— Я понял. А как мы будем рассчитываться с тобой? Ты так и не сказала, что хочешь за свою работу. Я готов перевести любую разумную сумму, только назови.
— Спасибо. Денег не надо. А насчёт вознаграждения я подумаю.
Трунов несколько секунд пристально изучал моё лицо и неожиданно спросил:
— Слушай, это всё действительно был фарс? Ты его совсем не любишь?
Я прищурилась и холодно ответила:
— Вы часом не перепутали себя с исповедником?
Несколько секунд мы хмуро смотрели друг другу в глаза. Потом мой собеседник хмыкнул, потёр подбородок и вдруг улыбнулся.
— Да, характер у тебя явно присутствует. А такую влюблённую овечку из себя строила. Аж противно было наблюдать.
— Это всего лишь часть игры. Что тут непонятного?
— Да ладно, не обижайся. Просто мне любопытно. Я же знаю, как ты его ненавидишь. Кстати, может, теперь назовёшь причину?
Особого смысла молчать я не видела, пожала плечами и коротко рассказала обо всём.
Когда я закончила, Трунов наполнил наши бокалы, поднял свой и произнёс:
— Давай, не чокаясь, за упокой их душ, — выпил, поразмышлял немного и заметил: — Значит, я мыслил в нужную сторону. Всё дело в старшем Колесникове. Между прочим, по твоей истории вполне можно книгу писать. Даже не подозревал, что в жизни такое бывает. Обычно всё гораздо банальней — деньги, бабы, власть. Но чтобы так: девчонка-сирота в детстве поставила себе цель, выросла и развалила чужое наследство. Не хотел бы я оказаться на твоём пути.
Я не стала отвечать на эти сомнительные комплименты и поднялась.
— Ладно, мне пора. Ещё раз прошу вас до дня свадьбы не предпринимать никаких шагов и не искать со мной встреч. Не завалите мне, пожалуйста, финальную сцену.
— Я же обещал, не беспокойся. Очень хочется посмотреть на твой спектакль. Жаль только, нельзя. Вряд ли меня будут рады там видеть. Может, тебя подвезти до дома?
— Спасибо, в другой раз.
— В другой, так в другой. Ловлю на слове, — улыбнулся Михаил во весь рот и проводил меня к выходу.
***
И вот сейчас я сидела в его джипе. Он всё же не удержался и приехал к месту свадьбы. И очень вовремя для меня. Алкоголь понемногу начал действовать, и на душе стало легче. Я открыла глаза и огляделась — машина уже подъезжала к моему дому. Трунов молча сидел рядом и лишь задумчиво поглядывал на меня. И за это молчание я была ему благодарна, ну и за помощь тоже.
Джип остановился у подъезда, я вышла на улицу. Михаил выбрался вслед за мной и остановился рядом. Посмотрел маетно и вдруг сказал:
— Слушай, не расстраивайся ты так. Не такой уж он подарок, этот Колесников. Есть и получше. Кстати, помнишь, я предлагал тебе деловое сотрудничество. Повторяю предложение ещё раз. Заканчивай со своими делами, встретимся и обсудим всё подробно, — Трунов немного помедлил и неожиданно протянул мне руку, как мужчине. Я в недоумении подала свою. Он крепко сжал мою ладонь, бросил: «Ну, бывай» и полез обратно в машину.
Глава 31
Я поднялась в квартиру, бессмысленно прошлась по ней, ощущая полную растерянность. Потом включила ноутбук и просмотрела новостные сайты. Везде на первых полосах уже висели статьи с броскими заголовками и именем Владимира Колесникова. Несколько месяцев по моей просьбе специально подобранная Труновым команда шерстила всевозможные источники и собрала внушительные материалы о коррупционных связях, аферах и других грязных делах моего врага с любым намёком на криминал. Все мало-мальски подходящие сведения, пусть не проверенные и не подтверждённые, собранные вместе, создавали страшную картину. Проплаченные журналисты, написавшие на основе этих разоблачений статьи, прямо называли отца Артёма преступником и убийцей, разрывая в клочья остатки его репутации. Это и был мой последний подарок жениху, завершающий аккорд мести.
Итак, я сделала это! От наследства Колесникова не осталось ничего: разрушенный до основания бизнес, любимый дом, который скоро сравняют с землёй, морально раздавленная жена, и оказавшийся на руинах своего будущего Артём. Всё, как и задумывала. Вот только вместо радости я ощущала полное опустошение и страшную тоску. Кто же знал, что я сама стану жертвой собственной мести? Палач и жертва в одном лице — теперь я хорошо понимала, что это значит.
Меня снова затрясло и скрутило от боли. Я не знала, чем себе помочь и искала спасение в воспоминаниях. В них всё было логично и понятно. Когда я сбежала из детского дома и попала в спецприёмник, чтобы не вернуться в старый приют, вместо своих реальных данных назвала выдуманную фамилию, а имя и год рождения сестры. После нескольких месяцев голода, бродяжничества и скитаний по вокзалам уменьшенный на два года возраст ни у кого не вызвал подозрений. На все расспросы о прежней жизни я отвечала невнятным мычанием и жалобами на потерю памяти. Впрочем, никто этим особо и не интересовался.
Подбирая себе приёмных родителей, я искала таких, у кого не было близких родственников. Для выполнения моих планов нужно было сохранить факт удочерения втайне. Конечно же, будущие мама и папа не догадывались о том, как я жила до детского дома — с ними я тоже придерживалась версии о потере памяти. Поначалу они пытались аккуратно расспрашивать меня. Тогда я выдавала страшные истории из своих беспризорных скитаний, перемешивая их с явным вымыслом.
Я знала, что приютский психолог объяснял это потенциальным родителям, как защитную реакцию моей психики от тяжёлых условий, в которых ей пришлось существовать. Мне он говорил то же самое. Чтобы немного смягчить неизвестность, изредка я рисовала смутную картинку хорошей, но бедной семьи. Это должно было свидетельствовать о том, что когда-то я жила относительно нормально, но из-за неясных трагических событий оказалась на улице.
К счастью моё прошлое не испугало приёмных родителей, и они решились на удочерение. Перед тем, как согласиться переехать в новую семью, я поставила одно условие — поменять место жительства. Мои будущие папа и мама приняли это условие, потому что и сами подумывали о подобном. В процессе общения я довольно быстро это выяснила и своей просьбой лишь подтолкнула их к окончательному решению.
Мы все вместе выбирали себе новый город. Чтобы попасть туда, где живёт Владимир Колесников, я провернула небольшую аферу. Уговорила родителей положиться на судьбу, развернуть карту области и позволить мне с закрытыми глазами ткнуть в любую точку. Конечно, я подсматривала, и в результате наша семья обосновалась там, где мне было нужно.
Дальше всё тоже развивалось в соответствии с моими планами. Я готовила себя к своей миссии, училась в школе. Потом поступила в институт и с отличием его закончила. Те несколько страшных месяцев, когда я узнала, что мой враг умер, сильно напугали родителей. Но обретение новой цели вернуло мне волю к жизни, и я вновь стала прежней. Очень быстро подтянула все хвосты и с блеском сдала выпускные экзамены.
После института я полгода проработала на небольшом предприятии, хорошо там себя зарекомендовала и, узнав, что Артём Колесников ищет личного помощника, подала заявку. Легко пройдя отбор, я попала в типографию. Но ещё задолго до этого очень тщательно и досконально продумала свой имидж и поведение, которые отвечали бы моим целям.
Чтобы облегчить себе привыкание к новому образу и не запутаться, я создала в себе отдельную личность с подходящими качествами. Прообразом этой личности послужила моя сестра. Я представляла, какой могла бы стать Саша, если бы выросла и повзрослела. Почти полной противоположностью мне — доброй, мягкой, уступчивой.
Похожие качества я уже много лет демонстрировала приёмным родителям, но в новой игре ставки были гораздо выше. Папа и мама легко прощали мне промахи, объясняя их тяжёлым прошлым. А в типографии никому даже в голову не должно было прийти и мысли, что я не такая, какой выгляжу со стороны.
Я старалась полностью сжиться с новой ролью, и даже когда оставалась одна, думала и вела внутренние монологи так, как это делала бы моя сестра. Лишь ночью или когда этого требовали обстоятельства, я выпускала на волю себя настоящую.
