Надо разобраться.
Если честно, то я так задолбался за эти семь месяцев, что сейчас внутри какой-то странный момент назрел…либо мы решим, и все станет, как прежде. Либо это все. А самое гадкое, что склоняюсь я к последнему…
Уже поздний вечер, время близится к одиннадцати, но она в офисе. Я это знаю. Алена пропадает на новой работе сутками, я ее почти не вижу, но, примечательно, не жалею об этом и не скучаю. Поначалу скучал, сидя в холодной квартире в одиночестве, а потом...Так это странно, и так бесит внезапно. Как это не скучаю?! Ты охренел?! Ты же сам этого хотел, бредил ей, а что получается-то по итогу?! Что за тупость?! Все совсем не так, как я планировал!
Поэтому заезжаю в цветочный и снова выбираю красные розы. Матерюсь. Не то. Точно! Да твою мать…Приходится вернуться и купить нужные цветы, так что поднимаюсь на десятый этаж ее офиса я с букетом хризантем. По-моему, ей они нравились. Шутка века, но я не помню.
На миг прикрываю глаза, а внутри чувствую вибрацию — створки раскрываются, а вместе с ним сердце ускоряется…будто в предчувствии. От него я отмахиваюсь и уверенным шагом захожу в пустую редакцию. Да, здесь никто не задерживается особо, ранг не тот, статус повыше.
У Алены свой кабинет, я дорогу хорошо знаю, помогал ей перевозить кое-какие вещи и запомнил, да и лишь из него свет падает на стену напротив. Больше неоткуда. Говорю же — здесь, но…
Шаги мои замедляются, но я продолжаю медленно подходить к стеклянной двери, из-за которой слышу…стоны. Знакомые до боли стоны, которые когда-то сводили меня с ума, и мне не надо видеть: я знаю и так, кто там. Но зачем-то смотрю. Алена на столе, прижимает к себе своего начальника Марка, и я, как осел с ее не-любимыми-цветами. Мы встречаемся взглядами, но мне хватит: я разворачиваюсь, оставляя хризантемы на полу и ухожу под ее крики:
- Олег, Олег, подожди!
Не за чем. Я ведь ничего не чувствую, кроме облегчения.
***
Как так вышло-то? Я не знаю, но внутри полный штиль. Я вообще забыл, когда в последний раз ревновал, только если… Да, Алису. Когда увидел тот засос, меня взорвало, а когда она сказала, что спала с Лешей — убивать хотел. Его, конечно же, не ее. Хотя нет. Ее тоже. Сердцем. Мне так и хотелось ее встряхнуть и заорать:
- Какого хера?!
Но я этого не сделал — упрямо отмел все чувства и ушел. Потому что не может у меня быть к ней чувств! Этого не может быть! Не должно и точка! В мою парадигму мира такая история не вписывается! Я себе запрещаю! Но…испытываю. Хоть убей, но испытываю… черт возьми.
- Привет.
От тихого голоса своей девушки, примечательно НЕ жены, я слегка вздрагиваю и поднимаю глаза. Сижу сам у окна в кресле, покручиваю задумчиво стакан с виски. Она мнется на пороге. Совсем чужая, совсем не моя, с чужим запахом на коже, с чужим взглядом серых глаз. Я это чувствую так осязаемо, что могу коснуться, клянусь — не моя она и, возможно, никогда моей не была.
- Привет.
Делаю глоток, лед приятно постукивает о стенки стакана, а Алена вздыхает. Она отбрасывает сумку на пуфик, потом идет к холодильнику. Не смотрю на нее — не хочу. Больно ли мне в действительности? Да наверное нет, но приятного все равно мало. Все-таки рогами чесать потолок — такое себе, и я вдруг понимаю, что будь у меня к ней чувства, я бы взорвался, истлел. Она истлела…Только сейчас я понимаю, как больно сделал Алисе в том отеле. Уничтожил ее. Ведь посудите сами: если меня задевает тот факт, что Алена предпочла другого, каково было ей? Когда она так любила…
Тем временем Алена садится в кресло рядом. Знаете, что забавно? Это все, что мы вотворили в жизнь из длинного списка того, о чем когда-то мечтали. Помню, когда я учился в универе, шептались на узкой кровати: когда-нибудь у нас будет крутая квартира, и там, у окна, мы поставим два кресла, в которых будем сидеть. По плану с детьми и женатые, но по факту...Креслами и ограничились. Брака нет, потому что оба этого где-то в глубине души и не хотим. Даже я не хочу. Когда-то я горел надеть ей на палец кольцо, а после развода, как отрезало. Ни разу не поднял эту тему, все откладывал на «потом», а Алена будто выдыхала с облегчением, каждый раз, когда моя заминка кончалась любым предложением, кроме очевидного. И детей я не хочу от нее. Говорю об этом? Да. Потому что на самом деле детей-то я очень хочу, но…нет, не от нее. Думаю, что когда-нибудь, когда Алена будет готова, она станет хорошей мамой, но не той, какую я бы хотел для своего ребенка — замкнутый круг. Кажется, я попал в свою собственную ловушку…
- Мне жаль, что ты узнал так, - тихо начинает, я слегка улыбаюсь, глядя в стакан с виски.
- Надо было просто сказать, Ален.
- Не знала, как.
- Давно?
- Пару месяцев.
Признаюсь, меня снова колет, но скорее из-за ущемленного мужского самолюбия. Снова нет взрыва, снова лишь легкое волнение океана своей собственной души: ни тебе шторма, ни тебе криков и паники — ничего, кроме слегка разбушевавшегося бриза.
- Я за тебя рад?
- Прекрати, Елагин, - вздыхает устало, потом смотрит на меня и хмурится, - Вот скажи мне только честно. Тебе больно?
- Неприятно.
- Понимаю, но больно ли?
Нет. И я не хочу ей врать, мотаю слегка головой, она свою опускает.
- Кажется…мы с тобой сглупили по-крупному, Олег. Посмотри на нас. Мы почти не общаемся, нам ведь и не о чем говорить! У нас разные интересы, разные желания и...
- И все разное, - теперь кивает она.
- Не знаю, как так вышло. В Туле казалось, что между нами все еще что-то горит, а здесь...
- Думаю, что потухло-то все уже давно. Просто нам было страшно в этом признаться. Мне было.
- Наверно, мне тоже.
Делаем одновременные глотки, потом молчим какое-то время. Алена нарушает тишину тихим смешком.
- Знаешь, я боялась, что ты позовешь меня замуж.
- Почему?
- Не хотела...отказывать. Спасибо, что этого не сделал. Ты ведь не хотел, да?
- Нет, - честно отвечаю, она улыбается.
- Я это знала. И детей ты не от меня хочешь. Твое сердце, Елагин, оно не со мной. В Туле осталось. Рядом с ней.
- Алена…
- Олег, прекрати уже врать! - слегка повышает голос, - Ты этого не замечаешь, но ты об Алисе постоянно говоришь.
- Потому что я несу ответственность...
- Да хватит уже городить этот бред...Дело не в ответственности. Ты говоришь о ней по-другому. Улыбаешься по-дурацки и... Господи, признай же ты наконец, что скучаешь!
- Я не скучаю.
- Продолжаешь врать. Осторожней с этим, Елагин, плохо кончится. Тебе бы лучше вернуться...
- Ее там уже нет.
- Значит найти. Ты это можешь.
- Не хочу. Я сделал слишком много, чтобы и дальше продолжать ломать ее жизнь.
- Ты ее любишь.
- Я не...
- Я сердцем чувствую, Олег, - тихо перебивает, - Женское сердце не обманешь. Ты любишь ее. Возможно все начиналось, как игра, но в какой-то момент все стало реальностью.
Молчу. Впервые за долгое время я молчу, потому что не хочу отрицать. Возможно в ее словах и есть доля правды? Неужели? Но когда я успел? Влюбился в эту глупую девчонку? А язык даже мысленно жжет. Она не глупая. Алиса — светлое, нежное и, скорее всего, единственное настоящее из всего, что у меня когда-либо было. Как я этого не замечал? Я ведь действительно не видел. Сейчас, когда ее нет рядом, на меня обрушилось что-то давящее сердце и сильное — я по ней правда скучаю. Наверно, это началось, когда она смогла впервые меня рассмешить. А может, когда рассказывала очередную историю, и я, даже против воли, впервые вслушался? И мне понравилось, что я услышал? Смеха ее не хватает? Улыбки? Нежности? Мне одиноко без нее? Не знаю. Правда. Не знаю. Может быть все это вообще бред? Я просто пытаюсь абстрагироваться от предательства? Психика защищается?
Сейчас
Но это был не бред или попытка уйти от правды. Я ждал боли, когда Алена собирала вещи — ничего. Ждал боли, когда заметил ее в ресторане с Марком — снова глухо. Для меня это было сложное время. Навалилась тяжелая депрессия, а все, о ком я мог думать — Алиса. Все еще отгораживался, прятался, приказывал себе прекращать, а во сне только ее видел. Метался, как пес. Почему был таким идиотом? Сейчас, когда я подхожу к столику, где сидит Алиса — так все четко и ясно вижу. Люблю ее. Любой. Абсолютно любой, и все сделаю, чтобы она была в безопасности.
