Маргарита Южина - Портрет супруги слесаря

Ознакомительная версия.

– Так я и говорю – работал в детском саду, фотографировал детишек, – терпеливо объяснял Коноплев. – Только потом стало уж совсем безденежно. Сейчас же у всех свои фотоаппараты, а то и кинокамеры. Ну и зачем им я? Сами приходят и фотографируют. А то еще чего придумали – кто не может на утренник прийти из родителей, так им другие родичи дитенка фотографируют, а те потом забирают. В общем, глухо.

– Вот! – обрадованно воскликнула Валентина. – А если выполнишь мое задание, то я поговорю с Володей. У него одноклассник в газете работает, может быть, и возьмут.

– Валя! – чуть не рухнул на колени бывший возлюбленный. – Да если! Да я ж тебе! Я, знаешь, как хорошо фотографирую! Да сейчас никто такие кадры не делает! У меня ж…

– Вот и замечательно, – бесцеремонно прервала его Валя. – Но сначала покажешь мне свое искусство, понял?

– Да что делать-то нужно? Ты говори, да, может, я сегодня же и начну, – нетерпеливо ерзал кавалер.

– Сегодня и начни. А делать вот что… На рынке ты у нас был, там сидит всегда такая тетенька пожилая… она там самая старая. Павлиной зовут. Так вот ты к ней не подходи, но нафотографируй ее во всей красе. Прямо штук двадцать кадров чтобы у меня было. И чтобы ни одной морщинки, чтобы не хмурилась, чтобы улыбалась во весь рот… Зубы, я помню, у нее нормальные.

– Ага, можно еще, чтобы она вдаль смотрела… Так, знаешь, загадочно… – уже работал фотограф. – И чтобы вот с той стороны на нее свет падал, тогда…

– Еще бы хорошо, если б у нее народу побольше было. И все чтобы с улыбками, вроде как благодарили, – подсказывала Валентина. – Жалко только, что сейчас раздеться нельзя.

– Ты… – нервно сглотнул Коноплев. – Ты ее обнаженной хочешь?

– Да бог с тобой! – зыркнула на него Валентина. – Я хотела, чтобы наряд у нее разный был, а то все время в одном этом старом пальто…

– А можно еще фотомонтаж сделать, – предложил фотограф. – Можно вообще кругом сделать… Вроде как она сидит у водопада, а рядом козленочек. Типа Аленушка и братец Иванушка.

– Ну, знаешь! С козленочком это уже перебор будет, опять обидится. А вот про водопад здорово. Пусть она и на лужайке, и возле водопада, в общем, дерзай.

– Только… – бывший возлюбленный замялся. – Только фотомонтаж будет дороже стоить.

– Так! – уперла руки в бока Валентина. – Боника! Проводи гостя! Я ему тут про перспективную работу толкую, собираюсь его в газету устраивать, о будущем его пекусь, а он мне про деньги! Я вас более не задерживаю!

– Валя! Понял! Прости! – тут же ухватил ее за руки мужчина. – Вошел в роль. Представил себя уже на работе. Исправлюсь немедленно!

– Только смотри, чтобы она тебя не заметила.

– А отчего такие тайны? – оглядываясь, спросил Коноплев. – Ты на нее досье собираешь?

– А то! Вот и будет она у меня во всех досьях возле водопада торчать, – фыркнула Валентина. – Это я ей подарок делаю. Юбилей у нее намечается. Вот я и… Только смотри, не перепутай. А завтра покажешь мне, что получилось.

Мужчина поспешно встал. Глаза его уже горели новыми идеями, воодушевленно вздымалась грудь, а руки нервно теребили пуговицу.

– Валя! Завтра я к тебе в это же время, – ответственно сообщил он и поинтересовался: – А твой дундук ничего? Ругаться не будет?

– Моему дундуку некогда на тебя внимание обращать, – важно запрокинула голову Валентина Адамовна. – Он у меня теперь самый известный художник в крае. Заказчики просто не дают дышать. А я – его директор. Вот, теперь тебя решила продвинуть. Так что старайся! А приходить домой ко мне не нужно. Тут тебе не дом свиданий! Завтра на работу выйду, там встретимся незаметно, ты мне фото и покажешь.

– Погоди, Валя, – замер с растопыренной рукой Коноплев. – Я так не работаю. Халтурить не привык с детства. Завтра я покажу тебе кадры. Ты выберешь. А уж потом я принесу распечатанные фотографии. А по-другому никак.

– Да и ладно. Выберу. А потом уже и альбом сделаю. Иди.

Коноплев побежал работать, а Валентина принялась убирать со стола.

Вот только что поднялось настроение и казалось, жизнь уже налаживается, а вспомнила про Мефодия, и снова в горле ком. Чтобы хоть как-то занять себя, она позвонила Володе:

– Володя, у тебя друг в газете работает, Игорьком звать, ты его давно видел?

– Вчера звонил, – ответил сын. – А он тебе зачем?

– Нужно одного очень хорошего человека фотографом устроить. Ты б с ним поговорил, а?

– Хорошо, позвоню, поговорю. А вечером тебе перезвоню, а то у меня сейчас народ.

– Конечно, сынок, беги, – вздохнула Валентина и положила трубку.

У всех были свои дела, своя работа, а тут еще Валентина… И хотелось ей попросить сына, чтобы отцу позвонил, а так и не смогла…

– Пойдем, Боника. Я тебя еще сегодня не выводила, – привычно стала одеваться на прогулку женщина. – Может быть, в магазин зайдем… Ты чего себе хочешь? Булочку? Или кусочек колбаски?

Боника терпеливо сидела в прихожей и отвечать не собиралась.

Они гуляли долго. Обошли все магазины, да так и вернулись с полупустым пакетом. Не хотелось ничего.

Покормив собачку, Валентина уселась возле телевизора. На столике стояли хризантемки, подаренные Коноплевым, дом блестел чистотой и уютом, весеннее солнце обливало комнату ярким светом, а вот на душе были потемки.

– Маша, – позвонила невестке Валентина Адамовна. – Машенька, ты не слишком занята? Пришла бы, а? От меня Мефодий Сидорович уехал, а мне даже душу выплакать некому. Приходи.

Маша прибежала через полчаса.

– Ого! Какие у вас цветы! – сразу же заметила девушка. – А кто принес? Сами купили?

– Зачем это? – удивилась Валентина. – Это Коноплев принес. У меня с ним тут дела образовались, так вот он и… Маша, а ведь Мефодий-то Сидорович ушел от нас. Совсем.

– Как это? – оторопела Маша.

– Да вот так, – всхлипнула свекровь. – Бросил нас. И меня, и Бонику, и Володеньку, сынка нашего, ушел. Живите теперь, говорит, как хотите! А я, говорит, уехал на дачу и буду там жить.

– Когда уехал? – моргала невестка.

– Вчера. Накупил полную машину провизии и уехал.

– Вы с ним поссорились?

– Да какая там ссора… – махнула рукой свекровь. – Я и не собиралась ссориться, а со мной чего-то все разругались. Ну прямо как сговорились! И что за жизнь такая пошла?

Маша, конечно же, ничего не могла понять, пришлось ей рассказывать все с самого начала. И как Мефодий написал портрет Валентины, и как Павлина обманным путем бегала позировать, чтобы себя увековечить, и как Валентина украсила ее рогами и копытами, и как потом портрет разорвался.

– Ой, ну как некрасиво получилось, – качала головой Маша. – Вот уж не представляю, как это вы картину тянули! Это ж какое шоу для покупателей. Мне за вас прямо стыдно.

Ознакомительная версия.