Если я не ошибаюсь, Рождество наступит через неделю, плюс минус пару дней. Я знала, что хотела на Рождество, и казалось, я уже его получила. Я надеялась, что праздник пришел ко мне раньше — и это не было какой-то дикой случайностью.
Когда я вернулась в гостиную, то увидела, что на черном деревянном столике Кайлер устроил некий шведский стол для завтрака. Он разложил бананы, батончики для завтрака, злаки и много всего такого, чего не нужно готовить.
Я сразу же остановилась, как только вошла, в горле застрял комок, а может, еще и во рту.
Он поднял взгляд и улыбнулся.
— Это лучшее, что я мог приготовить на завтрак.
— Все прекрасно.
Мои слова прозвучали невнятно, и я думала, что сейчас расплачусь. Вроде ничего плохого, но если я разревусь, как маленький ребенок, то не смогу быть привлекательной. Склонив голову, я подошла и села на свободную подушку, удерживая одеяло.
— Похоже, на ланч и ужин останутся чипсы и сырые овощи, — сказал он, протягивая мне еще одну чашку свежего кофе. — Сегодня мы кушаем здоровую еду.
Я рассмеялась.
— Как будто раньше мы по-другому питались.
Он усмехнулся.
— Ты из тех девушек, кто любит мясо. Так что не ври.
Эта часть была правдой.
— Спасибо, что собрал все в кучу.
— Всегда с удовольствием. — Он слегка меня толкнул. — Ешь. У меня на тебя сегодня большие планы.
Мои брови взметнулись вверх.
— Да? Что, планируешь выгнать меня на улицу, чтобы я поработала лопатой?
— Нет. — Схватив яблоко, он откинулся назад и беспечно раскинул руки и ноги. — Выходить наружу не придется, но для этого все же потребуется небольшая физическая активность.
По моим венам растекалось тепло.
— В самом деле?
Он смотрел на меня со злым огоньком.
— Оглянись вокруг, Сид. Ты кое-что потеряла.
Осмотрев комнату, мне потребовалось несколько секунд, чтобы успеть понять.
— Моя одежда? Где моя одежда?
Его ответная усмешка была чистым грехом.
— Малышка, сегодня тебе одежда не понадобится.
Сидни
О Боже, Боже, Боже...
Я буквально выпучила глаза, что, наверное, не очень красиво смотрелось со стороны. Мое тело под одеялом загорелось.
— Значит все, что на мне останется, это одеяло?
— Большую часть времени.
Я затрепетала.
— Ладно. А ты будешь одет?
Кайлер подмигнул и откусил яблоко.
— Большую часть времени.
— Тебе это не кажется несправедливым?
Его взгляд потеплел.
— О, это будет справедливо в равной степени.
Реально ли превратиться в лужу? Я верила в это. От его глубокого смеха я растеклась, но вернулась к нашему маленькому фуршету и занялась едой. Так много вопросов хотелось задать. Я хотела... нет, мне было нужно... некое подтверждение того, что произошло между нами, но если быть честной — я слишком боялась сказать то, что могло бы обрушиться на меня как сотрясающий снежный шар.
Это было моей слабостью, возможно даже, это было неправильно, но я держала рот на замке.
Через пару минут мы начали разговаривать... разговаривать как нормальные люди. О следующем семестре и от каких предметов мы откажемся. О том, как он планирует поговорить с матерью о ветеринарной школе во время перерыва, и я правда надеялась, что все пройдет лучше, чем он боится. Кайлер должен заниматься тем, что сделает его счастливым, а не тем, чего от него ожидает мать.
Так прошел час. Время от времени он проверял окно и возвращался ко мне. Мы говорили об Андреа и Таннере, о том, как я представляла, как он разочарован, что ему не удалось покататься на сноуборде.
Мы просто болтали, как делали всегда, но кое-что изменилось. Кайлер непроизвольно касался меня, и каждую секунду я предвосхищала это.
Он проводил большим пальцем по моей щеке и рассказывал о маме, пытающейся снова приготовить индейку в этом году. Я была невольным дегустатором ее множественных кулинарных приключений, поэтому не завидовала ему. Когда я призналась, что до сих пор ем сырой фарш, он убрал волосы мне за ухо. И когда он рассказывал, что хочет собрать пряничный домик, когда приедет домой, и сказал, что мы... И когда он скользнул пальцами на моему голому плечу, чем вызвал дрожь по телу...
А потом Кайлер встал, протянув мне руку. Понятия не имею, сколько прошло времени с тех пор до этого момента.
— Пришло время физической активности, которую я обещал.
На некоторое время я совсем забыла, что под одеялом была голой. Но не настолько, как сейчас. Я с трудом сглотнула. Я имела довольно хорошее представление, о какой физической активности он говорил. Я внезапно занервничала и, дергая край одеяла, никак не могла нормально вдохнуть. Я в ловушке. Я так сильно хотела его. Я всегда его хотела, но не имела никакого понятия, что делать. Что, если я сделаю что-то неправильно? Что, если после всего он почувствует то же самое, что и Нейт?
Но я доверяла Кайлеру — и это имело огромное значение.
Придерживая одеяло у груди, я протянула ему свободную руку. Он переплел наши пальцы и с поразительной легкостью поднял меня на ноги. Обняв меня за талию, он с мягкой улыбкой прижался своим лбом к моему.
— Ты помнишь наш выпускной? — спросил он и притянул меня еще ближе.
От этого неожиданного вопроса я заморгала.
— Да.
— Я обещал тебе танец. — Он закрыл глаза и раскрыл ладонь на моей спине. — Я не сдержал свое обещание.
Слегка качая головой, я уставилась на него.
— Кайлер...
Он открыл глаза.
— Мы никогда не танцевали. Каким же я был кретином.
Мое сердцебиение ускорилось от этого воспоминания. На выпускной я пошла с Нейтом, но Кайлер пообещал мне танец. И как бы неправильно это ни было, я весь вечер провела в ожидании этого единственного танца и не обращала внимания на Нейта, но Кайлер уехал с Бетти Холланд. Они сняли номер в гостинице. Я подслушала ее, когда в туалете она рассказывала об этом своим подружкам.
Я снова покачала своей головой, не зная, что на это ответить. Я не могла поверить, что он помнит.
— Поэтому прямо сейчас я хочу это исправить. — Он выпрямился и широко мне улыбнулся. — У нас нет музыки, но, думаю, мы сможем справиться с этим.
Слезы жгли заднюю часть моего горла, и я опустила голову. Глубоко вдохнув, я кивнула.
— Мы сможем с этим справиться.
— Отлично, — ответил он своим непривычно хриплым голосом.
Кайлер слегка меня приподнял, так, чтоб я наступила на его ноги, и меня это рассмешило. Его ямочки на щеках углубились в ответ, и он прижал меня ближе. Моя рука, удерживающая одеяло, была зажата нашими телами, но ноги были прижаты полностью. Напевая в полголоса, он медленно качнулся, перемещая нас по небольшому кругу. Я не узнала песню, но от этого ритмичного глубокого звука я непроизвольно закрыла глаза.
