А она видит… Смотрит в мою душу, насмешливо скривив губы.
«Дура», — читаю в её глазах.
Дура…
Тихо отступаю, прикрыв дверь. Всё плывёт и смазывается. Невнятные пятна наступают.
Лёгкие раздирает от подступающего крика, но я могу только открывать и закрывать рот.
Стук за дверью отрезвляет. Меня накрывает паникой такой силы, что я не отвечаю за свои действия.
Кажется, кого-то толкаю. Кого-то, кто попадается мне на пути.
Пытаюсь дышать, но на горло давит колючая проволока. Я чувствую, какие раны оставляет каждый шип.
Ноги сами выносят меня на улицу. В лицо бьёт снег. Сегодня обещали метель.
Скользко. Холодно. Темно.
Внутри и снаружи зима.
Я ненавижу зиму! Ненавижу.
Меня толкает в спину ветер. Он подгоняет, как когда-то, когда я пыталась убежать от Захара. И снова бегу… от него же. От его протяжного «Лиза» и довольного лица Сабины.
Ресницы слипаются от слёз и липких снежных хлопьев. Я двигаюсь на свет, не задумываясь, что служит его источником.
Шум. Свет. Крик.
Хлопок.
И я уже лежу на спине, а из темноты на меня падают красивые снежинки.
Глава 48
POV Захар Одинцов.
Я схожу с ума. Медленно, но верно превращаюсь в безумца.
Каждый вечер меня тянет домой и каждый вечер я запрещаю себе туда спешить, потому что неотвратимо приближаюсь к точке невозврата.
У нас идеальная семья: я, Лиза и моё, бл#дь, обещание до неё не дотрагиваться.
Она нездорова. Нездорова душевно, и это не открытие для меня. Сложно остаться цельной после всего, что с ней произошло.
Мне не с кем поделиться. Друзья считают меня счастливым семьянином, хоть и были в ахуе от скоропалительной свадьбы. Ещё большим шоком для них стал мой выбор. Но и они привыкли, как привык я. Один из приятелей даже загорелся найти себе такую девочку, умеющую смущаться. Его вставляет то, как Лиза реагирует на наши шутки и как ищет повод сбежать.
Он просто не знает, на что обрекает себя. А я молчу. Но сократил наши встречи и наше общение, потому что невыносимо быть наблюдателем их свободной жизни. Мне хочется секса. Я, бл#дь, весь один сплошной секс: тронь и взлечу. Но моя беда в том, что не трогает. Лиза не подпускает к себе, а других я не хочу.
Могу. Но не хочу.
Несложно найти себе временную замену. Сложно отмыться, чтобы прийти к этой чистой девочке и найти в себе смелость посмотреть в её глаза. Я почему-то уверен, что Лиза быстро считает меня, если я позволю себе пойти на сторону.
У нас фиктивный брак, о котором я жалею. Я жалею о том, что он существует только по документам.
С каждым часом раздражение растёт в геометрической прогрессии. Не помогают увеличенные физические нагрузки и полное погружение в новый проект, который я веду параллельно с подаренным отцом.
Я, мать его, заряжен на продвижение и развитие бизнеса на триста процентов, потому что мне некуда девать энергию.
Я приезжаю домой и всё, на что имею право, это поцелуй. Не невинный, а глубокий и чувственный… с моей стороны… Лиза закрывается и замораживается, чувствуя на себе мои руки. Она не доверяет.
Это открытие совершил мой брат. Грёбаный Лев стал моим личным психологом, терпеливо выслушивающим нытье и дающим советы.
Он считает, что я давлю, но он не имеет понятия, что значит видеть и не взять. Ему, свободному от всех обязательств, легко рассуждать.
В последнюю нашу встречу мы сцепились с ним, потому что я перегнул и повысил голос на свою жену. Лиза сделала вид, что не обратила внимания, а Лёва втащил мне, проехавшись по скуле.
Он снова оказался прав. А я… не вывожу…
Через несколько дней новый год. Мне нужно завершить срочные дела, чтобы сделать жене сюрприз. Она рассказывала, что всегда мечтала побывать в Италии. С этой страной у меня не самые приятные ассоциации, поэтому я решил отвезти её во Францию. Романтика, очарование — думаю, ей понравится.
Возможно, смена места поможет нам сблизиться. Я рассчитываю на то, что другая страна сможет переключить Лизу, раскроет её. Не будут давить обстоятельства и неприятные воспоминания.
В моём столе лежит конверт с билетами, который я собираюсь вручить жене в новогоднюю ночь. Вылет первого января. Десять дней наедине друг с другом. Я уже предвкушаю.
* * *
Завтракаю в одиночестве. Лиза уехала в универ сдавать зачёт. Она готовилась к нему с особой тщательностью, потому что преподаватель очень требовательный. Она не знает о том, что я был в её вузе и договорился с ректором о своей жене.
Нет, она сдаёт все свои экзамены на общих основаниях, и никто не будет вмешиваться, чтобы её продвинуть. Но и специально заваливать не будут.
Моя подстраховка наверняка не понадобится, однако и не помешает.
Запивая тост кофе, листаю свой календарь, в который заношу первоочередные задачи. Моя секретарша отчалила в отпуск решать семейные проблемы, оставив меня с ворохом проблем рабочих.
Я не стал искать себе временную помощницу, потому что изматывание организма стало необходимым наравне с воздухом.
За свои двадцать четыре года я впервые настолько зависим. И моя зависимость не лечится. По крайней мере, я не нашёл способов.
Отец не в восторге. Мать… Ей нравится моя жена, но она жалеет её и считает, что мы не стали настоящей парой. При том, что двери нашей квартиры закрыты для всех. Мы не обсуждаем висящую в воздухе проблему: я не знаю, с чего начать. Лиза… Она, скорее всего, проблемы не видит.
Её встречи с Мартой сведены к минимуму, так как не хватает времени. Я был категорически против, но, бл#дь, вмешательство брата было принято моей женой с благодарностью.
Он устроил её в ресторан администратором. Я бы предпочёл, чтобы Лиза не работала вовсе, только она так не может. Её чёртово воспитание и вбитые матерью правила… Они правят миром моей супруги.
Эти долбанные правила я видел всего один раз, когда ездил с рабочими в квартиру Лизаветы.
Я содрал их со стены и внимательно прочёл от первого до последнего пункта. Меня — взрослого мужика — они ввели в состояние шока. Захотелось каждое вбить в глотку тёщи, заставить захлебнуться. Столько лет уродовать психику родной дочери вместо того, что дать собственному ребёнку любовь и ласку.
И я бы вбил, но Елена Радоевна Суворова вряд ли поймёт. Она не считает себя виноватой, полностью переложив ответственность на дочь. В её новых показаниях Лиза выставлена практически проституткой, желающей получить богатого покровителя.
Она неадекватна. Однако специальная комиссия признала женщину вменяемой. Ей грозит настоящий срок, и наши юристы заточены добиться для неё максимума.
Если бы было возможно, я засадил бы и Мамая. Но он давно на свободе. Вышел под залог, который за него внёс… Алиев…
Обоих нет в стране, а дочь Алиева — Сабина — исчезла с радаров после моей свадьбы. Пока брат отвлекал Лизу, я вывел бывшую любовницу, запретив ей приближаться к своей жене. Она почти сразу улетела к отцу и больше я о ней не слышал.
Приехав в офис, ныряю в тонну информации, отвлекаясь только на перекур.
Основная часть сотрудников ещё не набрана. Пока работают только те, кто действительно нужен перед стартом. Я планирую запустить проект на полные мощности в феврале, взяв январь для разгона.
Уже подготовлены рекламные макеты, которые я как раз просматриваю, когда слышу, как открывается дверь кабинета.
Моя привычка работать в полумраке играет против меня. Подняв глаза поверх монитора, в первые секунды принимаю действительное за желаемое.
В кабинет входит… Лиза…
Её яркая курточка и чёрные джинсы. Её тёмная макушка и завитки волос.
— Привет, — здоровается шёпотом.
Я моргаю, понимая, что окончательно слетел с катушек. Моя жена сейчас на работе, разбирается с отчётами. Мы перебрасывались сообщениями и пожелали друг другу хорошего дня.
— Сю-ю-юрпри-и-из, — знакомый голос разрушает видение.
