыркнула я. – Соглашайтесь, баб Нюр!
Пришлось пойти на хитрость и выложить основной козырь.
– И потом, у меня срок вот-вот, – поджала губы и демонстративно схватилась за поясницу. – Кто лучше вас присмотрит за Лесей, пока я буду в больнице?
– Да Славик вон и присмотрит, – махнула рукой бабушка, но я по глазам видела, что этот вопрос нашу старушку заботит.
– Тут я не сомневаюсь, баба Нюра, но они же с Никитой и Димой передерутся, пока решат, как в очередной раз развлечь ребенка, – вздохнула я, припоминая последнюю забаву парней.
Эти три товарища, не скрывая, соревновались друг перед другом на звание «Дядя года», повсюду таская с собой двухлетнюю Лесю. Дочке нравилось, но после подобных состязаний не все окружение оставалось целым и невредимым. Чего стоит только дядя Коля, который, оказавшись в эпицентре игр, от страха бросил пить.
– Портят мне ребенка, балбесы, – запричитала баба Нюра, увидев через окно, как Славик несет на руках чумазую Лесю, а за ними плетутся Никита с Димкой, и почему-то оба с припухшими носами и с основательным намеком на приличный фингал под глазами.
Балбесы не спешили заходить в дом, очевидно, боясь гнева бабы Нюры и наказания в виде лишения пирогов, приготовленных бабулей.
– А вы, Анна Семеновна, соглашайтесь, – раздался голос мужа за моей спиной. – Кто-то ведь должен присматривать за нашим дурдомом.
