что делает. Ход за ходом. Он пытается меня запугать, свести меня с ума. И самое тошное, что ему это удается.
— Тсс, — приложил палец к ее губам Дангулов. — Не говори так. Ты у меня самая храбрая и самая вздорная девчонка, слышишь. И я никому не позволю свести тебя с ума. Это моя прерогатива вообще-то, — с напускной обидой заявил он. А потом, недолго думая, подхватил девушку и утащил на диван. И там, усадив к себе на колени, долго гладил по волосам, целовал в висок и нашептывал всякие утешающие слова, пока Вероника не расслабилась в его руках. А сам тем временем едва сдерживался, чтобы не крушить все вокруг. До боли в кулаках. В надежде хотя бы так выместить свою злость. Потому что, глядя на ее страх, Владислав чувствовал себя слепым котенком — он не знал, что делать и как ее успокоить. Единственное, что пока приходило ему в голову, запереть, чтобы она никуда не выходила, ни с кем не общалась и все время была у него, Дангулова, на глазах. Пока они не разберутся со всем этим дурдомом. И уж тогда он с удовольствием сломает этому «шутнику» кости в нескольких местах. Вот только Ника не согласится. Ее храбрость граничит с отчаянием, и, возможно, порою грозит даже большими неприятностями.
— Влад, — глаза Вероники подозрительно блестели, когда она наконец на него посмотрела. — Мы же справимся, да?
В голосе слышалась надежда, которую он не мог обмануть. Такая храбрая, такая рискованная девочка. Нежная. Стойкая. Та, которую хотелось защитить.
— Обязательно.
Она первая потянулась к его губам и поцеловала. Вот только это был уже другой поцелуй, не тот яркий, страстный, азартный, словно каждый из них пытался что-то другому доказать. Нет. Поцелуй Вероники был полон той щемящей нежностью, от которой хотелось стиснуть девушку так, чтобы затрещали ребра, и не отпускать.
* * *
А где-то на другом конце города в помещении с плотно задернутыми темными шторами сидел молодой человек. Он казался совсем непримечательным — такой же, как и сотни других парней. И в толпе он не выделялся никогда. Один из многих. Рубаха-парень, который помогал. Хороший. Удобный. Безликий. Вот только сейчас на его губах блуждала странная, жуткая улыбка. А в руках парень держал восковую куколку с темными волосами и зелеными глазами в ярком, зеленом платье. Воск слегка плавился от тепла его пальцев, но что-то общее с Вероникой можно было уловить. На диване были разбросаны фотографии девушки, сделанные в последние дни. Одна из них была разорвана после того, как вчера он не смог найти девушку. Как она только посмела от него спрятаться? Ничего, его куколка за все расплатится. Нужно лишь немножко подождать.
А эта куколка забавная. Бесится, барахтается, словно действительно верит, что может ему противостоять. Глупышка. Она слабая. Такие же, как остальные. Лживая тварь. И ей с ним не справиться.
Он сжал ладони сильнее, и воск начал меняться под воздействием его пальцев. Не страшно, он исправит. Это его куколка. Она будет такой же послушной, как и восковая. Пока не надоест ему. Пока не наскучит ему и не займет место в его коллекции сломанных кукол. Не в первый раз.
Работа помогла успокоиться. Впрочем, как могло быть иначе, если ее привезли, сгрузили на стол кучу договоров, велели изучить и подготовить презентацию. Чмокнули на прощание и свалили по делам. А Ника осталась наедине с кипой договоров, за которой ее и видно-то не было толком. А уж когда девушка уронила ручку, которой машинально постукивала по столу, и была вынуждена за ней полезть! В это время как раз «удачно» заглянул в приемную Максим и, никого не увидев, крадучись направился к столу
В первый момент Вероника хотела вылезти и спросить, с какого бодуна финдир приперся в ее скромную обитель, да еще и изображает из себя ниндзя. Вот только вспомнился разговор с мужчиной о промышленном шпионаже, к тому же смутила эта его таинственность. В общем, Вероника решила не трепать себе нервны, да и под столом было очень даже неплохо. Тихо, спокойно, никто ни в чем не обвиняет, еще и убираются регулярно. А самое главное — документы по полу не разбросаны.
Максим постоял несколько минут возле стола, судя по звукам, он перекладывал и просматривал договоры. Представив, какой хаос парень наведет в разложенных бумагах, Ника испытала рьяное желание сделать какую-нибудь подлость. Ну, например, взять и укусить его, чтобы лучше сорок уколов от бешенства в больничке делал, а не глупостями занимался.
Через еще пару минут, Северцева поняла, что с выводом насчет хорошей уборки она поторопилась. В носу начала свербеть, вот-вот чихнет и выдаст свое присутствие. И окажется в чертовски глупом положении.
Ника уже начала злиться. Ну что ему не работается нормально, как всем обычным людям? Что он тут торчит? После их последнего разговора им, кроме работы, точно не о чем общаться. Обид девушка не прощает. Черт, как же хочется чихнуть. Ника надавила на переносицу, пытаясь прогнать это дурацкое желание.
Тут на ее счастье раздались шаги, и вскоре послышался негромкий голосок Алины:
— Максим? А Ники нет? Вот жалко-то, я как раз хотела у нее кое-что уточнить по договору. А давно она отлучилась?
— Минут пять уже нет, — задумчиво ответил финансовый директор. — Ладно, пойду я тоже, дел полно. Кофейком не хочешь угоститься, красавица?
И он под веселый смех девушки наконец-таки удалился из комнаты. Вероника уселась прямо на пол, прислонилась к столу и с удовольствием чихнула. Господи, какое же это наслаждение, больше не сдерживаться! Настолько, что не выдержала и еще раз пять чихнула. Эпидемия, не иначе. Или все-таки стоит попросить убраться под ее столом.
Так, надо работать. Ника решительно встала и отряхнула юбку, стирая пыльные следы и искренне надеясь, что параллельно не словила паутинок с их создателями в волосы. И почему у нее вечно все так по-глупому получается?
Решив не рефлексировать, Вероника осмотрела стопки бумаг на предмет порядка и облегченно вздохнула. Вроде бы Максим не перепутал ничего. Можно продолжать работать,
— А вот это здесь уже явно лишнее, — пробормотала Вероника, увидев, что под одной из стопок скрывается роза нежно-сиреневого цвета, а рядом лежала шоколадка — ее любимая, в которую было добавлено немного соли и которая за счет этого имела неповторимый привкус.
Получается, финансовый директор приходил подлизаться? Точнее извиниться после того не слишком приятного разговора? Все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса. А
