разнится.
— Да, но не настолько же. Неудивительно, что ты ведешь себя так, будто тебе все дозволено. — Она поднимает голову и смотрит на меня.
— Я не веду себя так, — быстро возражаю я.
— Еще как ведешь. Кажется, ты думаешь, что раз я тебе понравилась, значит, я принадлежу тебе.
— Нет, ты принадлежишь мне, потому что позволила мне трахнуть тебя. И я предупреждал тебя, что если ты это сделаешь, я не смогу остановиться.
— А что, если завтра я выйду на улицу и встречу мужчину своей мечты, за которого захожу выйти замуж и завести детей?
— Я бы убил его, — просто говорю я ей.
— Я даже не могу понять, шутишь ты или нет.
— Лучше не знать. — Я беру ее за руку. Я никогда особо не любил держаться за руки, но мне нужно почувствовать ее. Мне нужно прикоснуться к ней любым доступным способом.
Через час мы подъезжаем к ферме, которую я только что приобрел. На участке уже стоит приличных размеров дом. Сейчас он выполнен в винтажном стиле, но я планирую отремонтировать и сделать его более современным.
— Где мы? — Спрашивает Люси, глядя через лобовое стекло на дом вдалеке.
— Я купил это место несколько недель назад.
— Это ферма, Доминик.
— Я в курсе. Я ее купил. — Смеюсь я.
— Зачем тебе покупать ферму?
— Мне нравится сельская местность. — Я глушу двигатель и выхожу из машины. Подойдя к пассажирской стороне, я открываю ее дверь и протягиваю ладонь. Она берет ее, и мы, держась за руки, поднимаемся по ступенькам крыльца к входной двери дома. — Сейчас здесь пусто, но я работаю с дизайнерами над планами ремонта, — говорю я ей, когда мы входим в фойе.
— Так ты планируешь жить здесь после университета? — Спрашивает она меня.
— Я планирую жить в любом городе, куда бы ты ни отправилась, — говорю я ей. Потому что, честно говоря, на данный момент я не думаю, что на земле есть место, куда бы я не последовал за ней.
— О, ну, если бы ты действительно был так хорош в слежке, то знал бы, что я планирую бросить университет в следующем году. Я переезжаю в Лос-Анджелес. Хочу быть актрисой. Наверное, порнозвездой, — говорит она, прижав указательный палец к подбородку.
Я смотрю на нее. Я знаю, что она издевается надо мной. Но при мысли о том, что кто-то другой прикасается к ней, меня все равно охватывает ярость.
— Не стоит шутить о подобном дерьме. Это нихуя не смешно. — Я отпускаю ее руку, поворачиваюсь на пятках и иду к задней двери. Выйдя на улицу, я не оглядываюсь.
Мои шаги быстры. Мне нужно убраться подальше от нее, чтобы не свернуть ей шею из-за того, что она вообще рассматривает возможность быть с кем-то другим. Я направляюсь в сарай, где содержатся восемь свиней, которых я приобрел неделю назад. Когда я не могу, за ними присматривает сторож. Но я надеюсь проводить здесь гораздо больше времени, когда дом будет достроен.
Я сижу на корточках и поглаживаю одну из свиней, когда в дверном проеме появляется Люси.
— Тебе следует вернуться в дом.
— Мне и здесь хорошо, — говорит она, скрещивая руки на груди.
— Нет, не хорошо. Тебе нужно уйти от меня, Пчелка, пока я не натворил чего-нибудь, чего не смогу исправить, — предупреждаю я ее.
— Что ты хочешь сделать со мной прямо сейчас?
Я встаю во весь рост и направляюсь к ней. Когда до нее остается один шаг, я засовываю руки в карманы. Я не доверяю себе, поэтому не могу прикоснуться к ней сейчас.
— Я хочу причинить тебе боль, Пчелка. Я хочу погасить этот свет в твоих глазах. Хочу увидеть, как ты испустишь свой последний вздох. Ведь только так я смогу быть уверен, что никто другой никогда не дотронется до тебя, если ты умрешь. — Вот куда ей следует бежать. Хотя она не успеет далеко убежать, потому что я все равно ее поймаю. Но если бы у нее была хоть какое-то чувство самосохранения, она бы уже свалила отсюда к чертовой матери. Вместо этого она неподвижно стоит передо мной.
— Ты не причинишь мне боли, — говорит она с уверенностью, которая не соответствует страху в ее глазах.
— Я убивал мужчин и по гораздо меньшим причинам.
Она быстро моргает, как будто пытается сдержать слезы. Черт, лучше бы ей сейчас не плакать.
— Беги, Пчелка, — говорю я ей.
— Нет, — твердо говорит она.
Честно говоря, я не знаю, аплодировать ли ее смелости или наказать за глупость. Как может такая чертовски умная особа, как Люси, мать ее, Кристиансон, стоять передо мной после того, что я ей только что сказал?
— Ты не причинишь мне боли, Доминик. Знаешь, почему я это знаю? — Спрашивает она меня.
— Почему?
— Потому что, если бы я умерла, ты бы тоже не смог прикоснуться ко мне. А я знаю, что тебе нравится прикасаться ко мне. Не так ли? Ты хочешь прикоснуться ко мне прямо сейчас. — Она наклоняет голову, и ее пальцы начинают расстегивать пуговицы на блузке.
— Сейчас я не могу прикоснуться к тебе, Пчелка, — говорю я ей, делая шаг назад.
— Нет, можешь. — Она бросает блузку на пол сарая.
— Нет, потому что, если я прикоснусь к тебе прямо сейчас, то, возможно, не смогу себя контролировать.
— Ты не сделаешь мне больно, Дом, — снова говорит она.
Люси заводит руки за спину и расстегивает бюстгальтер, спуская бретельки вниз по рукам, а затем позволяет материалу упасть на землю. Ее сиськи — ее великолепные, соблазнительные сиськи — вырываются на свободу. Твердые, как камень, соски направлены прямо на меня, взывая ко мне, как маяк в ночи.
— Нет. Остановись.
— Ты сдерживаешься по той же причине, по которой я знаю, что ты не сделаешь мне больно. Если бы ты действительно хотел моей смерти, я бы уже была мертва. Но тебе гораздо больше нравится, когда я дышу.
Я проигрываю битву. Когда она сбрасывает шорты на пол и снимает трусики, стоя передо мной полностью обнаженная, полностью моя, я не могу отказать себе в том, чего действительно хочу.
Ее. Я всегда хочу ее.
Я расстегиваю ремень и вытаскиваю его из петель джинсов. Протянув руку, я хватаю ее и притягиваю к себе.
— Ты играешь в очень опасную игру, Пчелка.
— Тогда ты должен знать, что я не проигрываю. Никогда, — говорит она.
Я хихикаю. Она даже не представляет, насколько сейчас высоки ставки. Я подвожу ее к одной из деревянных балок.
— Твоя
