начинает рычать в ответ, но сын его не слушает. Он сбрасывает вызов, выключает звук и снова берет меня за руку.
Пока собираемся, за нами приезжает такси. Тай нервно шарит по карманам.
— Черт, Терехов же забрал, — вздыхает он. — В магазин заедем.
Просит таксиста тормознуть у ближайшего вейп-шопа.
— Может не надо? — ловлю его за руку.
— Я потом брошу. Когда весь этот пиздец разгребем.
Уходит и возвращается минут через десять с новым стильным вейпом, уже заправленным жидкостью. Не спросив разрешения у таксиста, открывает окно и затягивается никотиновым паром.
Возле моего дома накидывает мужику чаевых за неудобства и помогает мне выйти из машины. Взяв за руку, уверенно ведет в подъезд. Терпеливо ждет, пока открою квартиру. Замок, как назло, поддается далеко не с первого раза.
Входим. Оставляем куртки в моей маленькой прихожей. Тайсон сразу проходит на кухню, садится на табуретку и достает телефон. Пока я ставлю чайник, что-то ищет и протягивает трубку мне.
— Это мне скинул отец. Я хочу знать твою версию.
При виде до боли знакомых бумажек становится нехорошо. Откладываю его телефон. Не хочу это читать. Я все знаю, все помню и в полной мере понимаю реакцию Тайсона. Правда, понимаю. Ситуация выглядит неоднозначно. Отец ублюдка постарался прикрыть задницу своему сыну.
— Я ему верила и действительно пошла с ним сама, — не узнаю собственный голос. — Глупенькая была. Казалось, это та самая первая любовь. Он был сказочным принцем из другого мира, который, как и водится в сказке, обратил внимание на сиротку. Он не был грубым или наглым, — грустно улыбаюсь, мысленно добавляя: «как ты». — И да, я пошла, Тай. Ведь мы и раньше оставались наедине на некоторое время, пока его отец решал какие-то свои дела с руководством интерната. Когда этот «принц» начал приставать, я просила остановиться, но меня не слушали. Из внимательного, милого парня он превратился в похотливого козла, желающего получить свое. Ему было плевать, что я не готова, что мне страшно и очень больно. Я толком даже не кричала. Меня захлестнуло разочарование. Мне казалось, меня топят в яме с грязной водой. Когда он кончил, отряхнулся и просто ушел. Я нашла в себе силы добежать до старших и все рассказать. Да по мне было видно, что произошло, Тай! Это было невозможно не понять и не заметить! И ничего… Понимаешь?! Мне никто не помог! На меня посыпались обвинения. Мне пытались закрыть рот. Эти вот бумажки я видела своими глазами. Я держала их в руках. Мне быстро дали понять, что справедливости не будет. Где я, и где связи, деньги и власть его отца? Вот такая у меня правда, Тайсон. И у этой правды нет ни единого доказательства, кроме моих собственных воспоминаний. У тебя есть другие. Я не знаю, чему ты поверишь. Моим словам или…
Встаю, отворачиваюсь к окну. Даже не пытаюсь скрыть слезы и то, что меня колотит, как при высокой температуре. Тело бьет нервным ознобом. Я очень давно не ждала, что меня обнимут и пожалеют, когда мне плохо. Сейчас так хочется, чтобы он подошел и обнял. Просто прикоснулся своими горячими ладонями. Я теперь тоже оголилась перед ним. Мы на равных. И я ему верю. А он мне?
Тайсон молчит. Он очень-очень долго молчит, а я не могу перестать плакать. Ненавижу это! Проклятую слабость и уязвимость! Пусть лучше уйдет так же молча! Я так боюсь его обвинений. Мне больше не наплевать на его мнение. Это плохо. Дура! Зачем я допустила проклятые чувства к этому… Салахову!
— Поехали, — сдавленно выдыхает мне в ухо. Его голос тоже не слушается своего хозяина.
— К-куда? — всхлипываю я.
— Восстанавливать справедливость!
Тай
В башке яркими вспышками мелькают бесящие картинки одна хуже другой. Четко вижу, как избалованная вседозволенностью мразь прикасается к моей Юльке и как я с кайфом ломаю ему сначала руки, потом ребра, а следом все остальное.
Она плачет. Ублюдок ответит за каждую слезу моей девочки. Она такая хрупкая. Сняла свою броню, показав мне все свои шрамы.
Мне даже интересно, отец знал, что это подстава? Наверняка знал. Ему же нужен послушный сын, который по команде «к ноге», тут же прибежит и сделает то, что ему необходимо. Попытка манипулировать мной через чувства практически удалась. И это тоже бесит!
— Юля, — с трудом разжимаю челюсти, чтобы позвать. — Юль, поехали. Я знаю, где его найти. Клянусь тебе, он за все ответит.
— Нет, — она поворачивается ко мне, обнимает ладонями лицо и с тревогой заглядывает в глаза.
Растрепанная и заплаканная. Я сейчас выплюну сердце. Ему стало совсем тесно внутри моего тела. До меня даже не сразу доходит, что она мне ответила. Передо мной так никогда не плакали. А Юлька… Черт! Да каждая ее слеза особенная для меня.
— Что значит «нет»?! — меня сводит всего от необходимости слить куда-то гребаную ярость.
— Не надо никуда ехать, — она неожиданно прижимается ко мне солеными губами.
Стою как олень, не понимаю, что делать, а Самсонова целует, тихо всхлипывая.
— Юльк, — отстраняюсь.
— Я тебя очень прошу, Тай, — шепчет она.
С длинных влажных ресниц снова срываются слезы. Я задыхаюсь от наших эмоций. Вытираю мокрые дорожки пальцами, растираю ее губы, упираюсь в ее лоб своим.
— Зачем ты меня останавливаешь? — хриплю ей. — Это из-за отца? Или ты решила защищать этого ублюдка?!
Мои пальцы врезаются ей в затылок, путаясь в волосах. Она морщится. Больно. Твою ж… Надо взять себя в руки. Это пиздец как сложно!
— Дурак… какой же ты дурак, Тай. Я защищаю не его.
— А кого? — вожу носом по ее щеке, массируя голову.
— Тебя. От самого себя, — быстро говорит она. — Он того не стоит. Не стоит твоего турнира и еще больших проблем с семьей. Это было два года назад. Я пережила. Правда. Не надо никуда ходить.
— Ты еще не поняла, что стоишь гораздо больше и моей карьеры, и тем более моих отношений с отцом? Ты — моя проклятая одержимость, Самсонова. Я за тебя пойду убивать.
— Этого я и боюсь. Тай… Тайсон, я же твоя девушка теперь. Я имею право просить.
— Моя, — стараюсь улыбнуться.
Мне нравится это слово. Да, она моя. Поэтому я не
