– У тебя что-то случилось? – Вадим спрашивает, чтобы заполнить неловкую тишину, установившуюся после ухода официанта.
– Всё в порядке, – наигранно улыбаюсь.
– Ты сегодня какая-то необычная, как будто чем-то расстроена. Муж не появлялся?
– Слава Богу нет, – выдыхаю. – Надеюсь никогда больше его не увижу. Даже вещи из его дома решила не забирать, не хочу рисковать. А вам он больше не угрожал?
Я краем уха слышала, что Орлов организовал травлю моего адвоката и пытается отыграться на нём за свой проигрыш.
– Я с ним разберусь, не волнуйся. Он о меня зубы сломает. Такие, как он, только со слабыми женщинами воевать способны. Главное – чтобы он тебя оставил в покое.
Киваю. Я нескоро забуду ад моего неудачного замужества… И мечтаю только об одном – никогда больше туда не возвращаться.
– А что родители? Ты с ними общаешься? – Филиппов нажимает на ещё одну болезненную точку.
– Да так... Я на днях звонила маме. Она очень сухо ответила мне, наговорила гадостей и почти сразу отключилась. Я их подставила с разводом. Они от меня такого не ожидали.
Наверное, я должна испытывать чувство вины, что доставила отцу неприятности. Но я, видимо, и впрямь рафинированная эгоистка. Мне плевать на его деньги. У него их столько, что одним прииском больше, одним меньше – с голоду не помрёт.
Говорить о родителях больно. Они могли мне помочь, когда узнали, что Орлов со мной сделал. Почему они бросили меня и вынуждали вернуться в тот ад? Неужели деньги им важнее здоровья и благополучия дочери?
На их фоне Филиппов с его предложением кажется вовсе не таким уж отвратительным. Он – всего лишь мужчина, который понял, что легко может получить благодарную дурочку, и решил воспользоваться ситуацией… Не слишком порядочно, но всё познаётся в сравнении…
Салат оказывается вкусным, и десерт – выше всяких похвал. Сладкое я давно не ела. Глаза сами закрываются от удовольствия, когда я жую нежные пропитанные кремом коржи.
Вадим рассказывает о том, как познакомился с Луизой Ландау и как участвовал в нескольких процессах вместе с адвокатами из их организации. Казалось бы, цивилизованный мир, культура, неподкупные суды и полиция, но абьюзеры и разные неадекваты там тоже встречаются. Правда, там притянуть их к ответственности легче. И именно этим и занимаются адвокаты.
Настроение незаметно поднимается. Предстоящая ночь уже не кажется катастрофой. Обидно, конечно, что Филиппов так потребительски ко мне отнёсся. Но это не самое страшное… Я переживу.
Всего одна ночь – и потом наконец-то полная свобода и новая жизнь…
Я ожидаю, что после ресторана мы поедем в гостиницу, и нервничаю, предвкушая презрительные взгляды сотрудниц, которыми они будут меня сопровождать. Уговариваю себя, наплевать на мнение посторонних. Но почему-то презрение сильно ранит, и с ним смириться мне особенно тяжело.
Вадим, на удивление, везёт меня к себе домой. Он паркуется возле обычного многоэтажного здания и помогает выйти из машины.
Вся моя решимость, с трудом собранная в узелок, рассыпается. Филиппов ведёт меня за руку к подъезду. Двигаюсь за ним как болонка на поводке. Без мыслей. Без эмоций. Не озираясь по сторонам.
Когда оказываемся в лифте, боюсь поднять на него глаза. Но чувствую на себе его взгляд. Он смотрит, смотрит…
В квартире я и вовсе теряюсь. Мне не страшно… Я откуда-то знаю, что Вадим не причинит мне физическую боль. Но разве боль душевная переносится легче?
– Зоя, что-то не так? – он уже не в первый раз повторяет этот вопрос.
Подходит впритык, кладёт руки на плечи.
– Ты боишься меня? Не надо, я тебя не обижу.
Стою ни жива, ни мертва. Я думала, мне будет легче. Просто переспать с мужчиной и ни о чём не думать…
– Я тебя ни к чему не принуждаю. Ты можешь уйти в любой момент. Я тебя отвезу домой или вызову такси. Слышишь? Ты мне ничего не должна…
– Могу уйти?
– Можешь, если хочешь.
Я не понимаю, что означают его слова. Наконец решаюсь на него посмотреть, чтобы уловить настроение. Вадим совсем близко. Встречаемся взглядами. Чувствую его дыхание. Не знаю, как правильно поступить. Если уйду, то что будет дальше?
– Ты очень красивая. Самая красивая из всех, кого я видел… – шепчет, проводя пальцами по щеке. – Зоя, пожалуйста, останься. Я не обижу тебя.
Прикрываю глаза, не выдерживая его взгляда. Я не хочу, чтобы он думал, будто я неблагодарная. Представляю, что всё иначе. Что мы с ним встречаемся, что я тут по своей воле… Он и правда мне очень приятен. Знаю, чувство благодарности не стоит путать с влюблённостью. Но я определённо чувствую больше…
Вадим осторожно касается моих губ, будто пробует, просит разрешения. Не настаивает, не требует, не набрасывается, не насилует. Это для меня удивительно. У меня нет такого опыта… И я позволяю, отвечаю…
Всего одна ночь… Может быть, мне даже понравится.
Он не торопится, хотя я чувствую его желание. Мы долго целуемся. С ним всё совершенно иначе, чем с Орловым. Гоню от себя эти сравнения, даже если они в пользу Вадима.
Ненадолго отрываясь от моих губ, он шепчет комплименты. Мне никогда не приходилось слышать в свой адрес столько приятных слов. Они действуют лучше любого успокоительного, дурманят сильнее любого зелья и возбуждают острее афродизиаков.
Я напрочь забываю, зачем и почему я здесь. Позволяю себе это маленькое безумие.
Страх мелькает на короткий миг, когда оказываюсь стоящей на четвереньках и чувствую прикосновение горячей головки к моей промежности. Но Вадим действует медленно и аккуратно, не причиняя мне ни малейшего дискомфорта. Он входит очень легко – моё тело ждёт его, готовое принять. Каждое движение будто очередное напоминание, что секс – это не только грубость, боль и страх, но и нежность и удовольствие.
Чувствую себя мартовской кошкой, истосковавшейся по ласке: выгибаюсь, подставляюсь и бесстыже стону в такт толчкам от нарастающих ощущений.
Глава 24
Вадим
Я никогда не завожу отношений с клиентками. Категорически. Ни с кем. Независимо от длины ног, размера груди и любых других привлекательных для среднестатистического мужчины параметров. Клиентки – это абсолютное табу. Они для меня бесполые существа. Примерно как для гинеколога. Он видит их голыми в максимально откровенной позе, но в штанах у него при этом ничего не шевелится.
Я тоже нередко, подобно врачу, оказываюсь свидетелем довольно пикантных ситуаций, и это обстоятельство только усугубляет принципы.
Почему вдруг мой член засуетился при виде дочки Мезецкого, у меня нет ни одного логичного объяснения. Просто посмотрел на неё и понял: хочу. И ладно бы я подумал это один раз. Но нет… Эта мысль не давала мне покоя несколько месяцев, пока я вынужден был контактировать с ней по поводу развода. Она стала моим наваждением. Я дрочил в душе и представлял себе выгнутую спину княжны, тонкую талию и непременно белую задницу, которую обильно поливаю спермой.
Я – здравомыслящий человек. Мне не нужно было объяснять, что стоит один раз переступить черту – и это похоронит мою карьеру. Да и вообще может стоить мне жизни, учитывая то, за кем она замужем.
Порой мне казалось, что желание трахнуть Мезецкую – это всего лишь элемент мести её отцу. В такие минуты моё подсознание требовало выпустить бога Петбе [1] на свободу и дать ему карт-бланш. Но я заталкивал эти призывы поглубже. Мстить – это удел слабых. И тем более недостойно делать это через женщину.
Позже я с удовлетворением понял, что наверняка и без того вызвал бешеную ярость у Мезецкого, ведь он был категорически против развода его дочери. При моём непосредственном участии его сделка с Орловым потерпела крах. Судя по тому, что он готов был принести Зою в жертву людоеду, на кону стояла огромная сумма.
И вот, суд позади. Справедливость восторжествовала. Абьюзер Орлов остался без жены и её прииска. Урод Мезецкий тоже оказался в весьма неудобной для своего статуса позе. А Зоя счастлива.
