— со всем ехидством проговорил он. — Можешь начать с того, какой я подонок и зверь. Что не достоин ничьей любви и понимания. Что мои слова ничего не значат и не изменят. Что я конченный ублюдок, которому нравится издеваться над другими и смотреть на их страдания. И что ты там ещё думаешь обо мне? — рассмеялся в очередной раз и выпил прямо из горла. — Говори.
— Что говорить? Ты и так за меня уже всё сказал, — произнесла я негромко, отлепившись, наконец, от стены, и пошла на выход из кабинета. — Хотя, знаешь… Мне тебя жаль, — бросила напоследок вполне себе искренне, прикрывая дверь.
— Да пошла ты! — донеслось из закрытого помещения, а после о деревянное полотно ударилась, судя по звуку, бутылка, которая явно разбилась.
Невольно вздрогнула, поёжившись, и быстрым шагом направилась к лестнице, а затем в свою спальню. Стоило переосмыслить услышанное. И подумать, как на этом сыграть, если такое вообще возможно с Егоровым.
Артём
— Щедрый гад! — восхищённо протянула Олеська, осматривая обставленную всем необходимым комнату Артёмки.
Тут она была права. На следующий день, после передачи мне сына, Егоров прислал и его вещи с мебелью. Первым порывом было всё выкинуть, но тут уже вмешалась находившаяся в тот момент рядом Ксюша.
— Ребёнку будет проще адаптироваться в новом месте со старыми вещами.
Потому и оставил. Тем более, подруга оказалась права. Мальчик хоть и капризничал много без матери, но знакомая обстановка помогала ему расслабиться. Правда, на дверь то и дело поглядывать не прекращал. А я… смотрел в точно такого же цвета глаза, как у меня, и до сих пор не верил. У меня есть сын. Сын, мать его. Маленький ребёнок, с которым я не знал, что делать. И не просто малыш, а наш с Линой. Или не совсем. По чёртовым документам, что нашлись в сумке от коляски, отцом Артёмки числился Стас. И вот то ли с самого начала так было, то ли Егоров успел сделать… Хрен знает!
Жаль, полноценной радости отцовство не приносило. Стоило только представить, что моя девочка по-прежнему в плену у этого урода...
Вот, спрашивается, нахера? К чему ему это? Неужели нравится жить с девушкой, которая любит другого? У которой ребёнок от другого... Впрочем, скоро и от него будет. Видимо, поэтому сбросил балласт в виде чужого. Новым будет шантажировать.
Вот же дерьмо собачье!
— Надо было дать мне его убить, — произнёс я уже вслух.
— Чтоб тебя посадили, а ребёнка Егорову вернули? Сомневаюсь, что кнопка пошла на новую сделку, чтобы ты вёл себя так безответственно, — укорила Олеся, сидя на полу рядом с Артёмкой. — Какой он всё-таки лапочка, — умилилась в сотый раз.
— Да, от девок отбоя не будет, когда подрастёт, — усмехнулся её брат.
Ксюша на это только улыбнулась, протянув малышу мягкий кубик, из которых он строил башню.
Судя по его уверенным действиям, занимался он этим не впервые. Последующее разрушение конструкции только подтвердило мои домыслы.
— Мы тебя Дану сдадим на попечение, когда подрастёшь, — гордо заявила Леська. — Будете вместе дома строить!
— А знаете, я всё равно не понимаю, в чём смысл такой рокировки, — подала голос Ксюша. — Глупость какая-то. Сомневаюсь я, что он будет Гальку их общим ребёнком контролировать. Не думаю, что сможет. Одно дело, чужой. Другое — свой. Неужели согласится сына матери лишить, чтобы её наказать? Или как он ещё шантажировать мог Галю? Сам говорил, что в детдомах Артём не числился. Значит, возможно, что он это Гале сказал, чтоб запугать. А что? Довольно умно.
— Он вообще продуманный малый, — поддакнула Олеська. — Не будь таким говнюком, заинтересовалась бы.
— Знаете, — подал голос Дан, — а он ведь реально любит Галю, — сделал неожиданные выводы.
— Братец, ты головой ударился где? Какая ещё любовь? Если только к себе любимому.
— Самая обыкновенная, которая неразделённая.
— В гробу я видела такую любовь, — передёрнула плечами Олеся.
Я молчал. Мне не хотелось ни думать, ни говорить о Егорове, а уж о его чувствах и страданиях — подавно. К тому же, Артёмка широко зевнул, потерев своими маленькими кулачками глазки, чем вмиг напомнил свою мать. Лина тоже так делала, когда уставала. Шагнул к нему и поднял на руки. Удивительный ребёнок. Новые люди, обстановка, а он засыпает даже сейчас. У меня на руках. В считанные мгновения. Уложил его в кроватку и вышел из комнаты, отправившись на балкон, курить.
— Ты не рад ему, да? — послышался голос Ксюши от дверей, а после она остановилась рядом, взяла зажигалку и принялась её вертеть в руках.
— Не то, что не рад, — начал я и, вздохнув, замолчал. — Я не знаю, Ксюш, — признался честно. — Смотрю на него, вижу себя, Лину, но… странное это ощущение. Словно это кража. По сути, я из-за него отдал медовую этому гондону. Второй раз. И вообще странно, что у меня есть сын. До сих пор не верится, несмотря на нашу похожесть. Не получается у меня его принять должным образом. Я херовый человек и отец, да? — посмотрел на подругу болезненным взором и отвернулся, заметив в голубых глазах море сочувствия и понимания.
— Ты не плохой, Тём. Просто он на тебя сейчас действует, как фактор потери любимой девушки. По сути, он ведь отнял её. Она себя на него променяла. Ты был так близок к цели, а в итоге остался наедине с сыном, но без главного приза. Это разочарование в себе. Главное, не переноси его на мальчика, Тём. Он-то уж точно ни в чём не виноват.
Она положила ладонь мне на плечо, слегка его сжав в качестве поддержки. В душе разлилась благодарность к подруге. Всё-таки удачно я тогда с ней и Леськой познакомился. Всегда придут на помощь и поддержат, чтобы ни случилось. Это дорогого стоит.
— Я знаю, Ксень, поверь, я всё это знаю. Только не получается у меня его вот так принять, — поморщился на собственные слова я. — Не знаю, почему. Я ведь до конца не верил, что всё это правда. Смотрел на него все эти дни безотрывно и не понимал, что чувствую. Он, вроде, есть. А с другой стороны… Будто не мой. Не со мной это. Я ведь и детей так рано не планировал.
