— Не могу в это поверить, — прошептал он.
— Дядя, мне приснилось, что они здесь. Действительно приснилось.
— Что?
Пока я повторяла свой рассказ, он, качая головой, смотрел то на меня, то на Августа, то на тайник.
Когда пришел Этьен, они вместе склонились над находкой, тщательно изучая ее.
— Только взгляните, какой здесь аккуратный срез, как раз в том самом месте, где страницы скрепляются с манускриптом, — сказал дядя. — Кто-то вырезал эти страницы. Вероятно, он знал, что это самое ценное во всей книге. И хотел, чтобы Абеляр и Элоиза остались вместе навсегда.
— Но почему тогда нельзя было спрятать всю книгу? — спросил Этьен.
— Посмотрите на проем в стене, — сказала я. — Он слишком мал для целой книги. И, наверное, этот человек надеялся, что немцы, найдя Часослов, не поймут ценности книги и… ну, не знаю… просто оставят ее.
Дядя едва мог сдерживать свои эмоции.
— Я должен немедленно связаться с директором аукционного дома. Мне нужно обзвонить всех, кого я знаю! Пойду на улицу, там лучше ловит сеть.
— Теперь Джеймс Роуз ни за что не выставит книгу на аукцион, — сказала я. — Будет затягивать изо всех сил.
Гарри улыбнулся.
— Это не имеет значения. Теперь, когда есть доказательства, книга будет возвращена ее законным владельцам. Монастырю и братии.
В эту секунду я любила дядю Гарри больше всего на свете. Он потерял свои комиссионные и был счастлив этому. Вся эта история была важна ему сама по себе, а не из-за денег.
— А я пока позвоню Мириам, — сказал Этьен.
— Мы пойдем, аббат, у вас ведь сейчас начнется утренняя молитва.
Мы с Августом вышли в холл.
— Ты можешь объяснить мне, что сейчас произошло? — прошептала я.
— Нет.
— Но все ведь случилось на самом деле, да?
— Да, но разумным доводам это не поддается. Такое чувство, что они действительно выбрали нас, тебя и меня.
Мы вышли на улицу и увидели дядю Гарри. Он говорил по телефону, и я, подойдя к нему поближе, стала ждать, пока он освободится. Наконец он сказал:
— Ну ладно, Гейб. Люблю тебя. Каллиопа передает тебе привет.
Я энергично закивала. И он закончил разговор.
— Ты выглядишь так, будто увидела привидение.
— Мы с Августом все еще не можем в это поверить. Ты веришь в духов?
— Я верю. Но знаете, другим я всегда казался немного странным. Может, вы в одной из прошлых жизней были ими. Или… — И тут он умолк.
— Или что? — спросила я.
— Или вы просто верили в книгу больше остальных. И в какой-то мере очень хотели, чтобы это чудо произошло.
— Мы можем вернуться в Париж прямо сейчас? Нам надо съездить к их могиле. И рассказать им все.
— Дорогая… мы должны понять, что делать с найденными страницами. Их нужно отправить в Нью-Йорк и соединить с книгой. Если мы докажем, что Часослов украли нацисты, монастырь сможет вернуть свою книгу. Мы должны завершить дело. Что касается Расхитителя гробниц… готов поспорить, он приложил руку к этому делу.
— Мириам влюблена в книгу, но знаете, она будет счастлива, если Часослов останется там, где ему и место.
— Точно. Поэтому нам придется здесь еще ненадолго задержаться. Постарайтесь отдохнуть. Думаю, всему этому есть логическое объяснение. — Он перевел взгляд с Августа на меня. — Или нет.
Мы с Августом в полном молчании вышли в сад монастыря. Возможно, дядя был прав. И мы действительно нуждались в книге больше, чем кто-либо еще.
Когда любовь проходит, где-то внутри остается пустота, как будто снова пропало то ребро, из которого была сотворена Ева.
А.
В субботу мы собрались на кладбище Пер-Лашез. Рассказав дяде и Этьену о наших планах, мы закончили писать наши письма. Пока я писала свое, я мысленно представляла себе, что за моим плечом стоит Элоиза и нашептывает мне слова.
Дорогой Август!
Я не могу объяснить, что все-таки произошло в монастыре, но мне кажется, что с момента нашей встречи Абеляр и Элоиза как-то помогали нам. Я понимаю, это звучит глупо, ведь мы познакомились только этим летом, но с той минуты в оранжерее я жила и дышала только тобой.
Мне кажется, Элоиза и есть мой ангел-хранитель. Она привела меня к этим страницам. И все это время направляла меня к тебе. Я уверена, Часослов хранит строки Астроляба, плода страстного чувства. И хотя его мать погибла от любви, благодаря ему я нашла тебя, нашла свою любовь.
На их могиле мы оставим наши клятвы в вечной любви. И я готова дать такой обет, потому что точно знаю — мы не такие, как наши родители. И не такие, как Элоиза и Абеляр. Мы похожи на них, но никогда не поступим так, как они. Мы никогда не уничтожим друг друга.
Вечность — слишком долгий промежуток времени. Но несмотря ни на что, я всегда буду помнить об Элоизе. И в моей памяти навсегда останется наше приключение. Палимпсест. Шепот тайных надписей. Ты навсегда останешься моей первой любовью. Моей настоящей любовью. Моим А.
С любовью,
Каллиопа
Я аккуратно сложила письмо и положила его в толстый конверт. Приняв душ, я оделась и была готова отправиться в путь. Как же здорово, что в конце нашей поездки мы наконец-то увидим влюбленных, соединенных на веки вечные. Элоизу и Абеляра.
Моя заветная звезда, моя единственная.
А.
Мы втроем — дядя Гарри, Август и я — сели в такси и отправились на кладбище.
— Этьену надо было еще уладить кое-какие дела в магазине, но он обещал потом присоединиться к нашей компании, — сказал дядя.
Я сжимала свое письмо в руке и заметила, что у дяди и Августа тоже при себе были белые конверты.
Подъехав к воротам, я сильно удивилась: здесь было полно народу. Кто бы мог подумать, что так много людей любят бродить по кладбищу? Мы взяли проспекты и карту, на которой была обозначена могила двух знаменитых влюбленных, и поспешили по солнцепеку к нужному месту.
— А что ты написал, дядя? — поддразнивала я его.
— Клятву в любви к Гейбу. Я скучаю по нему. Можешь в это поверить? Прошло столько лет, а я до сих пор могу по нему скучать. — Дядя покачал головой. — Настоящая любовь. Вот я подумал, что оставлю здесь письмо с признанием. Может, Абеляр и Элоиза помогут нам так же, как они помогали вам двоим.
Мы дошли до памятника. Могила была прекрасной: крыша готической беседки уходила высоко в небо, красивые резные арки пропускали свет внутрь, где посередине на возвышении покоились мраморные фигуры влюбленных.
Я подошла к кованой решетке, окружавшую беседку, чтобы оставить письмо. Там уже лежал десяток писем. Перед тем как положить письмо, я решила спросить Августа:
