С того памятного дня рождения, когда Ивонна с большими надеждами решилась строить семью с Форбсом и стать матерью, жизнь повернулась к ней не самой радужной стороной.
Казалось, все пошло не так, как надо. Начать с того, что она вообще плохо чувствовала себя на новом месте. Здесь надо было быть сильной, и Форбсу, с его любовью к спорту и к общественной жизни приходилось нелегко с женой, которая большую часть времени проводила в постели. Он был очень терпелив с ней, внимателен. Но настоящую Ивонну знал один только доктор, и только в его присутствии она ощущала себя прежней Ивонной.
Ивонна снова протянула к нему руку. На этот раз он взял ее и стал поглаживать длинные пальцы.
— А вы упрямая, — сказал Стивен Колдер.
В ее глазах появилась нежность.
— Как-то раз я приняла вас за Стивена, да? Я слышала свой голос, зовущий его. Я ничего не могла с собой поделать — мне показалось, что он пришел ко мне, и я уснула в его объятиях. Это спасло меня. Я это помню. Когда я проснулась, мне сказали, что дела мои пошли лучше. Но я поняла, что это был не Стивен. Это были вы, правда?
Вдруг доктор смутился и рассмеялся.
— Ну — в общем, да — я так и подумал, что вы приняли меня за своего художника.
Ивонна кивнула и откинула голову на подушку, с отрешенным видом глядя в потолок.
— Спасибо вам, дорогой доктор. Вы всегда так хорошо относились ко мне. Спасибо вам за все.
— Не стоит, милочка. Признаюсь, вы здорово напугали меня.
— А я-то думала, что это Стивен, — Ивонна глубоко вздохнула. — Это на ваших руках я тогда уснула. Как вы терпеливы были со мной.
— Ерунда, — сказал Колдер и сжал ее руку.
— Но это так, вы, наверное, утешали беднягу Форбса.
— Я делал все, что мог, но позвольте сказать вам, теперь, когда вы пошли на поправку, дитя мое, что этот молодой человек страшно переживал из-за вас. Он очень любит вас, знаете ли.
Ивонна вдруг погрустнела.
— Ах, да, я знаю.
— А один раз я был свидетелем того, как вы в его присутствии звали Стивена.
— Какой ужас! — вспыхнула Ивонна.
— Да, получилось очень неловко, но я сказал ему, что вы имели в виду меня, потому что верили, что я могу спасти вашу жизнь. Я наговорил ему какую-то чушь, вроде того, что я тоже Стивен. Это сработало.
Ивонна с трудом сглотнула. В ее глазах стояла глубокая печаль.
— Какой ужас! — снова повторила она, — как же это все сложно. Но как благородно с вашей стороны. Я в таком долгу перед вами.
— Мне не нужно благодарностей. Единственное, чего я хочу, это немного счастья для вас с Форбсом.
Ивонна обратила на него свои огромные прекрасные глаза с тем выражением тоски, которое он замечал и прежде, и которого страшился. Такой взгляд юного и прекрасного существа не предвещал ничего хорошего. Оставалось только сожалеть о том, что Ивонна была такой эмоциональной.
— Нельзя ли вам как-нибудь примириться с Форбсом, милочка? — неожиданно, почти умоляющим голосом спросил доктор. — Я понимаю ваши чувства, но Форбс отличный парень и…
— Ах, доктор! — перебила Ивонна и отняла свою руку. Ее губы чуть дрогнули. — Я все прекрасно понимаю. Форбс относится ко мне замечательно. Я так надеялась, что мы с ним поладим и все будет как нельзя лучше. Что говорить, в тот вечер после моего дня рождения я почти поверила, что снова влюблена в него. Я была готова отдать ему все. И отдала.
Колдер кивнул головой.
— Я знаю. Вы были на краю пропасти. Правда, ваши намерения были исключительно добрыми. Боюсь, что вся эта история с ребенком и ваша болезнь сломили вас.
Ивонна изо всех сил закусила нижнюю губу. Сейчас, когда она так ослабела, ее глаза часто были на мокром месте.
— Это все так ужасно, — прошептала она. — Наверное, теперь у меня вообще никогда не будет детей.
— Я уже говорил вам, вы ошибаетесь. У вас просто болезненное отношение к этому. Вы нездоровы. А когда тело болеет, разум тоже страдает от мрачных мыслей. Но вы поправитесь. Я понимаю, болезнь выбила вас из колеи. Но вы, слава Богу, живы и даже очень, и, если вы немного постараетесь, выздоровеете окончательно, окрепнете, и я не вижу никаких причин к тому, чтобы вам не попытаться снова родить — скажем, через полгода.
Ивонна покачала головой. Большие глаза смотрели обреченно.
— Я в это не верю.
— Это все из-за вашего нынешнего состояния, Ивонна. Подождите, когда поправитесь.
— Это не из-за моего здоровья. Это гораздо серьезнее. Я поняла, что не могу быть вместе с Форбсом. Просто не могу — и все. Я люблю его, как брата. А мысль о том, чтобы жить с ним, как с мужем вызывает во мне отвращение. Ах, доктор, что мне теперь делать?
Стивен Колдер не умел притворяться — он откровенно был озадачен. Он в самом деле не знал, что ответить на это.
«Она была слишком верна себе самой, — с иронией подумал он, — той, настоящей, которая любила Стивена Байста. Она дала увлечь себя в замужество. (Какая глупость со стороны Форбса жениться на ней). Время ничуть не улучшило положение, хотя общеизвестно, что время все лечит. Видимо, это касается не всех».
Ивонна не виделась со Стивеном Байстом и не получала о нем известий вот уже почти три года, но ее страсть к нему сейчас была даже сильней, чем раньше, и Стивен Колдер это знал.
Он загасил сигарету в пепельнице на столике у кровати и поджал губы.
— Не знаю, что и сказать вам на это, милочка. Все это представляется мне печальным и достойным сожаления. В этом я не вижу никаких перспектив. Но, поскольку вам, по-видимому, не суждено быть с тем, с кем бы вам хотелось быть, не лучше ли еще раз попытаться поладить с Форбсом?
Глаза Ивонны наполнились слезами.
— Вы же знаете, сколько раз я пыталась это сделать.
— Да, — с нежностью сказал доктор и похлопал ее по руке. — Ну, а сейчас я совсем не хочу, чтобы вы волновались. Вы у нас выздоравливающая. Вам не следует печалиться и беспокоиться. Поправляйтесь и ни о чем не думайте. Живите одним днем, если это требуется. Не мучайте себя ни прошлым, ни будущим. Все образуется. Так всегда бывает.
— Я не верю, что все образуется, — прошептала Ивонна сдавленным голосом и закрыла лицо руками.
Колдер молча покачал головой. И подумал: «Прости, Господи, мою душу. Будь я на десять лет моложе, клянусь, я бы схватил ее и бежал бы с ней, и сделал бы ее счастливой вместо Стивена Байста. Во многих отношениях она человек слабый, бесхарактерный. Однако, она внушает любовь — нельзя не любить бедную нежную Ивонну. Какого черта…»
Он как мог утешил несчастную, заверил, что она будет смотреть на многое не так мрачно, когда восстановит силы, и ушел.
