Пауза затягивалась. Открывать дверь никто не спешил. Засунув конфеты подмышку, я достал телефон и позвонил Лене. Длинные гудки. Хм… Может, она лежит в ванной и не слышит звонков? Я позвонил в дверь еще раз. Тишина.
Облокотившись о стену, я задумчиво потер ладонью отросшую щетину. Немного подожду и попробую позвонить еще раз.
Услышав, как снизу кто-то поднимается, я встрепенулся. Но это была соседка с собакой. Она часто видела меня с Леной и знала в лицо, но всё равно окинула подозрительным взглядом и резко спросила:
– Ты к Лене?
Я кивнул.
Женщина прищурилась и протянула:
– Я видела, как она поднимается на верхний этаж. Наверное, еще не вернулась.
– Откуда не вернулась? – не понял я.
– Ну так, от нового соседа сверху. Я их часто вместе вижу.
Я с недоумением уставился на ухмыляющуюся женщину. О чем она?
– Ты к нему зайди.
Соседке, казалось, доставляет удовольствие мое замешательство.
Лена пошла к Глебу?
Я мазнул взглядом по женщине, все еще топтавшейся в дверях своей квартиры, и молча повернулся к лестнице. Поднявшись на этаж выше, я остановился возле двери.
Сердце уже не ёкало от предвкушения и улыбаться мне расхотелось. Необъяснимая тяжесть осела в желудке.
Лену постоянно видят с Глебом? Почему я ничего не знаю об этом? И почему она, черт возьми, не берет трубку?!
Шумно выдохнув, я занес руку над звонком. Но замер, заметив, что дверь слегка приоткрыта.
Помедлив, я взялся за ручку и потянул дверь на себя. Я старался не шуметь и ненавидел себя за это. Сомнения едким дымом разъедали изнутри, как бы я не пытался убедить себя, что всё в порядке.
Бросив мешающуюся коробку конфет на тумбочку, я прислушался. Тихо. В зале горел свет, но в комнате никого не было. На вешалке в коридоре небрежно висела куртка Лены.
Скрипнув зубами, я разулся и прошел в зал. В глаза тут же бросились брошенные на диван плед и подушка. Кто-то совсем недавно лежал здесь. Почувствовав, как убыстряется сердце, я перевел взгляд на знакомую бледно-розовую толстовку, валяющуюся на спинке дивана.
Сколько раз я подкалывал Лену из-за пушистых ушек на капюшоне этой толстовки. Мне они казались трогательными. А еще мне нравилось медленно стягивать с девушки эту плюшевую на ощупь кофту и целовать обнажившуюся теплую кожу.
Сердце заныло. Всё это казалось мне каким-то дурацким сном. Я должен был увидеть Лену, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, и это какое-то недоразумение.
В квартире было тихо. Проходя мимо кухни, я видел, что там никого не было. Оставалась только спальня…
Внутренности скрутило спазмом, ладони вспотели. Я стоял посреди зала и не мог заставить себя зайти в эту чертову спальню.
С силой вытолкнув из легких воздух, я стремительно подошел к двери. Чтобы не позволить ядовитым мыслям сожрать себя, я действовал быстро и точно. Как на соревнованиях, где малейшее промедление и неуверенность могли обернуться поражением.
Резко толкнув дверь, я замер. Собственное дыхание и бешеный стук сердца оглушили меня.
Доля секунды понадобилась глазам, чтобы привыкнуть к густой темноте спальни. Сердце же среагировало быстрее.
Лена.
Моя Лена.
Под чужим мужиком.
Обнаженные тонкие руки и хрупкие плечи ярким пятном выделялись в полутьме комнаты. Нежное тело терялось под нависшим сверху мужчиной. Ярко-рыжие волосы разметались по подушке.
Адская боль затопила меня.
Господи, зачем ей всё это? Неужели чего-то не хватало?!
Захлебываясь от горечи во рту, я стоял и смотрел. Как хренов мазохист.
Мой взгляд не мог оторваться от мужской ладони, скользящей по изящному выгибающемуся телу.
Лене действительно нравилось это? Нравилось, когда ее лапает в постели чужой мужик? Вжимается в нее своим телом?
До боли в суставах я сжал пальцы в кулаки. Натянутые мышцы звенели от ярости. Но в голове неожиданно прояснилось.
Я медленно перевел взгляд на знакомый нежный профиль.
Я совсем не знал этой девушки.
Я знал Рыжика – забавную лучезарную девчушку из соседней квартиры. Но эта девушка, растянувшаяся в постели другого, была мне не знакома.
– Вадим, – еле слышный шепот Лены смешался с рваным выдохом.
В огромных серых глазищах плескался испуг.
Я заторможено посмотрел в эти глаза.
Внутри меня всё кипело. Крови бурлила, обжигая вены.
Как же мне хотелось заорать в голос, перевернуть к чертовой матери эту кровать, избить до полусмерти соседа, посмевшего коснуться моей девочки.
Но я не позволил себе этой слабости. Проклятая выдержка.
Лена трепыхнулась под Глебом и попыталась руками оттолкнуть его. Мужчина этого даже не заметил. Так же, как не видел и меня.
Господи, да он еще и пьяный!
Это было последней каплей.
Я подскочил к кровати и, обхватив соседа за плечи, резко дернул на себя. Мужчина с глухим стоном повалился на пол. Лена испуганно вскрикнула, зажав рот ладонью.
Мой взгляд зацепился за ее острые соски, просвечивающие сквозь тонкую майку.
Твою мать!
Не давая Глебу встать, я наклонился и со всей дури вмазал ему в лицо. Голова мужчины мотанулась в сторону. Хлёсткий звук удара сорвал мои последние предохранители.
Чувствуя, как в ушах нарастает шум, я приподнял ничего не соображающего Глеба за ворот футболки и ударил. Затем снова. И снова…
Меня остановила не кровь, хлынувшая из носа мужчины, и не вопль Лены, а то, что я избивал лежачего. Пусть пьяного, пусть посягнувшего на самое дорогое, но лежачего…
Тяжело дыша, я выпрямился и уставился на Лену. Девушка смотрела в мои налитые кровью глаза и плакала. Тихо и беззвучно.
– Вадим, я не хотела этого…
Жалобный шепот разрывал мне сердце.
– Он взял тебя силой? – грубо спросил я.
Мне хотелось одновременно и влепить ей пощечину, и прижать к себе, чтобы утешить. Но нуждалась ли она в моем утешении?
– Ничего не
