— И что, что было дальше?
— Дальше… возле руля вспыхнул огонь… — в глазах Дианы появился страх. Она закрыла веки. С ресниц начали вытекать капли слёз. — Она горела там, а я не могла ничего сделать. И ещё эта грёбанная сигнализация… Она завизжала… Завизжала… Я слышала крики Лики вперемежку с орущей сигнализацией. Но я… понимаешь, — Диана посмотрела на меня с надеждой, так, будто хотела, чтобы я её простила. Но прощать должна была не я. — Я не могла ничего сделать! — ещё чуть-чуть и Диана начала бы рыдать.
— Герман знает об этом? — спросила я.
— Он и так недолюбливал меня. А когда узнал, что произошло, у меня не было сил, чтобы что-то ему объяснять. Когда он начал винить в этом меня, я тоже промолчала. Мне было стыдно. Стыдно, что я не смогла ничего сделать, поэтому я просто промолчала. Спустя время отец отправил меня за границу. Ему я рассказала, как всё было. Только поэтому он помог мне.
— Ваш отец бандит и убийца! — смело заявила я.
— Это было в прошлом. Когда умерла наша мама, он изменился. Он выводил все свои деньг из офшоров, через модельное агентство и отправлял их на благотворительность. Да, это грязные деньги, но так он мог хотя бы как-то искупить свою вину.
Диана уже успела вытереть слёзы и отошла от тяжёлого шока. Мне оставалось только завидовать её способности так быстро брать себя в руки.
— Я… не верю.
Я очень хотела верить. В тот момент я не хотела ничего так сильно, кроме как поверить словам Дианы, но почему-то всё равно не могла этого сделать.
— Ты можешь не верить мне, не верить в моего отца, можешь считать нас убийцами, можешь делать что хочешь, но прошу… не вини в этом Германа, — она посмотрела на меня.
Этот взгляд… В её взгляде я прочитала всю ту вину, что она чувствовала все эти годы. Я увидела искреннюю любовь — ту любовь, которую она испытывала к брату и которую так боялась показать. Я увидела в её взгляде человека, желающего мне только хорошего и ничего плохого.
— Это просто сумасшествие какое-то, — я выдохнула.
— Поговори с ним. Если у вас ещё есть шанс, сделай это. Я не видела его таким… таким… я не видела его таким со времён их отношений с Ликой. Он любил её. Любил больше всего на свете. Если ты… любишь его так же, как он тебя… дай ему шанс.
Люблю? Люблю так же, как он меня? Интересно, как это? Я тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, но услышанное только что нельзя было просто выкинуть из головы. Люблю его так же, как и он меня… — раз за разом проносилось где-то в подсознании. Чтобы не сойти с ума от этой мысли я открыла рот, хотела перевести тему, но Диана опередила меня.
Поморгав, она заявила уже привычным голосом:
— Ну вот, дорогуша, я тебе всё рассказала. Дальше решай сама. — Девушка тряхнула головой, поправила волосы, подтёрла щёки и натянула очки. На лице снова появилась знакомая улыбочка. — Так что там с Михаилом?
Я потерялась, уже и забыла, что говорила до этого. Кажется, я сказал, что не знаю?
— Он… у себя, — неуверенно ответила я. А затем добавила: — Наверное.
— Наверное? Так вы видела его или нет.
Понимая, что после таких откровений нет смысла врать, я решила сказать как есть:
— Он привёз меня из деревни. Сказал, что займётся поиском квартиры, чтобы я могла снять.
— Ох, так ты всё это время ездила сюда из деревни? — окончательно вернувшись к образу Дианы, которую я знала, сказала девушка. — Я всегда знала, что ты деревенщина.
— Что? — не поняла я. Даже не могла дать достойный отпор. После всего, что она рассказала, было странно видеть, как девушка вернулась к старому, отталкивающему поведению.
Диана подошла ближе, так близко, что между нами оставалось меньше метра. Чуть нагнулась к уху и тихо произнесла:
— Не думай, что после всего этого мы стали подружками. Моё отношение к тебе ничуть не изменилось.
Я непонимающе помотала головой.
— К чему тогда всё это?
Диана отодвинулась. Она пожала плечами.
— Я позаботилась о Германе. Но Герман никогда меня не простит. А я не хочу терять свой имидж. Понимаешь? Негоже таким как я, общаться с такими как ты. Поэтому, даже если вы сойдётесь, мне не грозит общение с тобой. Надеюсь, как только Герман разберётся с этим французишкой, мы распрощаемся раз и навсегда.
Она специально подняла очки, чтобы подмигнуть мне.
Вот так забота… Идеальные отношения брата и сестры…
Глава 15
Герман.
— Ты привёз её? — спокойно спросил Герман, когда Михаил вошёл в его кабинет.
Зам присел на диван, привычно раскинув руки на спинке.
— Привёз, нашёл квартиру, помог с заселением, — отчитался Михаил.
— Ты же не говорил ей, что я в курсе?
Михаил отрицательно помотал головой.
— Это было бы глупо.
— Отлично, — успокоился начальник.
— Надеюсь, ты не собираешься связываться с ней в ближайшее время.
— Я думал об этом. Возможно, постараюсь хотя бы дозвониться.
— Не стоит, — Михаил тут же поднял ладонь. — Сделаешь только хуже. Она сейчас не готова к разговорам. И уж тем более к встречам.
— А что я, по-твоему, должен делать? Сидеть сложа руки?
Михаил сдержано кивнул.
— Хотя бы пока не разберёшься с Арманом и сестрой.
— Грёбаный Арман! Грёбаный отец! — Герман ударил кулаком по столу. — Как я мог этого не знать? Диана знала всё! А я как будто не хотел знать, не хотел замечать, что он за человек! Директор металлургического завода… ну конечно… Он убивал людей, а я всё это время думал, что он перерабатывает металлы. Ну что за идиот…
— Тебе сколько лет было? Ты и не мог этого знать.
— Но Диана знала.
— Сам же говорил, что она продолжила общаться с отцом, после гибели вашей матери. Думаю, он всё ей и рассказал. Так что, можешь считать, что ты сделал всё правильно. Как только появились первые намёки на его незаконную жизнь, ты оборвал с ним все контакты.
Герману такое оправдание не понравилось. Он и раньше был не лучшего мнения об отце, но теперь ему хотелось навсегда стереть из памяти воспоминания об этом человеке. Он предпочёл бы никогда не знать этого человека. Мало того, что отец портил ему жизнь все эти годы, так ведь теперь даже после его смерти на всей семье останется это мерзкое клеймо.
Михаил вырвал друга из дебрей собственных мыслей:
— Что ты решил начёт Армана?
— Есть у меня одна идея. Так сказать, крайние меры. Если Вероника не захочет со мной разговаривать, придётся идти именно по этому пути.
— Крайние меры… — повторил про себя Михаил. — Звучит страшно. Зная тебя, меры будут действительно крайними. Только не говори, что собираешься убить француза, — положа руку на сердце, сказал зам.
— Не на столько, — ответил Герман и Михаил смог выдохнуть спокойно. — Я бы назвал это самоубийством. Если ничего не получится, придётся похоронить самого себя, чтобы убедить Веронику в своей невиновности и хоть как-то вернуть её доверие.
«Час от часу не легче» — подумал Михаил.
— Неужели всё на столько плохо? Я тебя не узнаю. И что это за самоубийство такое? С каких вообще пор ты жертвуешь собой и своими интересами, ради девушки?
— Как-то раз я уже упустил ту, которую считал смыслом всей своей жизни. Ещё одной такой ошибки я не совершу.
— То есть ты сейчас официально признаешь, что влюблён в Веронику?
Герман недовольно посмотрел на друга. Зачем он вынуждает меня говорить очевидные вещи, — подумал Герман. Я ведь и так уже всё сказал.
Начальник помотал головой.
— С каждым днём, что её нет рядом, я всё сильнее понимаю, что не могу без неё.
— Ну и ну, дружище, — довольный таким откровенным ответом, сказал Михаил. — Да ты не просто влюбился. Ты втюрился по уши.
На лице зама сияла удовлетворённая улыбка, что растянулась от уха до уха.
Следующую неделю Герман боролся с сильным желанием позвонить Веронике. Каждый раз, глядя на телефон, он усилием воли останавливал руку, чтобы не поднять тот и не набрать заветный номер. С одной стороны давил разум, который говорил: «не нужно, дай ей время», а с другой стороны подпирала злоба на то, что она не звонит сама. Герману казалось, что он собственноручно загнал себя в клетку, из которой ему теперь не выбраться. Он был готов поставить на кон всё, ради любви, которая, вероятно, даже не взаимна.
